Педагогическая этика.

Глава 5.

После выпускного жизнь двинулась дальше, хоть и не совсем так, как когда-то виделось Дэну. Герка поступил в Ростовский Университет Путей сообщения. Павлов-старший всю жизнь проработал на железной дороге и мечтал о карьере для сына именно в этой области, а спорить с папашей Павлову-младшему никогда даже в голову не приходило. Герасиму было жаль расставаться с друзьями, но, в то же время, мысли о жизни в другом городе, вдали от строгого родительского ока, приятно волновали и будили воображение. Одинцова тоже поступила. В Универ, в тот самый, который был Универом всегда, даже когда остальные высшие учебные заведения их города по-простому назывались институтами, на специальность с загадочным названием «регионоведение».

Денис подал документы на три разных специальности в Строительный Университет, и еще на всякий случай на две в Технический. Он прошел на две в Строительном и на одну в Техническом, выбрал «промышленно-гражданское строительство», отбыл общественно-полезную практику, которая заключалась в разборе и перетаскивании с места на место старой мебели в университетском подвале, как-то дожил до сентября и начал учиться.

Вокруг происходило много интересного и нового: новые знакомства, новые предметы, непривычная после школы свобода, и Фомин в сотый раз сказал себе, что Валера для него потерян и попытался начать новую жизнь. Он поменял обои на рабочем столе на что-то серенькое и пестренькое, из того, что непременно идет в комплекте с Window'сом, называется «серым камнем» или «рябью на воде» и не имеет привычки серьезно смотреть на Дэна, склонившись к его экранному двойнику. Он даже хотел удалить все Валерины фотографии, но рука не поднялась. И он просто засунул их в самый глухой угол компа, в ту папку, куда обычно скидывал то, что было ему уже не нужно, но по какой-то причине было жалко выбрасывать, и что он потом, через несколько месяцев, все-таки удалял. Не давала покоя когда-то нарисованная им картинка их счастливой совместной жизни, которая почему-то по-прежнему казалась Дэну очень правдивой и настоящей, но он с этим боролся, сердито от нее отмахиваясь и убеждая себя, что это скоро пройдет.

Дэн считал, что вполне готов к жизни без Валерки, но его личное время по-прежнему стояло, сердцем он все еще оставался в том весеннем вечере и ничего не мог с этим поделать. В душе было тихо и пусто, и он, не зная, как заполнить эту дыру, вечерами шатался по улицам абсолютно без всякой цели. И однажды в конце сентября ноги опять самовольно принесли его в знакомый двор.

***

Дэн, обнаружив себя под Валериным балконом, ничуть не удивился. Просто подумал, какой он дурак, что не пришел сюда раньше. Немного постояв, он достал мобильник и нажал кнопку «1», на которой по-прежнему, видимо по его недосмотру, был Валеркин номер.

Валерка, услышав звонок, не глядя взял телефон и принял вызов, но, поднося трубку к уху, краем глаза все же успел заметить знакомое имя и еле сумел выдавить из себя хриплое «Да». Денис, услышав Валерин голос, тоже разволновался, но взял себя в руки и спокойно спросил:

- Ты дома?

Снова услышав в ответ короткое «Да», он сказал, что стоит во дворе и, если Валера не возражает, хотел бы подняться. Валерка выскочил на балкон и молча уставился на Дэна, склонившись над перилами. Второй этаж хрущевки – это совсем невысоко, поэтому Фомин очень хорошо видел свою любовь, смотрел и не мог насмотреться. Валера тоже смотрел на него, потом он в третий раз сказал «Да», почему-то опять в телефон, хотя вполне можно было разговаривать просто так, и скрылся в квартире.

Когда Дэн поднялся на второй этаж, Валера стоял на пороге в открытой двери. Он попятился, пропуская Дениса, тот вошел, закрыл за собой дверь и аккуратно запер на задвижку. Затем он снова посмотрел Валере в глаза и просто сказал:

- Я люблю тебя. Прости меня, пожалуйста. Если можешь.

Дорошин помедлил пару секунд, потом размахнулся и влепил Фомину хлесткую тяжелую оплеуху:

- Это тебе за всех твоих девок!

За первой пощечиной прилетела вторая:

- А это за то, что ты меня бросил!!

После этого Валерка, позорно разревевшись, кинулся Дэну на шею. Дэн подхватил свое вновь обретенное сокровище, прижал к себе так, что у того чуть не хрустнули кости, и горячо зашептал в русую макушку:

- Не было никаких девок, Валер. Правда, не было. Все только напоказ, для тебя специально. И не бросал я тебя, ты ведь сам меня прогнал, не помнишь, что ли?

- А ты взял и ушел, -- всхлипнул Валера Денису в шею.

