Опасные добродетели

Глава 6

Онести снова попыталась восстановить в памяти все, что с ней произошло. Беспокойство ее росло. Девушка проснулась несколько минут назад в тишине своей залитой солнцем комнаты с тупой болью в голове. Мысли ее путались. Она вспомнила, как поехала вчера кататься верхом и как лошадь сбросила ее, когда началась гроза. Подумав об Уэсе, Онести вновь ощутила знакомое тепло. Неужели она действительно несколько часов лежала в его объятиях? Разве можно было представить, что он будет защищать ее от грозы, обнимать, дрожащим от волнения голосом пытаться ободрить? Почему же, привезя ее домой, он ушел, хотя перед этим шептал ей такие нежные слова, что сердце ее готово было выскочить из груди? А может, это был только сон? Онести поднесла руку к голове, пытаясь собраться с мыслями. Надо встать и умыться, чтобы освежить память. Откинув покрывало, девушка спустила ноги с кровати. Первая попытка встать оказалась неудачной, и она попробовала подняться еще раз. С трудом держась на ногах, Онести добралась до умывальника и застонала, увидев себя в зеркале. На ней была старая хлопчатобумажная ночная рубашка. Спутанные волосы свисали на плечи, лицо побледнело, темные круги обрамляли глаза, отчего они казались еще больше и голубее. Приложив руку к затылку, Онести обнаружила болезненную шишку и охнула. Она попыталась налить воды в таз, но пролила большую часть на пол. Немного постояв, девушка внезапно осознала, что ни на что не способна. У нее кружилась голова. Онести опустила руку в таз и смочила лицо холодной водой. В глазах потемнело. В это время она услышала легкий стук в дверь и попыталась ответить, но не была уверена, что ей это удалось. Девушка закачалась, ноги подкосились, и пол устремился ей навстречу. Знакомые сильные руки подхватили ее и понесли назад на кровать. Сознание вернулось к ней, и она увидела обеспокоенное лицо Уэса. Так приятно было чувствовать его объятия! Ей не хотелось, чтобы он отпускал ее. Когда Уэс попытался положить ее на постель, она вдруг сказала: — Я не хочу ложиться. — Но врач сказал… — Не важно. — Ты еще не можешь стоять, потому что слишком слаба. — Я не хочу лежать. — Черт побери, не спорь со мной, Онести! Она ответила почти бессознательно: — Я больше никогда не буду спорить с тобой, Уэс… и не буду противиться чувству, которое ты вызвал во мне. Темные глаза Уэса потеплели, черты лица сделались напряженными. Онести почувствовала, что он хочет многое сказать ей. — Не играй со мной, дорогая, — прошептал он. — Ты не в том состоянии, чтобы справиться с тем, что может последовать за твоими словами. — Ты так думаешь? Ее вопрос повис в воздухе. Она скорее почувствовала, чем услышала вздох Уэса. — Да, я так думаю, — тихо сказал он. Затем немного помолчал, не отрывая от нее глаз. — Нам надо о многом поговорить, Онести. — Уэс поставил ее на ноги, крепко прижав к своему могучему телу. — Мы должны установить правила игры. — Ты же говорил, что игра закончена, — резко сказала Онести. — Значит, ты помнишь. А я думал, забыла. — Он внимательно посмотрел ей в лицо. — Теперь тебе лучше, дорогая? Онести не смогла удержаться от того, чтобы не сказать правду: — У меня болит и кружится голова, но я не хочу, чтобы ты уходил. — Тебе надо лечь и отдохнуть. — Я хочу стоять так. — Онести, взгляни на меня и подумай. Ты сама не знаешь, что говоришь. — Знаю. — Нет, не знаешь. — Уэс сжал зубы. — Когда ты так смотришь на меня, я не могу просто стоять и обнимать тебя, чтобы не сделать то, о чем потом придется жалеть. — Скажи, что ты чувствуешь, когда обнимаешь меня, Уэс. — Онести… Слова Уэса замерли в тишине, когда он страстно взглянул на ее губы. Сердце его громко стучало напротив ее груди. Странное чувство охватило Онести, когда он нежно погладил ее по спине. Она вспомнила прикосновение этих рук и знала, на что они способны. — Покажи, как ты любишь меня, — прошептала она. Уэс подхватил ее и положил на постель. Он присел рядом и склонился над ней, на щеке его пульсировала жилка. — Так не годится, — резко сказал он. — Когда я буду по-настоящему заниматься с тобой любовью, дорогая, я хочу, чтобы ты была способна отвечать мне взаимностью в полной мере. И еще мне хочется, чтобы ты при этом запомнила каждое мгновение. — Он замолчал, перевел дыхание и спросил: — Ты поняла? — Но… — Никаких «но», черт побери! Внезапно поднявшись с суровым выражением лица, Уэс быстро подошел к двери и исчез в коридоре. Онести услышала отдаленный стук, глухие голоса, шаги по коридору. Затем в комнату снова вошел Уэс. На этот раз, в наспех накинутом халате, с распущенными волосами, его сопровождала Джуэл. Она встала у двери, тогда как Уэс подошел и присел на край кровати: — Джуэл побудет с тобой некоторое время. Я приду попозже проведать тебя. Постарайся хорошенько запомнить то, что ты сказала мне только что, дорогая. Я должен быть уверен, что ты помнишь каждое слово. Задержав на ней взгляд, Уэс быстрым шагом вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Онести все еще смотрела ему вслед, когда Джуэл резко сказала: — Что, черт побери, этот парень делал здесь? Девушка закрыла глаза. Уэс обещал