I DREAMED A DREAM

Part 3

1/3

В начале декабря отец загремел за решётку. Он и раньше попадался на своих сомнительных делишках, но в этот раз все было куда серьезнее.

У меня начались непростые дни. Поскольку я все ещё была несовершеннолетней, приехала моя тетка, которая при любом удобном случае напоминала, какой неудачник мой отец и что я — его совершенная копия. Ей было в кайф ежедневно рассуждать о том, что во мне течёт его дурная кровь. Разумеется, учитывать то, что она — родная сестра моего отца и что «дурная» кровь у нас общая, она не планировала. Я, в сущности, особо её не слушала, но её постоянное тарахтение над ухом выводило меня из себя.

Полицейские часто опрашивали меня. Спрашивали про отца, про наш дом, про школу. Я редко отвечала что-то внятное: либо старательно косила под дурочку, либо просто молчала. В любом случае, я их особо не интересовала, поскольку они прекрасно знали, кто мой отец и кто я. Но им нужно было что-то делать, и они раз за разом вызывали меня в участок.

Злющая тетка, полицейские — все это меня ужасно бесило. И даже парни, свидания с которыми обычно развлекали меня и отвлекали от проблем, не приносили никакой радости. Удивительно, но я, возможно, впервые за последние пару лет взяла в руки учебник — лишь бы занять чем-то мысли. В итоге я умудрилась самостоятельно получить четверку по алгебре — по этому поводу меня даже вызвали в кабинет директора. Наверное, это был первый случай, когда человека вызвали в кабинет директора из-за четвёрки.

Но конечно, куда интереснее было узнать, что происходило с Хосоком.

Сначала он правда пытался держаться. Но уже через неделю ввязался в драку. В тот день вся школа гудела о том, что Принц и Принцесса снова вместе. Утром Хосок делал вид, что ему плевать, а в конце учебного дня сцепился с какими-то мутными типами на школьной парковке. В итоге мы с Юнги оттаскивали его, всего в крови, прочь с территории школы, пока на шум не явился директор. У того разговор был короткий: он терпеть не мог драки и безжалостно выдворял всех нарушителей спокойствия.

После этого случая Хосок то впадал в депрессию, то становился чересчур возбужденным; то не появлялся днями на глаза, то постоянно пытался с кем-то подраться, чтобы выпустить пар. Черт его знает, чем он занимался, когда пропадал: я не могла постоянно находиться с ним рядом из-за отца, и часто роль «сиделки» брал на себя Юнги. Мы старались следить за Хосоком, потому что его состояние иначе, чем «нестабильным», назвать было нельзя.