- Ну, прости, прости. Ну, придурок я у тебя, что же теперь делать? Простишь?

- Конечно, прощу... -- Валерка никак не мог унять слезы, поэтому продолжал прятать лицо, уткнувшись в Дениса, -- Но ты, и правда, придурок. Эти твои девки...

- Да ничего не было ни с одной...

Совесть Дэна была чиста, потому что Мартин никак не мог считаться девкой. И вообще, это не он обжимался с Игорем после выпускного. А жалкий, потерявший надежду зомби с остановившимися жизненными часами.

Потом они замолчали. Они по-прежнему стояли в прихожей и даже не целовались, просто прижимались друг к другу, боясь расцепиться хоть на секунду, и Денис снова чувствовал ладонями узкую Валеркину спину, вдыхал его запах и от этого был счастлив. Наконец Денис вспомнил, что он все еще в куртке и нехотя выпустил Валеру, чтобы пристроить куртку на вешалку, а заодно и разуться. После этого они все же добрались до комнаты, но посередине остановились снова, и Валерка тихо сказал:

- У меня правда ничего тогда не было с Вадимом.

- Я уже давно понял, Валер.

- И на этот дурацкий букет мне плевать. Но ты все равно меня тоже прости.

- Конечно. Я же люблю тебя.

Дэн помолчал и решился спросить:

- А ты, Лер? Ты меня любишь?

Валерке почему-то очень трудно было это сказать, и поэтому он отвернулся от Дэна, прилег щекой ему на плечо и смущенно пробормотал:

- Ты же сам знаешь...

Но Денис твердо решил добиться признания:

- Хочу, чтобы ты сказал.

- Да.

- Скажи.

Валера сдался и, по-прежнему не глядя на Дэна, все-таки вытолкнул:

-- Люблю... тебя.

Денис задрожавшими руками приподнял со своего плеча Валеркину голову и, наконец, припал к любимым губам. И снова ощутил, как мир вокруг них сдвинулся и пустился по кругу. И почувствовал языком смешной острый зубик и влажный, горячий рот. И слабость в коленях тоже почувствовал. И он длил и длил поцелуй, не в силах его прервать. Одной рукой он крепко прижимал к себе Валеру, а другой путался в его волосах, и светлый нежный шелк как живой льнул к пальцам, ласкался и оплетал, не желая отпускать. Остановился Денис лишь для того, чтобы напомнить возлюбленному, что он больше не его ученик, и что до его совершеннолетия всего ничего – какие-то жалкие две недели. И потому между ними могут теперь быть не одни только поцелуи. Валерка заверил его, что все прекрасно помнит и что у них будет все, что Дэн захочет и когда захочет. Дэн ответил, что он хочет всего и прямо сейчас и надеется, что любимый хочет того же. Валера молча кивнул, взял Дениса за руку и повел в маленькую комнату, служившую ему спальней, и в которой Дэн не был до этого ни разу.


В спальне было темно. Валера включил настольную лампу и в ее мягком свете Фомин увидел шкаф-купе, почти такой же как у него диван, с точно так же не собранной на день постелью и так же накрытый пледом, и рядом с диваном тумбочку, на которой стояла лампа. Кроме этого в комнате не было ничего. Да ничего больше там и не поместилось бы. Они остановились рядом с диваном, и Валерка спросил, было ли «это» у Дэна с кем-нибудь. И тот честно ответил, что да, было, но только с девушками, а с парнем никогда, и Валера обрадовался вдвойне: тому, что в каком-то смысле он у Дениса первый, и тому, что опыт у него все-таки есть, значит, можно не опасаться, что он растеряется в самый ответственный момент.

Они медленно, будто во сне, обнялись и снова начали целоваться. И Валера впервые при этом не мучился угрызениями совести, а Денис не боялся, что его вот-вот остановят. Дэн не хотел спешить. Это был его первый раз с парнем, но дело было не в этом, а в том, что это был первый раз с парнем любимым, с его наваждением и мечтой. И ему хотелось сделать все медленно и красиво, так, чтобы каждый миг был особенным и запомнился навсегда. Для Валеры это тоже был первый раз – первый раз по любви, той самой любви, которая вот уже почти год не давала ему покоя, ранила душу сомнениями и сама же ее лечила, наполняя нежностью и ожиданием счастья, и он тоже не хотел торопиться. Но они очень сильно друг друга желали и очень долго к этому шли, и поэтому не спешить не получалось, и вскоре они уже целовались жадно и грубо, обнимались и тискались до боли, и руки дрожали, и кровь грохотала в ушах, и не хватало дыхания.