вернуться. Это все, что ей было надо. Джереми неподвижно сидел на краю своей койки, сжимая в руке тонкий металлический предмет. Дождь кончился. На небе сияло солнце, но глубокие грязные колеи и огромные лужи напоминали о ливне, продолжавшемся вчера почти целый день. Весь мир сиял, но для него, казалось, все померкло. Парень мысленно проанализировал события вчерашнего дня. Своим сообщением он явно произвел благоприятное впечатление на Биттерса и заставил Ригса хотя бы на время заткнуться. Его планы начали реализовываться, и Джереми уже предвкушал, что совсем скоро он больше не будет для Онести всего лишь другом, а станет настоящим мужчиной, который сможет с полным правом предложить ей свою любовь. Потом, возвращаясь в город, он обнаружил на окраине Джинджер с седлом и болтающимися поводьями. Остальное: как он помчался в салун и нашел там Онести, которая из-за травмы не могла даже поговорить с ним, Хауэлла, каким-то образом завоевавшего ее доверие, Джуэл, не способную что-либо объяснить, — он помнил туманно. Взбешенный Джереми никак не мог понять, что произошло. Наконец, убедившись, что состояние девушки не внушает опасений, он вернулся домой и увидел, что там наведен порядок. Вероятно, Онести сделала это еще утром. Когда на следующий день Джереми проснулся и оделся, его внимание привлек сверкнувший на солнце предмет, аккуратно лежащий на тумбочке рядом с койкой. Джереми разжал кулак и еще раз взглянул на шпильку. Он понял, где Онести нашла ее. Его охватила бессильная ярость. Джереми швырнул шпильку через всю комнату и закрыл лицо руками. Наверное, Онести разозлилась. Простит ли она его? Будет ли по-прежнему любить? Что же касается Хауэлла… Лицо Джереми раскраснелось от волнения, он вскочил и бросился к бутылке, стоящей на столе. Наполнив стакан и поднеся его к губам, Джереми внезапно замер. Нет. Он уже много раз совершал такую ошибку. Сжав губы, парень поставил стакан на стол. Ждать осталось совсем мало. Надо быть хладнокровным. Когда он объяснится с Онести и она поймет, что они созданы друг для друга, Хауэлл останется ни с чем. С этой утешительной мыслью Джереми направился к двери. Уэс выскочил из «Техасского бриллианта» на улицу и резко остановился, чтобы перевести дыхание. Сердце его учащенно билось, он едва сдерживался. Уйти от Онести было для него невероятно тяжело, но он не хотел заниматься с ней любовью, когда она в таком состоянии и плохо соображает, что делает. Внезапно Уэс заметил в конце улицы фигуру мужчины, и мысли его прервались. Это Силс… «У Онести всегда найдется время для Джереми», — вспомнились ему слова Джуэл. Нет, она ошибалась. У Онести больше не будет времени ни для одного мужчины, кроме него. Мысли Уэса перенеслись в банк, где рабочий день уже начался. Другой преданный поклонник Онести, Чарльз Вебстер, без сомнения, уже сидит за своим письменным столом. Скоро в банк начнут прибывать деньги. Но это продлится недолго. Однако у Уэса в Колдуэлле была и совершенно определенная цель, и он не мог позволить кому-либо или чему-либо отвлечь его от нее… даже Онести. — Я хочу знать все, что тебе известно об Уэсе Хауэлле. Выражение лица Сэма было необычайно жестким, когда он вошел в небольшой кабинет Чарльза. Ему показалось, что Чарльз никогда не выглядел так плохо, как в это утро. Сэм хотел сказать ему об этом, но у него не было времени на лишние разговоры: он думал о более важных вещах. — Ну, чего стоишь и смотришь на меня так? Я задал вопрос. — В чем дело, Сэм? Почему ты так взволнован? — Взволнован? — Сэм усмехнулся. — Скорее взбешен! И ты вышел бы из себя, если бы увидел, как этот Хауэлл ухаживает за Онести. — В чем дело? Разве с ней что-то случилось? — Где ты был все это время, черт побери? — Сэм приподнял свои седые брови. — Хочешь сказать, что Джуэл ничего не сказала тебе о том, как во время грозы лошадь сбросила Онести и она ударилась головой, а Хауэлл, весь расстроенный, привез ее в город? Чарльз отвел глаза: — Я ничего не знал. Как она себя чувствует? — Ничего. Врач говорит: ей нужен покой. Да разве Онести слушает кого-нибудь! — Чарльз направился к двери, но Сэм остановил его, схватив за руку: — Сейчас нет необходимости так спешить. Джуэл все взяла под свой контроль. Ты знаешь, как она умеет это делать. Если кто-то и может подчинить Онести своим требованиям, то только она. Чарльз не ответил. — Ну так что? Чарльз вопросительно посмотрел на Сэма. — Что ты знаешь об Уэсе Хауэлле, черт тебя побери?! Чарльз покачал головой: — Ничего, кроме того, что всем известно. С ним трудно иметь дело, и у него нет друзей в Колдуэлле. Сэм фыркнул: — О нет, он все-таки подружился. — С кем? — С Онести. Чарльз побледнел: — Хауэлл не тот человек, который ей нужен. Думал, она знает это не хуже меня. Я говорил Джуэл… — Возможно, это была твоя первая ошибка. Ты знаешь, Онести не слушает советов Джуэл. Казалось, Чарльз был удивлен. — Я поговорю с Онести. — Не трать зря силы. Она не послушается тебя, так же как не слушается никого другого. И я не стал бы беспокоиться, если бы у меня не закралось подозрение, что с этим Хауэллом не все ясно. — Что ты хочешь этим сказать, Сэм? — Что