Наши лучшие дни.

Если бы не та ночь, ничего бы не изменилось?

Из закрытых, спящих глаз начали течь слёзы. Чуя лишь сильнее свернулся клубком и сжал одеяло в своих тонких пальцах.

Тёплая и знакомая рука погладила его по волосам, а после, тонкими пальцами смахнула слёзы с щёк

Белые ромашки, которые цветут под его окном, начали медленно распускаться, вместе с восходящим солнцем, которое только одним своим появлением дарило радость и уют жителям. Лёгкий ветер обдувал молодые луга, смахивая с одуванчиков их пушок, который вскоре разлетался по всему городу.

— Что случилось? — Ласково спросил голос.

Глаза внезапно распахнулись, а сам парень подскочил с кровати. Повернув свою голову налево, через волосы, которые упали на его голубые глаза, что видели перед собой шатена. Вот он, тот парень, чей образ никак не может выйти из головы, из-за кого на земл падало столько слёз.

— Малыш Чу? — Начиная волноваться от непрояснённости ситуации, подняв брови вверх, испуганно откликнул его Осаму, видя как слёзы начинают течь лишь сильнее, а на его лице, за всё это время появляться заметная улыбка.
— Дадзай! — Воскликнул рыжеволосый, а после крепко обнял его, уткнувшись лицом в перемотанную шею. Дрожащие руки лишь крепче сжимали его плащ, когда тот слабо скулил, сдерживая свою радость и неспокойную грусть.
На лице кареглазого боявилась улыбка, а щёки налились румянцем. Своей ладонью он гладил его по волосам, крепче обнимая и прижимая к сердцу. — Всё хорошо.

Это были лучшие слова поддрежки для Накахары, и… от лучшего человека в его жизни.

— Дурак! Дурак! Дурак! Дурак! Дурак! Зачем ты тогда ушёл?! Зачем ты тогда оставил меня одного?! Ты хоть знаешь, сколько я плакал?! Ты хоть знаешь, сколько я скучал?! Ты, дебильная скумбрия! Дурак! — Его голос перешёл на тихий крик. Ладонью он не сильно бил того по спине. Истерика прервалась и снова, можно было услышать, как он начал скулить. По правде говоря, это выходило у него случайно, Чуя просто старался сдерживаться.

— Ради тебя, глупый. Ведь, ты бы никогда и не повзрослел, если бы не та ночь? Да и, я бы тоже. — Улыбаясь ещё сильнее произнёс кареглазый. — За любовь должны бороться двое, а не один Дадзай Осаму. — Тот впустил свои пальцы в рыжие пряди.

— Я люблю тебя. — Тихо напомнил шатен.
Чу выдохнул, а после посмотрела на шатена, своими заплаканными, слегка красными глазами, но… улыбаясь. — Я… Я тоже, люблю тебя! — Громко заявил он.

Счастливый смех парня и его поцелуй в лоб. Заплаканные глаза шире распахнулись, а на лице появилась смущённая, в чём-то детская улыбка.

— Чу, я хочу, чтобы ты был моим. — Посмотрев в глаза, когда их губы были в самом малом расстоянии произнёс он.
— Только если, ты также будешь принадлежать только мне… — Смущаясь ответил Накахара.
— Тогда… поцелуй меня. И я во веки буду принадлежать лишь одному тебе, а ты, только мне. — С плутовской, слабой улыбкой ответил темноволосый.
— Дурак… — Буркнул голубоглазый.

Зажмурившись и покраснев, он примкнул к его губам, упрямо и настойчиво продолжая тянуть на себя за воротник. Тонкими пальцами, Дадзай нежно обхватил его щёки и нежно, с особой аккуратностью потянул на себя. Его язык слегка дотронулся до языка Чу. Язык рыжеволосого отпрянул, но после их языки сплелись вместе. Брови голубоглазго слека были приподняты и вытянуты, в знак полного доверия.

Биение их сердец отдавалось громким стуком в ушах друг друга. Пальцы начали медленно сплетаться друг с другом, а дыхания обжигало губы и щёки.

Две молодые бабочки, сидели на молодых ромашках, вместе, встречая ласковое солнце. Лучи скользили по воде моря, что было неподалёку от города, в далеке виднелись птицы, а в небе, можно было увидеть, ещё заметную полную луну, медленно скрывающуюся за белыми облаками.