Валеркина футболка уже валялась на полу, и Дэн покрывал короткими резкими поцелуями обнаженные плечи, ключицы, родинки на шее, и снова возвращался к губам. Валера успел расстегнуть все пуговицы на его рубашке и спустить ее с плеч, и тоже терзал губами открывшуюся перед ним смуглую красоту, иногда отрываясь, чтобы откинуть голову назад, подставляя под поцелуи лицо и шею, в то время, как его руки расстегивали широкий клепаный ремень, пуговицу на джинсах и спускали вниз язычок молнии. Сам Валерка был в спортивных штанах с резинкой на талии, и Денис просто запустил руки под эту резинку и, тяжело дыша, мял аккуратные крепкие ягодицы, и, прижимаясь, чувствовал, что в этих самых штанах уже нехило стоит, ничуть не хуже, чем у него самого. Валера тем временем залез Дэну в трусы, и тот вздрогнул от наслаждения, наконец-то попав в нежные умелые руки. Эти руки вытворяли такое, что Денис испугался, что прямо сейчас все и закончится, толком даже не начавшись. Поэтому он сделал над собой почти нечеловеческое усилие и отобрал у возлюбленного «игрушку». Затем быстро выбрался из штанов, стащил с Валерки треники, завалил его на диван и задохнулся, почувствовав под собой обнаженное тело, изящное, но сильное, как стальная пружинка.

Подмяв под себя Валерку, он лежал на нем, приподнявшись на локтях, целовал его губы, щеки, глаза, нос и все никак не мог перейти к главному. Он боялся причинить боль, и почему-то считал, что больно должно быть очень. Валера его успокоил, сказав, что больно, конечно, будет, потому что у него уже давно никого не было, но немного и только в самом начале. Поэтому Дэн может на этот счет не волноваться, но все же будет лучше, если он пошарит в тумбочке и найдет там «Детский крем», которым он пользуется зимой, чтобы чувствительная кожа лица на морозе не сохла и не шелушилась. Денис скатился с возлюбленного, отыскал то, что нужно и скользнул густо намазанными пальцами между Валеркиных половинок, трогательно белевших на фоне золотистого летнего загара. Он с трудом себя сдерживал, от возбуждения его уже просто трясло, но он продолжал там поглаживать, слегка надавливая и даже немного входя подушечкой пальца. Он гладил и гладил, добавляя еще крема, стараясь смазать там все как можно лучше, так что Валерка, который сначала тихо вздыхал, наслаждаясь, в конце концов, не выдержал и нервно поинтересовался, собирается ли Денис его сегодня трахать, или у него какие-то другие планы. Дэн, не говоря ни слова, вытащил пальцы, завалил любимого на спину, придавил к постели и раздвинул ему ноги, но Валера из-под него вывернулся и встал на колени, упираясь локтями в диван, бормотнув при этом, что на первый раз лучше так. И так действительно было лучше, потому что все было отлично видно, что называется, «как на ладони» и Денис с первого раза попал куда надо без всяких проблем, несмотря на то, что такого секса у него раньше не было даже с девушками, и сразу вошел полностью, упершись в круглый Валеркин задок.

Для Валеры вторжение, в самом деле, было немного болезненным, но вместе с тем таким сладким, что он застонал вовсе не от боли. Дэна тоже в этот момент с головы до ног прошибло просто неслыханным кайфом, и он начал двигаться, держа руками Валеркины бедра. Ему было очень тесно и горячо, и безумно хорошо, как он и ждал, только в сто раз лучше. Ему было просто обалденно, и он толкался все быстрей и быстрей, усиливая наслаждение. Валера боли уже не чувствовал. Он сильно прогнулся в пояснице, подставляясь Денису, так что грудью совсем прижался к постели, и подмахивал, и сладко стонал, чувствуя, как нарастает внутри колкая жаркая дрожь, и от этих стонов у Дэна в голове и вовсе мутилось. Денису вдруг показалось невыносимым, что его любовь так от него далеко и он, остановившись на миг, склонился над ним, просунул под него руки и потянул на себя. Теперь он прижимал Валерку, одной рукой держа поперек груди, а другой притягивая за талию, и мог целовать его плечи и шею, разделив пополам спутанные влажные волосы.

Валера, обнаружив, что руки свободны, потянулся себя поласкать, и почти сразу кончил, содрогнувшись всем телом. Денис почувствовал Валеркину судорогу, увидел, как шлепнулись на простынь белые сгустки, и его тоже скрутило. Он резко выдохнул, сильно толкнулся в ослабевшее тело, тоже излился и, так и не выпустив Валеру из рук, упал вместе с ним на постель, накрыв собой.