хочу сказать? Я пришел сюда, чтобы получить информацию, а не давать ее! О дьявол! — Сэм взмахнул руками. — От тебя никакой пользы. Похоже, мне самому придется докапываться до истины. Не сказав больше ни слова, Сэм повернулся и направился к выходу. Едва дверь закрылась, Чарльз схватил шляпу и выскочил вслед за ним. Распущенные светлые волосы Пьюрити развевались на теплом ветру. Ее прекрасное лицо было серьезным. Она легко управляла красивой сильной лошадью, быстро приближаясь к Онести по плоской, залитой солнцем равнине. Сердце Онести учащенно забилось. Пьюрити была уже совсем близко… Она сняла с седла лассо и, взмахнув им в воздухе, бросила петлю, но Онести не увидела, куда она упала. Пьюрити нахмурилась, развернула лошадь и двинулась в противоположном направлении. «Нет, Пьюрити! Вернись!» — услышала Онести собственный крик. Но сестра не обратила внимания на ее зов. Она продолжала скакать, потом вдруг резко остановила лошадь, увидев мужчину, едущего верхом навстречу ей. Онести узнала мускулистую широкоплечую фигуру Уэса, который преградил дорогу Пьюрити и заставил ее повернуть назад. Пьюрити снова поскакала к ней. Она мчалась, с трудом управляя лошадью, и внезапно оказалась совсем рядом. Девушка смогла увидеть загорелые щеки сестры, плотно сжатые губы и глаза, полные гнева. Медальон на ее шее вдруг ярко сверкнул в лучах солнца, и Онести громко вскрикнула от ослепляющей боли. Пьюрити исчезла. Однако резкая боль осталась. Затем она притупилась до обычной ноющей, которая всегда мучила ее. Из глаз потекли слезы. Пьюрити была такой близкой и такой далекой! Онести проснулась с мучительным чувством потери и услышала глухие голоса за дверью: низкий мужской настаивал, женский злился. «Кто это? Уэс? Может быть, он вернул разгневанную Пьюрити?» Онести затаила дыхание. Чарльз с озабоченным выражением лица стоял на своем: — Я хочу видеть ее, Джуэл. — Онести спит. Врач говорит, что для нее это лучшее лекарство. Она сильно ударилась головой, когда упала. — Я знаю, Сэм рассказал мне. Джуэл усмехнулась: — Этот старик всегда лучше всяких газет распространяет новости. Чарльз ответил не сразу. Он подумал, что раз они стоят здесь, в коридоре, около двери в комнату Онести, и Джуэл никак не проявляет своего отрицательного отношения к нему, значит, не все еще потеряно. В желтом платье, с искусной косметикой и яркими волосами, уложенными на макушке, Джуэл немного отличалась от той женщины, которая так привлекла его несколько лет назад. Теперь дороже ее у него никого не было. Правда, сейчас он не мог назвать ее своей женщиной. — Я хочу видеть ее, Джуэл, — повторил Чарльз и увидел, как в ее глазах на мгновение промелькнула злоба, однако она неожиданно кивнула: — Хорошо. Только на несколько минут. Но после этого тебе придется подождать, когда Онести сама встанет на ноги. Чарльз большего и не ожидал. В сопровождении Джуэл он вошел в комнату девушки и увидел удивление на ее лице. — Я… я думала, это Пьюрити, — хрипло произнесла Онести. Чарльз застыл на месте, почувствовав, что Джуэл тоже испуганно замерла. Приблизившись к Онести, Чарльз взял ее за руку. Его голос прозвучал в тишине комнаты как-то странно даже для него самого: — Как ты себя чувствуешь, дорогая? — Неплохо, и буду окончательно здорова, когда перестанет болеть голова. Чарльз придвинул ближайший стул к кровати Онести и сел рядом с ней. Горло его сжалось от сочувствия. Она выглядела очень слабой. — Меня сбросила Джинджер, — сказала Онести. — Сожалею. Я думал, ей можно полностью доверять, иначе не купил бы ее для тебя… — Это не твоя вина, Чарльз. — Онести вздрогнула, прижав руку к виску, затем добавила: — Не переживай. Никто не виноват, кроме меня. — Она вздохнула. — Уэс поехал за мной. Он помог мне. Без него я не смогла бы вернуться назад. — Онести… дорогая… — Чарльз был взволнован и пытался справиться со своими чувствами. — Я понимаю, что ты считаешь себя обязанной Уэсу Хауэллу, но надо тебе более трезво смотреть на вещи. Нельзя позволить чувству благодарности затмить разум. Уэс Хауэлл не герой. Он всего лишь представитель закона, и тебе известна его репутация. Для него самым главным в жизни является закон, и он заботится только о его соблюдении. Внезапно веки Онести отяжелели и взгляд затуманился. — Ты не понимаешь, Чарльз, — прошептала она в полусонном состоянии. — Я все прекрасно видела. Он хочет помочь мне найти Пьюрити. — Онести… — Чарльз оцепенел, и лицо его покраснело от ужаса. — Онести… — повторил он. Но она уже закрыла глаза. Потрясенный, Чарльз несколько секунд с волнением наблюдал, как вздымается и опускается ее грудь. Немного успокоившись, он встал и резко повернулся к Джуэл: — Доктор Картер знает, что она страдает галлюцинациями? — Я позабочусь об этом. — Джуэл, пожалуйста… — Сказала же, что позабочусь об этом! Чарльз быстро подошел к Джуэл и взял ее за плечи. — Ты знаешь, как я отношусь к Онести, — прошептал он. — Она для меня как дочь. Теряя Эмили и уже потеряв тебя, я не могу потерять еще и ее. Джуэл посмотрела на него ледяным взглядом. — Но есть еще и Мэри… — парировала она. Чарльз опустил руки. Спустя несколько минут он уже