III. ЛЕТО: СУИЦИДОЛОГИЯ
Решающим моментом в моей жизни суицидолога был не тот, когда я, работая по поручению директора госпиталя ветеранов в архиве, случайно нашел несколько сотен предсмертных записок самоубийц, а скорее мгновение, наступившее на несколько минут позднее, когда меня посетила мысль, что их огромная потенциальная ценность может быть еще увеличена, если я не просто прочту их, а сравню с аналогичными поддельными записками, составленными людьми без суицидальных тенденций, в контрольном слепом эксперименте. Мой старый концептуальный приятель — метод различия Джона Стюарта Милля — пришел мне на помощь и обеспечил последующую карьеру.
С чувством, что одна голова хорошо, а две лучше, я позвонил Норману Фарбероу, который незадолго до этого (в 1949 году) защитил диссертацию в Университете Лос-Анджелеса. В диссертации он, применяя метод составления рассказа в картинках (MAPS), исследовал пациентов, совершивших суицидальные попытки. После этого в течение 17 лет, с 1949 по 1966 год (до моего отъезда в Бетезду в Национальный Институт психического здоровья), мы работали вместе с различной степенью интенсивности и периодическими трениями, неизбежно возникающими при постоянных взаимоотношениях. За это время мы основали Центр превенции суицидов в Лос-Анджелесе и совместно руководили им.
Издали пять совместных книг, а также написали десятки статей и глав в монографиях. Как независимая единица этот Центр продолжал существовать до 1988 года а затем, став частью Агентства помощи семье, постепенно прекратил свое существование, что меня очень огорчает. Вероятно, самым значительным вкладом в предупреждение суицидов за тридцатилетний период существования Центра стала подготовка большого числа работников в области психического здоровья, многие из которых были волонтерами, а также демонстрация того, что квалифицированное обучение в деле превенции суицидов может быть полезным в масштабе всей страны.
Впервые результаты нашей работы были представлены на конференции Американской ассоциации развития науки, проводившейся в Беркли в 1954 году. Совместная статья объемом в шесть страниц называлась "Предвестники самоубийства" (Shneidman & Farberow, 1956). Через год нами была опубликована короткая работа "Сравнение подлинных и симулятивных предсмертных записок" (Shneidman & Farberow, 1957 а).
В 1967 году я редактировал книгу "Эссе о саморазрушении" (Shneidman, 1967 b), в которую входили главы, написанные постоянными сотрудниками Центра превенции суицидов, а также приглашенными авторами и некоторыми лицами, сотрудничавшими с нами. Из 24 глав этой книги мне больше всех нравятся главы Генри Мюррея — о частичной смерти Германа Мелвилла, Стивена Пеппера — о том, может ли философия сделать человека философом, Жака Корона—о смерти как предмете философских размышлений, Талкотта Парсонса и Виктора Лидза — о смерти в американском обществе и многие другие. Их простой перечень не в состоянии передать огромный потенциал возможностей для систематических исследований, который содержала в себе эта книга.
В течение некоторого времени для всей страны наш Центр являлся образцом службы психологической по мощи, совмещенной с образовательным и исследовательским центром в области суицидологии. Первая книга, изданная мной совместно с Норманом Фарбероу, — "Предвестники самоубийства" (Shneidman & Farberow, 1957 b). Предисловие к ней написал Карл Меннингер. Книга оказала очень большое влияние на область превенции суицидов. За сравнительно короткое время, с конца 1950 до начала 1960 годов, профилактика самоубийств превратилась в законную область деятельности психологов, психиатров, социальных работников и работников сферы медицинского образования, а также в тему, вызвавшую неподдельный интерес у населения всех Соединенных Штатов.
В сентябре 1961 года я, взяв творческий отпуск в Центре, отправился на год в Гарвард для обмена опытом и продолжения исследований.
В мае 1961 года Гарри написал мне:
Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя! Чаша моей радости переполнена и из нее льется через край... Сегодняшними главными событиями являются Ваше решение приехать в Гарвард и наши планы совместной работы над новыми теориями... Если Вы согласитесь занять келью в нашей обители, то познакомитесь с Эриком Эриксоном и многими другими, чьи мысли и поиски конгениальны Вашим...
P.S. Возможно, нам следует соблюдать осторожность и не слишком громко кричать "Ура!". Насколько Вы знаете, со мной бывает очень трудно ужиться (по крайней мере, существуют люди, которые пришли к подобному выводу), но у меня создалось впечатление, что с Вами может ужиться даже самый отъявленный негодяй, так что мои шансы
не так уж плохи.
В тот год я очень близко сошелся с Гарри. Кроме того, мне памятны и дороги встречи и дискуссии с блестящим логиком Уиллардом Ван Орман Квином, однажды сказавшим мне: "То, что Вы делаете, действительно интересно, но это не то, что меня интересует"; с Эриком Эриксоном (к сожалению, я упустил случай пройти у него курс психотерапии, скорее всего из-за естественных опасений и невротической лояльности по отношению к Гарри); Гордоном Олпортом (его предпочтение яблочного сока в отличие от "Сазерака"[8] — предпочтения Гарри — мне кажется свидетельством принципиально различных подходов к человеческой личности: здоровым и мягким у одного, и более смелым, напористым, даже грубоватым — у другого); Джеромом Брунером, Б.Ф.Скиннером, Кристиной Морган и десятками других исключительно интересных и образованных людей. В своей клинике Гарри всегда способствовал развитию атмосферы здоровых различий во взглядах, всеобщей творческой инициативы и само собой разумевшейся культуры общения и обмена мнениями.
Вскоре после моего приезда в Кембридж царственная Анна Роу, бывшая в то время профессором педагогики в Гарварде, вместе с мужем, известным ученым-эволюционистом Джорджем Симпсоном пригласили нас на званый обед, как сейчас помню, в числе еще трех семейных пар. Во время приема, улучив минутку, Стэнли Эстес, сотрудник психологической клиники, отвел меня в сторону и спросил с едва скрываемым злорадством, осведомлен ли я об отношениях Гарри (женатом на Джозефине Мюррей) с Кристиной Морган. Я был совершенно изумлен и потрясен услышанным. Я не поверил ему. Но он продолжал: "Не будь простофилей; можешь спросить у Анны или Джорджа". Я понял, что, очевидно, он говорит правду, которую мне совершенно не хотелось знать. Помню, я ответил: "Да отстань ты от меня, это же так низко!".
[8] Сазерак (Sazerac) — типичный новоорлеанский напиток из бурбона, немного похожий на Манхэттен (который готовится из бурбона с добавлением сладкого вермута). Вот его рецепт.
Хорошо перемешать с кубиками льда:
1 рюмку сухого вермута;
1 рюмку сладкого вермута;
6 рюмок бурбона или хлебной водки;
1 щепотку горачи ангостуры;
1 черешню мараскине. — Примеч. автора,