Первые минуты они так и лежали, оглохшие и ослепшие, еле дыша, потом Дэн сообразил, что Валере, наверное, тяжело под ним и перекатился на постель, виновато пробормотав: «Прости, совсем тебя задавил». Валера, хотя ему стало намного легче, почувствовал себя брошенным и тут же подкатился Денису под бок, по-хозяйски забросил руку ему на грудь, а ногу на бедра, и они на какое-то время затихли. Потом Валерка вскочил, буркнул, что ему срочно надо в ванную и унесся.

Дэну было хорошо. Застывшее время сдвинулось с мертвой точки и снова пошло, и он опять ощущал себя в полной гармонии с миром, даже несмотря на то, что после двух пощечин левая сторона лица у него немного припухла и довольно сильно болела. Валерка вернулся сердитым и набросился на Дэна, потому что в зеркале разглядел у себя на шее большущий яркий засос. Он был не единственным, но располагался выше других, и Дорошин опасался, что не сможет его спрятать даже под высоким воротником водолазки. Но гнев его был явно притворным, так что Денис ничуть не испугался и не расстроился. Хохоча, он отбивался от нападающего возлюбленного, потом изловчился и набросил на него плед, и пока тот из него выпутывался, тоже сбежал в ванную, закрылся, и, наконец, почувствовав себя в безопасности, полез под душ. Потом они снова лежали рядом, лениво переговариваясь, иногда тихо целуясь, и разглядывали друг друга, и трогали, исследовали губами и языком, запоминали родинки и шрамы. Дорошин, наконец, получил возможность изучить мускулатуру Дениса в полном объеме и он, конечно, хорошенько все рассмотрел и даже обвел бицепсы на руках и каждый кубик на животе. Разобравшись с анатомией Дэна, Валерка разлегся на нем, втиснул свою ногу между его и тихонько поддавливал там коленом. И пересчитывал губами мелкие коричневые веснушки на смуглом прямом носу. Денис поглаживал покрытую светлым загаром Валеркину спинку, нежно касался чуть выступающих лопаток, трогал ребра, расчесывал пальцами спутанные волосы и пощипывал маленькие розовые соски.

Так они развлекались, пока снова не возбудились, как два весенних бродячих кота. И Дэн взял Валерку еще, теперь уже, как опытный, на спине и лицом к лицу. В этот раз все было без лишней спешки. Денис, сильный и страстный, входил мощно и плавно, целовал напряженно выгнутую шею, запрокинутое лицо, и не мог оторвать взгляд от этого лица, с горящими щеками, с выступившей над верхней губой и меж ровных бровей испариной, с пьяными от наслажденья глазами. А Валерка, горячий и нежный, обхватив Дениса за шею, просунув ноги ему подмышки, выгибался дугой, стараясь прижаться теснее, так, что почти не касался постели, и отвечал на его поцелуи, и тонул в золотистых чайных глазах. И никогда еще узкий «пенальчик» не вмещал в себя столько любви и счастья. Утомив друг друга до полного бессилия, они тесно обнялись, очень удачно совместив все свои впадинки и выступы, и блаженно заснули. Судьба, заглянув к ним в комнату, довольно усмехнулась. Убежать от нее не удалось еще никому. Не смогли и эти двое, хотя, казалось бы, достаточно для этого натворили. Убедившись, что все в порядке, Судьба отправилась дальше, решив, что здесь она уже сделала все, что могла.

***

Фомин ходил обалдевший от любви. И оставался ночевать «у друзей» не меньше трех раз в неделю. И ревновал Валеру к ученикам, ворча, что, мол, знает он этих школьников. Конечно же, в шутку. Но в то же время как бы и не совсем. Маман видела, что сын влюблен, что просто сияет от счастья, что редкий вечер проводит дома, а если проводит, то по часу висит на домашнем телефоне или сидит в скайпе, замолкая, как только она проходит мимо. Со своей любовью Дэн ее не знакомил и даже ничего не рассказывал, хотя раньше мать была в курсе всех его похождений, конечно, исключая интимные подробности. Маман не настаивала, уважая право Дениса на личную тайну, только настойчиво напоминала о необходимости контрацепции, так как в браке «по залету» ничего хорошего не находила. И время от времени брала с сына слово, что тот ничего такого не допустит. И Дэн ей это с легкостью обещал, потому что Валерка никоим образом залететь не мог, независимо от того, надевал Дэн резинку или нет. А если бы даже и мог, то Фомин женился бы, не раздумывая.

Фотография, на которой они с Валерой сидели на скамейке в осеннем парке, вернулась на рабочий стол. У Дениса уже было много других их совместных фоток, но эта все равно была самой любимой. С наступлением холодов Фомин лично заклеил в Валеркиной хате все окна, а когда в конце зимы батареи, как обычно, остыли до температуры человеческого тела, приволок тепловентилятор. Потому что ему не нравилось трахать возлюбленного в джинсах и свитере на жестком кухонном стуле, так же как и на шатучем столе, стукаясь при этом задницей о холодильник или газовую плиту, на выбор, в последнем случае к тому же рискуя обжечься зажженной конфоркой. А нравилось трахать совершенно раздетым и в постели, желательно, не холодной.