был на улице. Сэм замедлил шаг, когда дощатый тротуар, вытянувшийся вдоль главной улицы Колдуэлла, закончился, пересекаемый неровной грязной тропой, чтобы продолжиться вновь через несколько ярдов. Старик с неудовольствием остановился и подумал, зачем нужна эта тропа, создающая неудобства для пешеходов, и сам же себе ответил, что, возможно, она необходима верховым, во множестве приезжающим в город, или существует потому, что для города важнее скот, чем люди. А может быть, просто никому до этого нет дела. Какова бы ни была причина, но непредвиденная остановка дала Сэму возможность поразмыслить, после того как он покинул банк Чарльза Вебстера и приблизился к полицейскому участку. Старик решил, что надо поговорить с начальником полиции. Сначала он вознамерился напрямую задать Карру интересующие его вопросы, но потом передумал, посчитав, что осторожность не помешает. Он знал, что начальник полиции отличается упрямством и несговорчивостью. Дверь кабинета была открыта, и Сэм увидел, что Карр сидит за письменным столом и что-то пишет. Покачав головой и подумав: «Прекрасно устроился, тогда как буйные ковбои все еще хулиганят в городе и не дают покоя жителям», — старик кивнул, приветствуя поднявшего голову Карра: — Как дела, начальник? Усы полицейского зашевелились. — Чего ты хочешь, Сэм? — Хм, как вам это нравится? Неужели человек не может просто прийти с дружеским визитом? — Конечно, может. Но все-таки что тебе надо? — Ладно, если это все, что ты можешь сказать… — Сэм вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Карр встал с настороженным выражением лица. — Черт побери, что с тобой? У тебя нет оснований так относиться ко мне! Я никогда не грабил банк и никого не убивал, ты знаешь! Я безобидный старик, который просто зашел, чтобы поболтать! — Да, ты безобидный… как старая гремучая змея, а каждый знает, что, несмотря на старость, она кусает так же смертельно, как и молодая. Неожиданно старик простодушно улыбнулся: — Ты действительно знаешь кое-что, начальник. Я польщен. — Улыбка исчезла, и он добавил: — Хорошо, раз ты не в настроении поболтать, скажу прямо, что у меня на уме. — Так будет лучше. — Речь идет об Уэсе Хауэлле. Карр покраснел. Сэм не ожидал услышать то, что сорвалось с губ полицейского, когда тот стукнул рукой по столу и резко спросил: — Это он послал тебя сюда? Сэм покачал головой: — Нет, Хауэлл не мой друг. — Отлично, иначе ты вылетел бы отсюда пробкой! — Мне не нравится этот парень. — Сэм колебался. — Между прочим, я не доверяю ему. — А какое отношение это имеет ко мне? Сэм немного помялся, затем решил сказать полуправду: — Он пытался уговорить меня сотрудничать с ним и принять участие в охране денег, которые должны прибыть в город в понедельник с утренним поездом. Карр внимательно посмотрел на Сэма: — Есть ли в этом городе кто-нибудь, кто не знает, когда должны прибыть деньги? — Не думаю, начальник. — Та-ак! — Карр покраснел еще гуще. — Значит, теперь Хауэлл распоряжается в городе. Нанял шестерых парней охранять банк, бродит по улицам, задает вопросы и вынюхивает что-то, как будто он начальник полиции. Отлично, пусть трудится! Я не собираюсь помогать ему. Мне хватает забот с пьяными ковбоями! — Полагаю, человек с такой репутацией, как у Хауэлла, может справиться с поставленной задачей. — С его репутацией? Он известен как гроза преступников, что характеризует его только с одной стороны. Я наблюдаю за Хауэллом с момента появления этого парня в городе. Это не только неистовый законник, но и одержимый, злобный тип, убивший многих людей, преступивших закон, хотя можно было обойтись другими средствами. — Это точно? — Да! Возможно также, что Хауэлл слегка помешался, разыскивая убийцу своего отца, тоже рейнджера. Хауэлл-старший умер на руках сына. Они стояли рядом, когда ему выстрелили в спину. Надо было позаботиться и о собственной безопасности, не так ли? Говорят, что Уэс Хауэлл — приверженец закона, но на самом деле это не так. Он просто выслеживает шайку бандитов, виновных в смерти его отца, чтобы расправиться с ними. Хауэлл полагал, что каждый грабитель банка из числа убитых им за последнее время был так или иначе связан с шайкой. — Он расправился со всей шайкой? — Говорят, Хауэлл не прикончил только одного, за которым теперь и гоняется. — Правда? — Сэм немного помолчал. — Думаешь, Хауэлл последовал за ним в Колдуэлл? — Я этого не говорил, и это никак не меняет моего отношения к нему. Сейчас он выглядит всего лишь убийцей со значком рейнджера. Если он не сможет найти того, кого ищет, то убьет другого. — Значит, говоришь, Хауэлл опасен? — Очень опасен! Он холоден как лед и, убив человека, никогда не оглядывается, уходя с места перестрелки. Так было в день прибытия его в Колдуэлл. — Похоже, такому человеку некогда ухаживать за женщинами. — Женщины? — Карр громко рассмеялся. — Этот человек знает только одно применение им. — Вы очень много знаете о Хауэлле. Карр снова стукнул ладонью по столу: — Это моя профессия — знать все о людях! Офицеры полиции не очень-то любили его в тех городах, где ему приходилось бывать, так же как и здесь. И вот что скажу тебе: я слежу