seduce and destroy

prologue

Мы дарим мертвые растения, когда человек появляется на свет и когда умирает. Мы всегда стремимся к чему-то бесполезному и всегда хотим быть где-то...не здесь.

Мы стараемся подавить всякое желание, которое отравляет нас.
«Согрешив, человек избавляется от влечения к греху, ибо осуществление — это путь к очищению и сладострастие раскаяния.»

Мы...

— Да к черту это!

Парень слабо ударил кулаком в холодную стену родной камеры, являвшейся для него на протяжении нескольких лет родным домом, которого у него никогда не было. Это место, где он последние три года читает прозу собственного сочинения слушателю, который, по правде, успел ему до тошноты надоесть. Это был он сам.
Яндекс.Диск
Храните фото и видео с телефона в удобном облачном хранилище! Безлимитно!Храните фото и видео с телефона в удобном облачном хранилище! Безлимитно!
Яндекс.Директ0+

Привычный пугающий стук по маленькой решетке отвлёк писателя от кратковременного самобичевания и заставил сфокусироваться лишь на небольшом прямоугольнике, в котором показалась голова надзирателя.

— Ли Минхек?

Чёрные угольки глаз, ярко светящиеся при тусклом свете в комнате, уставились на силуэт мужчины по ту сторону решётки. Обычно в это время приносят ужин, но не сегодня. Парень ждал его, ждал этого дня больше, чем чего-либо другого. Даже больше, чем собственной смерти.

— Да.

— Поздравляю с выпуском, пташка, быстро собирай свой поэтический мусор и иди за мной.

Минхек покосился на человека, назвавшего его самое драгоценное сокровище мусором, но все же послушался. Через некоторое время неуклюжая стопка исписанных ежедневников уже возвышалась в его татуированных руках. Десятки выдуманных историй об идеальной жизни и сотни про грехи прошлого, раскаяние, ненависть, мольбу дьяволу, чтобы он прекратил все мучения и забрал его в место, которое определенно будет лучше, чем этот мир. Ещё через некоторое время, пройдя проверку и получив обратно свой сомнительный реквизит, что хранился в пакете и смиренно ждал своего хозяина, Ли вышел на свободу, вернее, по его мнению, всего лишь переместился в клетку побольше.

Первым, кого увидел освобождённый, был самым близким и, вероятно, единственным человеком, который хоть немного понимал и принимал его.