С Танькой они иногда забегали друг к другу потрепаться о том, о сем, и Одинцова неизменно интересовалась, не прошла ли еще у Дениса его голубая блажь и не числится ли за ним каких-нибудь новых интрижек. И всякий раз удивлялась, что нет, потому что, мол, раньше ни один роман Фомина не длился больше двух месяцев. Так что, в конце концов, Дэну пришлось объяснить ей, что всякие аналогии тут неуместны, потому что у них с Валеркой не роман. У них с Валеркой – любовь. После этого Татьяна больше с такими вопросами к нему не приставала, окончательно убедившись, что Фомин для гетеросексуального мира потерян. С Павловым Денис списывался в аське, но все реже. Как, впрочем, и Одинцова. Татьяна с Геркой, конечно, обещали хранить друг другу верность, но отношения на расстоянии – дело тоскливое и муторное, уже через полгода они решили, что намного приятней и проще снова стать просто друзьями. Когда Герасим приезжал на каникулы домой, они с удовольствием собирались вместе, и он даже иногда по старой памяти развлекал друзей очередным удачным пассажем из знаменитого романтического детектива. Как-то раз Денису позвонил Мартин и предложил сходить в кино, но Дэн ответил, что они с Валерой уже смотрели этот фильм. Игорь все понял, вежливо попрощался и больше не объявлялся.

Дорошин тоже был счастлив. Он наконец-то получил парня своей мечты в полное распоряжение. И распоряжался им как и сколько хотел с большим удовольствием, к тому же теперь без всякой необходимости оглядываться на уголовный кодекс и педагогическую этику. И сходил с ума в крепких объятиях. И прятал засосы под высоким воротником водолазки. А если спрятать не получалось, заклеивал пластырем, потому что сквозь тональный крем все равно просвечивало. Он, конечно, познакомил Дениса со своими друзьями и при этом немного нервничал по поводу того, как они воспримут их союз, и беспокоился, сможет ли Дэн найти со всеми общий язык.

Но Дэн в Валеркину компанию вписался без особого труда. Правда, первое время он комплексовал, решив, что не может быть интересен этим взрослым ребятам. И даже шел в своих опасениях дальше и с беспокойством думал, что, наверное, Валере тоже с ним скучно. Конечно, речь не шла о «зазоре между поколениями», потому что глупо говорить о другом поколении при разнице в семь лет, но все же Денис волновался. У Валеры и его друзей была взрослая жизнь, работа, о которой они иногда разговаривали. А что мог сказать Фомин? Не рассказывать же, как не смог отчитать лабу по строительной механике? Валерка страдал той же проблемой, но как бы с другого конца. Он тоже пристально высматривал этот самый «дженерейшн гэп», не находил, но все равно нервничал. Он считал, что Денису намного интереснее с ровесниками, чем с ними, и боялся того, что однажды совсем ему надоест, и тот его бросит и закрутит любовь с каким-нибудь симпатичным веселым однокурсником.

Так они мучились потихоньку друг от друга, пока однажды не поговорили обо всем откровенно. Они были у Валерки дома, в большой комнате. Валера с ногами сидел на диване, опираясь спиной на подлокотник, вернее, на прислоненную к нему подушку. Дэн сидел напротив него, поджав под себя одну ногу, свесив вторую на пол. Разговор начал Денис. Валера тоже поделился своими страхами. При этом постарался развеять опасения Дэна, сказав, что все его воспринимают вполне серьезно, и если разница в возрасте и чувствуется, то совсем немного, а со временем и вовсе пройдет. Денис поинтересовался: когда? Лет через десять? Валера слегка покраснел, и с волнением спросил, надо ли понимать так, что Денис собирается провести с ним никак не меньше десяти лет? Дэн, услышав это, удивился и немного обиженно ответил, что он, конечно, не знает, какие планы у Валеры, но лично он собирается провести с ним всю оставшуюся жизнь. Валерка, не говоря ни слова, завалил любимого на диван, и разговор на этом закончился, вполне закономерно перейдя в совсем другую разновидность общения. После чего проблема возрастной разницы была благополучно закрыта.