за Хауэллом. Один неверный шаг — и поступлю с ним как с любым другим убийцей в этом городе! — Карр замолчал, затем добавил: — Можешь передать ему это, если хочешь. Сэм глубоко вздохнул: — Я же говорил, начальник, что не дружу с Уэсом Хауэллом. Все, что ты сказал, подтверждает мои интуитивные предположения, возникшие сразу, как только я увидел его. Теперь мне все ясно. Одно скажу тебе: может, я и старая гремучая змея, но осторожно выбираю себе друзей. А ты можешь думать что хочешь. — Кapp ничего не сказал, когда Сэм отдал ему честь, слегка приподняв шляпу: — Благодарю за ценную информацию, начальник. Лучший источник невозможно было найти. Оказавшись снова на улице, Сэм медленно побрел назад. Значит, он был прав: этот Уэс Хауэлл действительно темная лошадка. Доктор Картер вышел в коридор и закрыл за собой дверь в спальню Онести. Снизу, из зала салуна, доносились звуки музыки и голоса, когда он обратился к Джуэл с явным раздражением: — Я же сказал: Онести здорова! Она может говорить о каких-то странных вещах день или два, но все это пройдет. Вы ведете себя как испуганная наседка! — Наседка! — Джуэл почувствовала, что кровь прилила ей к лицу. «Старый дурак!» — Вы пытаетесь убедить меня, что это нормально, когда девушка все время твердит о своих сестрах, которые умерли пятнадцать лет назад! — В этом случае да. — Доктор Картер сделал заметное усилие, чтобы сохранить терпение. — Вы забываете, что я наблюдаю Онести много лет и мне известно о ее чувствах к сестрам. — Но они же умерли. — Она не верит в их смерть. — Тем не менее это так. — Онести получила травму, и ее мысли блуждают. Девушка находит утешение там, где может. Память о сестрах способствует этому. — Их нет в живых. — Джуэл, такая позиция может повредить Онести! Ваше упорство раздражает ее. Ей нельзя волноваться. Пусть даже вы правы, надо вести себя так, чтобы она была спокойна и умиротворенна. Как бы вам трудно ни было, соглашайтесь с ней. Вы понимаете? Джуэл нахмурилась. Ей это совсем не нравилось. Она должна целый день слушать бред Онести и даже не попытаться вразумить ее. — Вы поняли меня… Джуэл? — Поняла! Шум внизу становился все громче и громче. Джуэл посмотрела на дверь в комнату Онести. Внезапно приняв решение, она повернулась к лестнице вместе с доктором Картером. Ей надо немного передохнуть и подумать. День казался бесконечным, Онести спала беспокойно, бормоча во сне что-то бессвязное. Больше всего Джуэл беспокоил тот факт, что девушка постоянно повторяла имя Уэса Хауэлла. Кроме того, она досадовала на себя за то, что в течение дня не раз думала о Чарльзе, о том, как приятно ощутить тепло его рук, ждала, когда он придет, чтобы разделить с ней беспокойство за Онести. Джуэл ненавидела себя за тоску по нему, презирала свою слабость. Она все еще любила Чарльза, несмотря на его предательство. Джуэл застыла на лестнице, увидев в салуне Уэса Хауэлла и подумав, что не смогла бы не пустить его, если бы даже попыталась. Он постоял немного, на голову возвышаясь над толпой, затем двинулся вперед с таким дьявольским взглядом, что каждый уступал ему дорогу. Джуэл не могла понять, что в этом человеке было ей неприятно. Конечно, Чарльз был прав, говоря, что Онести допустила ошибку, связавшись с ним. Джуэл взяла себя в руки, когда Хауэлл начал подниматься вверх по лестнице. С невозмутимым выражением лица он спросил: — Как Онести? Вместо Джуэл ответил доктор Картер: — Понемногу поправляется, то спит, то бодрствует. Джуэл холодно добавила: — Если вы решили пойти наверх, подумайте еще раз. Ее нельзя беспокоить. — Напротив. — Доктор Картер повернулся к Джуэл, удивленно приподняв бровь. — Онести просила позвать мистера Хауэлла. Думаю, ей будет приятно увидеть его. — Она не звала его. Это был бред. — А по-моему, нет. — Доктор Картер обратился непосредственно к Хауэллу: — Идите наверх, если, конечно, хотите. — Это мой дом, док! — Джуэл густо покраснела. — Здесь я распоряжаюсь. — Онести — моя пациентка. — Я иду наверх. — Резкий голос Хауэлла прервал их пререкания, и Уэс прошел мимо спорящих. Взглянув ему вслед, Джуэл подумала, что возражать бесполезно. Взгляд Хауэлла ясно говорил, что никто его не остановит. Да и, по правде говоря, хорош он или плох, Онести действительно хотела видеть его, а она всегда добивается того, чего хочет. С этим ничего не поделаешь. Джуэл зашагала по лестнице. Уэс задержался у двери в комнату Онести. Весь день он старался не думать о приближающемся моменте. Хауэлл неплохо поработал сегодня. Встретился с шестью нанятыми им мужчинами и составил с помощником начальника полиции Брауном расписание круглосуточного дежурства в банке Колдуэлла на необходимый период, послал телеграмму в адрес компании «Слейтер энтерпрайзес», в которой сообщал о своих планах и требовал подтверждения дат прибытия партий денег, а также предупредил болтливого телеграфиста о необходимости строжайшего соблюдения секретности передаваемых сведений. Тем не менее все это время он не мог не думать об Онести. Не в силах противиться желанию увидеть ее, Уэс пошел в салун, не дожидаясь вечера, уверенный, что никто и ничто его не остановит. Подойдя к