Вскоре после того, как в компанию влился Денис, девушка Лешки и Женькин парень неожиданно поженились и их покинули, оставив не только своих «бывших», но и всех прочих, в полном недоумении. Через некоторое время Женька с Сашкой вдруг стали встречаться и, быстро миновав период ухаживания, тоже сочетались браком. Лешка, видимо, наконец, определился и привел рыжего лопоухого Славика, которого тоже нашел в школе. Только Рыжий был не учеником, а студентом педуниверситета, проходившим педагогическую практику в качестве преподавателя английского в той школе, где вкалывал Леха. Славик с первого же дня начал активно клеиться к Лешке. Он занимал ему очередь в столовой, на переменах постоянно притаскивался в кабинет физики, хотя учителю английского там делать было совершенно нечего, караулил Леху после уроков. Лешка, хоть когда-то и заявил Дорошину, что он, мол, и вашим и нашим, на самом деле, сильно преувеличил свою бисексуальность. С парнями у него было всего два раза, причем, оба раза случайно, по пьяни. Но рыжик окружил его таким вниманием, что бедный Лешка не выдержал натиска и сдался на милость победителя. И теперь сдувал со своего Рыжего пылинки и всем был доволен до последней степени.
После появления Славика компания затрещала по швам. Натурал Сашка не вынес такой концентрации голубизны. Он в свое время спокойно отнесся к нетрадиционной ориентации Дорошина. Против Дениса он тоже ничего не имел, даже порадовался за друга, что тот, наконец, нашел свое счастье. К тому же, Дэн с Валерой никогда не позволяли себе при друзьях ничего, понимая, что их нежности могут быть другим неприятны. Случалось, конечно, кому-то из них забыться и приобнять возлюбленного, или взять за руку, но это бывало редко и всеми великодушно прощалось. Леха и Славик же не только так и сыпали «зайчиками», «котиками», «лапочками» и прочими сладостями, но и позволяли себе обнимашки и поцелуйчики. Поэтому Сашка старался проводить с ними как можно меньше времени. Впрочем, у него на то и так были причины. Они с Женькой были людьми женатыми, ждали ребенка, и Сашка крутился колбасой, обеспечивая благосостояние семьи. Женька с Валерой, несмотря ни на что, общались, как и раньше. Сашке с Денисом тоже ничего другого не оставалось, раз уж их «половинки» были так дружны. Они, впрочем, ничего против не имели.
Поведение «сладкой парочки» коробило не только Сашку. Валерка тоже смотрел на это с отвращением и думал, что если бы Денис попробовал так сюсюкать, то выхватил бы у него не по-детски. Дорошин был мужчиной суровым, и даже в самые интимные моменты не позволял любимому лишних слюней. Так что Денису никогда в голову не приходило назвать его зайчиком или кисой. Валерка за такое мог и врезать. Впрочем, Дэн и сам не стал бы. К чему весь этот пошлый зверинец, если у его парня такое потрясающее имя, само по себе звучащее как ласка и музыка? Дорошину на самом деле нравилось, когда Дэн принимался нашептывать ему на ухо всяких там Лерочек-Валерочек, хоть он и делал вид, что сердится.

Через год Валера ушел из школы и начал преподавать в Техническом Университете. Дэн по-прежнему учился в Строительном, и на третьем курсе мать их с Валеркой застукала. Случилось это в сентябре, чему Денис совсем не удивился, так как стал уже привыкать, что с некоторых пор все важные события в его личной жизни почему-то происходят исключительно осенью. Была суббота, Дорошин в этот день был абсолютно свободен, а у Фомина в расписании значилась только физра, и поэтому он сразу после нее заехал за Валеркой на «Хонде» и они часа два носились по пригородным дорогам, балдея от скорости, ветра, и яркого осеннего дня. Они уже вернулись в город, когда за какие-то минуты на чистом синем небе вдруг собрались темно-серые тучи, задул резкий холодный ветер и хлынул такой дождь, какому прилично бы было идти не осенью, а в разгар весны. Дэн с Валерой моментально промокли до последней нитки, и, так как находились совсем рядом с домом Фомина, бросились под его спасительный кров. Дорошин до этого был несколько раз у Дениса дома, но всегда старался побыстрее уйти и встреч с матерью избегал, объясняя это тем, что, судя по рассказам Дениса, Марина Александровна женщина очень умная, и может спалить их буквально на раз. Дэн не настаивал, тем более что у них была Валерина хата, где они могли проводить сколько угодно времени и совершенно свободно. Но с них так лило, что не оставалось другого выхода. Конечно, Валерин дом был тоже недалеко, но ветер так невыносимо жег промокшее тело, что не было сил терпеть. К тому же, Денькина мать со своим «парнем» уехала на весь уикэнд на турбазу, так что Дорошин не стал возражать, тем более, что от холода его уже трясло.