комнате девушки с громко бьющимся сердцем, он постучался. Немного подождав и не услышав ответа, нетерпеливо открыл дверь. В помещении царил полумрак. Уэс подошел к постели. Онести во сне беспокойно повернулась к нему лицом, такая милая и по-детски незащищенная. Почувствовав прилив необычайной нежности, Уэс опустился перед ней на колени. Она все еще была бледна, выглядела слабой и совершенно беспомощной — полная противоположность той женщине, которая так нахально подошла к нему в первый вечер, казавшийся теперь невероятно далеким. Он понял, что ему наконец открылась истинная сущность Онести, о которой знали немногие. И это затронуло самые сокровенные струны его души, которые до сих пор продолжали звучать. Уэсу хотелось защищать такую Онести, лелеять, помочь осуществиться ее мечтам. Он чувствовал также потребность любить ее. Онести… Уэс погладил блестящую прядь волос. Коснулся нежного завитка. Светлая кожа девушки была такой гладкой, что он не удержался и поцеловал Онести в висок, ощутив пульсирующую жилку. Он был уверен, что теперь их сердца бьются в унисон, ведь Онести стала частью его существа. С этой мыслью Уэс прижался губами к ее векам — и они затрепетали, к щеке — и она дрогнула, к губам — и они раскрылись. Оторвавшись от губ девушки, Уэс увидел, что глаза ее были открыты, но она еще не до конца пришла в себя. Волна нежности вновь захлестнула его. — Как ты себя чувствуешь, дорогая? — прошептал он. Онести попыталась улыбнуться: — Я устала. — Тогда пойду, чтобы ты могла отдохнуть. — Нет. Онести подставила ему свои губы, и Уэс, обхватив ее лицо ладонями, начал целовать их, ощущая блаженство и сознавая, что сейчас должно произойти. Нет, на этот раз он не уйдет, потому что не смог бы уйти, если бы даже попытался. Уэс поднялся на ноги, запер дверь и подошел к постели. Раздевшись, он нырнул под покрывало и обнял Онести, решив довольствоваться лишь целомудренным объятием. Онести прижалась к нему. Ее естественный аромат, бархатистая кожа вызывали в душе Уэса необычайный восторг и заставили его испытывать мучения. Рука девушки коснулась его обнаженной груди. — Я ждала, когда ты придешь, — прошептала она. — Теперь я с тобой, дорогая. Ни о чем не беспокойся. Я позабочусь о тебе. Говоря это, Уэс увидел, как глаза Онести постепенно закрылись и она расслабилась в его объятиях. На оживленной улице уже сгустились сумерки, когда Джереми распахнул двери салуна и взглянул на карточный стол, где обычно работала Онести. За ним сидел Сайкс, сдавая карты мужчинам с суровыми лицами, которые наверняка улыбались бы, если бы на месте старого крупье была Онести. Беспокойство Джереми усилилось. Несмотря на угнетенное состояние, парень старался выглядеть нормально. Если бы Джереми не знал, как важно сейчас сохранять благоразумие, чтобы он с Онести со временем могли навсегда уехать из Колдуэлла, он давно бы сбежал не оглядываясь от этого палящего солнца, грязи и орущего скота. Часы тянулись бесконечно долго. В конце дня Джереми решил зайти на телеграф к Джо Пайерсу. Обычно разговорчивый, Джо на этот раз проявил крайнюю осторожность. Потребовался целый час, чтобы он расслабился и наконец сообщил по секрету, что Хауэлл послал телеграмму компании «Слейтер энтерпрайзес» с изложением своих планов и просьбой подтвердить, что часть денег скоро прибудет. Джереми направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Он успел уделить время и себе. Тщательно помывшись и сбрив едва проступившую щетину, парень достал свежевыстиранные рубашки, которые Онести отдавала в прачечную, и надел самую лучшую из них, после чего тщательно причесал волосы. Наконец он вышел на улицу и направился в «Техасский бриллиант», зная, как важно сегодня произвести на Онести благоприятное впечатление. Он должен показать ей, что не пьет и ведет себя достойно. Тогда она снова будет мила с ним… и забудет о шпильке, которую нашла в его постели. Джереми уже решил, что, когда Онести станет его женой и убедится в его преданности, он объяснит ей, как все произошло. Парень знал, что не успокоится, пока не развеет ее сомнения. Ему хотелось, чтобы Онести была полностью уверена в нем и любила его так, как он любил ее. Она обязательно полюбит его. Он знал это, если… Джереми поднялся на первую ступеньку лестницы, когда кто-то остановил его, схватив за руку. Это оказалась Джуэл. — На твоем месте я не стала бы подниматься туда сейчас, — мрачно сказала она. Джереми взглянул на дверь в комнату Онести: — Почему? — Онести не одна. Джереми заколебался, внутри у него все сжалось. — Не одна? — С ней Уэс Хауэлл. Джереми рванулся вверх по лестнице, но Джуэл еще крепче ухватилась за него: — Не будь дураком, Джереми! Хауэлл там, потому что Онести хотела этого. — Нет, не может быть! — Сердце Джереми учащенно забилось, и он неожиданно почувствовал тошноту. — Онести ничего не соображает… ты сама говорила! Вчера она даже не могла связно говорить, когда я был у нее. Просто она благодарна Хауэллу за то, что он помог ей. — Он помолчал, внезапно разозлившись. — Ты не хочешь, чтобы мы увиделись с ней, ты всегда была против меня, считая, что Онести слишком хороша для такого парня, как я. Что ж, может быть, ты права, а может быть, и нет, однако твое мнение ничего не значит ни для меня, ни для Онести. — Послушай, Джереми! — Джуэл огляделась, с облегчением увидев, что их разговор не привлекает чрезмерного внимания. — Хочешь верь, хочешь не верь, но, по мне, лучше бы ты был там, наверху, чем Хауэлл, но у меня нет выбора. Доктор Картер отправил Хауэлла наверх, потому что Онести просила позвать его. Если ты пойдешь сейчас туда, будут неприятности, а волнения противопоказаны Онести. — Это все отговорки! — Нет! — Джуэл пристально посмотрела на него с явной недоброжелательностью. — Я не пущу тебя сейчас туда, понял? Дождись, когда Хауэлл спустится и уйдет. — Джуэл плотно сжала ярко накрашенные губы и процедила сквозь зубы: — Иначе я прослежу, чтобы ты никогда больше не появлялся здесь. Мысли Джереми смешались. Хауэлл с Онести в ее комнате. Он трогает ее… ласкает. «Нет!» — болью разорвалось в нем. Джереми сделал еще шаг, рука его потянулась к пистолету на бедре. — А ты говорил, что любишь ее… — проговорила Джуэл. Джереми резко повернулся к ней: — Да, я люблю Онести! — Не верю! Если бы ты любил, то думал бы о ее благополучии, а не только о своих чувствах. Ты слышал, что сказал врач? Нельзя расстраивать Онести, иначе ей станет хуже. Джереми прерывисто вздохнул. Он любил Онести, никогда никого не любил так, как ее. Если что-то случится с ней… из-за него… «Черт бы побрал этого Хауэлла!» — подумал парень и тряхнул рукой, чтобы освободиться от Джуэл. Он увидел, как в глазах женщины мелькнула надежда, когда она спросила: — Ты уходишь? — Нет, — коротко ответил Джереми, и взгляд Джуэл погас. Она продолжала стоять у подножия лестницы, когда Джереми расположился возле бара, еще раз анализируя ситуацию. Онести вряд ли понравится, если он ворвется сейчас в ее комнату. Это лишний раз покажет его неспособность владеть собой. Лучше подождать. Когда Хауэлл уйдет, он поднимется и поговорит с ней. Она должна выслушать его, как всегда это делала. Он постарается вернуть ее расположение. Решив, что так и сделает, Джереми то и дело поглядывал на второй этаж. Онести пошевелилась. Ей было тепло и уютно. Открыв глаза в полумраке комнаты, освещаемой шипящим пламенем настольной лампы, она поняла, что лежит в объятиях спящего Уэса. Снизу долетали звуки вечернего веселья. Онести повернулась. Лицо Уэса находилось всего в нескольких дюймах от ее лица. Строгие черты были так похожи на те, что Онести видела в своих снах, что она усомнилась в реальности происходящего. Девушка неуверенно коснулась щеки Уэса. Та была жесткой и теплой. Онести придвинулась поближе и, почувствовав дыхание Уэса, убедилась, что все происходит на самом деле. Она прижалась губами к его губам, с удивлением ощутив, что они шевельнулись. Уэс придвинул ее к себе и начал гладить спину, отчего по всему телу разлилась приятная теплота. Их губы слились, и Онести запустила пальцы в его волосы, затем провела ладонями по шее и широким плечам. Его кожа была очень приятной на ощупь. Она никогда не испытывала желания гладить твердое мужское тело. Поцелуи стали более страстными… языки встретились в чувственной игре… ласки следовали за ласками, и желание нарастало. Немного удивившись, что Уэс оторвался от ее губ, Онести не стала протестовать, когда он начал стягивать ночную рубашку с ее плеч. Она замерла, почувствовав прикосновение его губ, и едва не задохнулась, когда он прильнул ртом к ее груди. Онести страстно обхватила его голову ладонями, прижимая к себе, в то время как он ласкал языком теплую плоть, сосал и покусывал чувственные соски с возрастающим пылом. Дрожа от желания и испытывая мучительное томление, Онести чувствовала жар страсти Уэса. И тут он накрыл ее своим горячим телом. Она застонала, ощутив между ног твердость его мужского естества. — Онести… Испуг в голосе Уэса заставил ее открыть глаза. С выражением страдания на лице он хрипло проговорил: — Я не хочу просто так… — Затем судорожно вздохнул и прошептал прерывающимся голосом: — Ты нужна мне, дорогая. Он замолчал. Вихрь чувств охватил Онести. Она поняла, что все зависит от ее ответа. Хотя желание Уэса было необычайно велико, он ждал, что она скажет. И Онести охотно прошептала желанные слова: — Ты тоже нужен мне, Уэс. Тогда он вошел в нее быстрым твердым толчком, вызвав мимолетную боль и одновременно радость, отчего у нее перехватило дыхание. Уэс замер, внимательно посмотрев на нее. Онести увидела озабоченность на его лице, затем взгляд его стал твердым и он начал медленно двигаться внутри нее. Она услышала трепет в его голосе, когда он говорил слова ободрения, постепенно ускоряя толчки. Чувствуя возбуждение Уэса, Онести широко раздвинула бедра, с радостью принимая его и испытывая нарастающее смятение от бурного любовного ритма. Затем она ощутила момент приближающейся разрядки. Сердце ее никогда не билось так часто, как в объятиях Уэса. До сих пор Онести не испытывала такой радости, такого блаженства. Она парила на крыльях непередаваемого наслаждения, возносясь все выше и выше, в тот мир, где существовал только Уэс. Внутри начались судорожные пульсации, и Онести