Дома они сразу вдвоем залезли под горячий душ, где, конечно же, много чего себе позволили, скользя друг по другу намыленными ладонями, забираясь в потайные местечки и целуясь до одурения. Позволять себе все это под ласковыми теплыми струями было очень приятно, к тому же гель для душа прекрасно заменял смазку, поэтому мытье затянулось надолго. После душа Дэн оделся в домашние майку и джинсы, Валерку же засунул в свой спортивный костюм, который был ему просто чудовищно велик, но за счет резинки все же кое-как держался на тонкой талии, и получилось вполне сносно. Хотя рукава и штанины, конечно, пришлось сильно закатать. Отопление еще не работало, но сушка для полотенец в ванной была горячей всегда, и Денис пристроил на ней их промокшие шмотки, после чего повел гостя на кухню поить горячим чаем. Напившись чая, отправились к Денису в комнату, и какое то время копались в компе, слушая музыку и рассматривая фотографии, затем залезли в инет, немного потрепались на каком-то форуме и погоняли в line age вдвоем за Денькиного перса. Денис сидел на стуле, а Валерка у него на коленках, и, войдя в азарт, ерзал на этих коленках самым волнующим образом. При этом он в огромном спортивном костюме, с распушившимися после мытья волосами был таким милым, что Денис не выдержал. Бросил игру и уложил возлюбленного в постель. И они снова предались неистовой страсти, несмотря на то, что всего три часа назад недежурно зажигали под душем и при этом были не какими-нибудь ненасытными «молодоженами», лезущими друг на друга при каждом случае, а парой со стажем. Потом, утомленные долгой прогулкой и страстной любовью они пригрелись под одеялом и под шум льющего за окном дождя мирно уснули.

Непогода не только загнала любовников домой к Денису, она также выжила с турбазы его мать и она вернулась не в воскресенье вечером, как собиралась, а на целые сутки раньше. Зайдя в прихожую, маман заметила на полу рядом с кроссовками сына еще одни, не особо большого, какого-то немужского размера и с волнением подумала, что Денька, кажется, наконец-то привел домой свою пассию. Из-под двери Денисовой комнаты пробивался приглушенный свет, оттуда доносилась негромкая монотонная мелодия, сопровождающая line age, потому что Фомин, застигнутый сном, не загасил ни комп, ни бра над диваном. Поэтому Марина Александровна подумала, что там не происходит ничего интимного, сын со своей гостьей, судя по всему, невинно гоняют в старую добрую «линейку», и, сгорая от любопытства, решила одним глазком заглянуть, чтобы увидеть загадочную девушку. Заглянула. Денис с Валеркой во сне сбросили одеяло, но так и не разжали объятий. Маман внимательно рассмотрела кучку одежды на полу, черт знает как перепутанные между собой голые руки и ноги, две взлохмаченных башки – темную сына и светло-русую, с длинными локонами, таинственной пассии. Потом взгляд ее непроизвольно скользнул в область бедер, после чего глаза ее значительно увеличились в размерах и полезли на лоб, так как в этой самой области было слишком много по ее мнению мужских половых признаков, и, как она ни старалась рассмотреть, не было ни одного женского. Маман прикрыла дверь и пошла к себе. Она была в шоке, и ей было просто необходимо прийти в себя.

Утром преступная парочка выползла из комнаты Дениса и, наткнувшись на мать, остолбенела. Маман, предупреждая вероятное Денькино вранье, сразу сказала, что она, вы уж, юноши, извините, разглядела все очень хорошо. И хотела бы получить какие-нибудь объяснения. Дэн, осознав, что врать бесполезно, храбро выложил ей всю правду, заявив, что любит Валеру уже три года, два из которых они встречаются, и что намерен и дальше продолжать в том же духе, что бы там мать по этому поводу ни думала. И взял всю вину на себя, объяснив ей, что это он бегал за Валеркой, не давал ему прохода и всячески пытался соблазнить, пока тот не сдался. При этом он держался чуть впереди, загораживая собой возлюбленного. Дорошин это так не оставил, выступил вперед и решительно возразил, что виноват во всем только он, потому что старше, и что Денис его вовсе не совращал, он и сам был не против с самого начала, а не сдавался целый год потому, что Дэн был тогда еще несовершеннолетним. Так что пусть Марина Александровна разбирается с ним. Марина поглядела на босое, встрепанное со сна существо, в большом спортивном костюме сына напоминающее очаровательного беспризорника и при слове «старше» скептически выгнула красивую темную бровь. Тут Дэн заспорил, настаивая на том, что все претензии должны быть только к нему. Существо в ответ хрипло буркнуло, что не надо его защищать, он не слабонервная барышня, а мужик, и сам способен защитить кого угодно. При этом у Марины на несколько мгновений возникло впечатление, что парочка о ней вообще забыла. Она посмотрела, как эти двое отчаянно выгораживают друг друга, вспомнила, каким счастливым ходил ее сын последние два года, тяжело вздохнула и велела негодникам убраться куда-нибудь с ее глаз долой, потому что ей надо хорошенько все осознать и смириться со сложившейся ситуацией. Негодники, не веря, что так легко отделались, быстренько натянули на себя просохшие за ночь тряпки и смотали на хату к Дорошину, где, наконец, более-менее пришли в себя.