услышала его хриплый голос: — Онести, моя дорогая… Его слова потонули в сонме чувств, когда с последним толчком их охватил взаимный экстаз. Громко застонав, Онести прижалась к Уэсу, желая, чтобы это блаженство никогда не кончалось. Уэс напряженно смотрел на нее, когда она, все еще чувствуя жар их слившихся тел, открыла глаза. Было что-то особенное в том, как он погладил ее волосы, проведя пальцами по всей их длине, как смотрел на нее своими темными глазами. — Теперь ты моя, Онести! Только моя, — прошептал Уэс. Его голос дрожал от волнения. Шумное веселье в салуне начало постепенно затихать. Громкие возгласы сменились равномерным гулом, лишь иногда прерываемым взрывами смеха. Толпа на танцевальной площадке поредела. Играющие на балконе в лото прекратили выкрикивать номера, и только самые заядлые картежники оставались за зелеными столами, расставленными по всему залу. Джереми весь вечер простоял у бара, то и дело поглядывая на второй этаж. Боль внутри не давала покоя. Глупо было так мучить себя. Ни Онести, ни Хауэлл так и не появились. Хауэлл все еще находился в се спальне. Горло Джереми сжалось, и он запустил пальцы в волосы, больше не заботясь о том, что причесал их ради Онести. Сам виноват! Надо было плюнуть на предупреждения Джуэл, подняться наверх, в комнату Онести, и выкинуть оттуда Хауэлла, что и собирался сделать! Нет. Это было бы ошибкой. Онести тоже пострадала бы. Тогда следовало послать кого-нибудь наверх и передать ей, что он ждет ее. Она хотела увидеться с ним. Он уверен в этом! Нет. Джуэл внимательно следила за лестницей весь вечер. Никому не удалось бы проскользнуть незамеченным. И все-таки надо было что-то делать, а не ждать! Правда, он не ожидал, что Хауэлл может остаться там. Надо было… Джереми закрыл глаза и проглотил слюну. Теперь слишком поздно. Нет, еще не поздно. Джереми открыл глаза. Онести разочаровалась в нем из-за Милли. Проклятая шпилька! Но она простила бы его. И он простил бы ее, потому что… Ему нужна только Онести. По этой причине стакан, стоящий перед ним на стойке бара, оставался нетронутым весь вечер, хотя очень хотелось осушить его. Поэтому же он все еще встречался с Биттерсом, хотя знал, что ему нельзя доверять. Джереми выпрямился. Он сделает все, чтобы снова завоевать уважение Онести. Все! Онести любит его, хотя сейчас с ней Хауэлл. И всегда будет любить. Придет и его день. С мыслью о будущем, хотя боль глубоко засела в нем, Джереми взял со стойки свою шляпу и направился к двери. Пламя настольной лампы зашипело и погасло. Теперь комнату освещал только серебристый свет луны, проникающий через окно. Онести спала, а Уэс смотрел на нее. Она прижалась к нему теплым обнаженным телом, уткнувшись грудями в его грудь. Тот чудесный момент, когда он овладел ею, был все еще свеж в его памяти. И тем не менее он никак не мог поверить… Девственница… Но почему должно было быть иначе? Онести пошевелилась, и Уэс крепче обнял ее. Аромат, исходящий от нее, вновь возбудил его, но он не осмелился дать волю чувствам, только поцеловал девушку в губы. Она открыла глаза, которые были восхитительно голубыми даже при бледном освещении комнаты. В них отразилась неуверенность. Затем Онести коснулась рукой губ Уэса и, в чем-то удостоверившись, улыбнулась: — Я не была уверена, что это ты. Уэс напрягся: — Кто же, по-твоему, мог быть у тебя в постели, кроме меня? — Я думала, что вижу сон, как это бывало не раз. — Не раз? — С Пьюрити. «Ей часто снится сестра», — сообразил Уэс. В тусклом свете блеснул золотой медальон на шее Онести, и Уэсу показалось, что он где-то видел его раньше. Онести пошевелилась, прервав его мысли. — Я единственный мужчина, который снится тебе, дорогая? — прошептал Уэс. Онести прижалась щекой к его груди. Он почувствовал тепло ее дыхания. — Иногда мне снится Джереми, — ответила она непроизвольно. Уэс замер, затем тихо попросил: — Расскажи мне о Джереми. — Я беспокоюсь о нем. — Онести заговорила бессвязно. — Его пьянство… и этот человек. Он погубит Джереми. — Какой человек? — Биттерс… Уэс затаил дыхание. — Он не нравится мне, как и те два парня, что сопровождают его. — Том Биттерс? Онести широко раскрыла глаза и посмотрела на Уэса. Затем кивнула. Она явно разволновалась. Уэс почувствовал, как сердце ее учащенно забилось. — Я говорила ему, чтобы он оставил Биттерса, — сказала Онести, — но Джереми упрям и может попасть в беду. Рука девушки дрожала, когда она поднесла ее к голове. Уэс увидел, как Онести вздрогнула от боли. — Хватит… Не думай больше об этом. — Уэс погладил ее по щеке. — Поспи, дорогая. Поговорим обо всем завтра, когда тебе будет лучше. Она медленно закрыла глаза. Уэс привлек ее к себе, тихо шепча слова, исходившие из глубины души и предназначавшиеся только ей. Когда дыхание Онести стало ровным и она погрузилась в сон, он слегка расслабился, чувствуя, что любит ее еще сильнее, несмотря на мрачную действительность, вторгшуюся в их жизнь. Теперь Уэс знал, что Джереми никогда не был любовником Онести, она любила его как друга. «А Биттерс находится где-то поблизости», — заметил он мысленно и холодно подумал о том, что вскоре должно произойти.