Валера, после того, как маман все узнала, предложил Денису переехать, потому что он и так все время околачивается у него, и даже успел перетаскать в его квартиру кучу своих вещей. Так что, пусть уж вселяется полностью, так, мол, намного удобнее. Дэн был с ним согласен. Действительно, очень неудобно, когда в первый холодный день осени лезешь в шкаф за курткой, и тут выясняется, что она находится совсем по другому адресу. И вообще, жить вместе с Валерой он мечтал все последние три года. Но он все-таки отказался, хоть и с большим сожалением, потому что не имел сколько-нибудь серьезного заработка, а сидеть у любимого на шее не собирался. Дэн, конечно, подрабатывал, так же, как когда-то Валерка, у одного провайдера. Но к тому времени интернет уже и так настолько широко распространился в народе, что успехи его были не очень впечатляющими, а, соответственно, и заработки. Хватало только на то, чтобы иногда пригласить Валеру в кино или клуб, да еще на подарки ему и матери на Новый Год и дни рождения. Ну, и на разные мелочи вроде сигарет.

Выручил Санек. Средняя школа его так и не дождалась, он продолжал трудиться с отцом, и тот со временем даже уступил сыну руководство их маленькой бригадой, как более молодому и энергичному. Дела у них шли неплохо, количество заказов медленно, но росло, и они уже с ними с трудом справлялись, тем более, что один из товарищей отца вдруг стал сильно поддавать и как серьезный работник рассматриваться уже не мог. Поэтому Сашка, узнав о финансовой проблеме Дениса, предложил ему в свободное от учебы время работать с ними. Огромных денег он не обещает, но можно вполне нормально зарабатывать, если, конечно, Фомин не будет пинать балду, а станет честно трудиться. Дэн с радостью согласился, работал нелениво и, получив первые деньги, тут же перебрался к Дорошину. И принялся спешно осваивать азы кулинарии, потому что Валерка готовить тоже не умел, да к тому же еще и не любил. И до сих пор не заработал себе гастрит, питаясь сублимированной лапшой, только потому, что раньше часто забегал на обед к родителям. Денис тоже мог бы питаться у матери, но не хотел. Потому что настоящая семейная жизнь предполагает совместные трапезы. Он очень старался и вскоре уже мог не только пожарить готовые котлеты с картошкой, но и сварить вполне приличные щи. Маман против переезда не возражала. Она уже успела свыкнуться с тем, что счастье ее сына не совсем такое, как она раньше себе представляла. И иногда заходила в гости, прихватив с собой чего-нибудь вкусненького.

Валера был счастлив, что Дэн полностью освободил его от кухни и в знак благодарности взял на себя всю уборку. Фомин очень обрадовался, так как убираться терпеть не мог. И каждый раз первые полчаса кайфовал, наблюдая как Дорошин шмыгает с пылесосом, любуясь его серьезным раскрасневшимся лицом и волосами, подхваченными ободком. Эта прича ему до сих пор ужасно нравилась, хоть он и называл ее «я у мамы дурочка», чем Валерку не столько сердил, сколько смешил. Но потом Денис тоже хватал тряпку для пыли и принимался носиться по квартире, активно участвуя в уборке, потому что убираться вдвоем было весело.

Мать Дорошина, несмотря на существующий в семье заговор молчания, жизнью сына осторожно интересовалась. Так что была в курсе, что Валера уже два года встречается с одним парнем. Узнав, что они съехались, она поняла, что все всерьез, наконец, рассталась с мечтами о внуках и стала просить Валеру познакомить их с отцом со «своим мальчиком». Дэн знал, как родители любимого отнеслись к его наклонностям, поэтому побаивался и знакомиться с «тещей» и «тестем» не хотел. Но Дорошинская мамаша проявила настойчивость, как-то раз без приглашения заявилась к ним в гости и знакомство состоялось. Денис, убедившись, что мать его любимого не такое уж чудовище, даже согласился, чтобы его представили Дорошину-папе. Вначале им в обществе друг друга было не по себе, но со временем неловкость сгладилась, они привыкли, и стали более- менее нормально общаться.

Жизнь продолжалась, и все было так, как когда-то привиделось Денису. Он возвращался из универа, или с работы, или, может быть из магазина, куда выскочил за хлебом, задерживался во дворе, неторопливо курил, поглядывая на окна их квартиры. И, докурив, поднимался на второй этаж в освещенное электрическим светом тепло, туда, где его ждал любимый Валерка.