Семь роковых ошибок

Вторая ошибка.

Она хваталась за мокрые ключи, машина то и дело глохла, жалобно скулила и не хотела прощаться с местом их дислокации. Вонючий мотель, пропахший пивом и жиром от прогорклых бифштексов, был им домом несколько дней, но она даже не заметила, как они пролетели - словно миг, шелест карты, разрываемой ветрами на столе у открытого окна, в которую она так и не заглянула. Пожелтевшая, свернутая в трубочку, которую он использовал как подзорную трубу.

На горизонте появлялся красный бок Солнца, а того, кого она так ждала, все не было.

Она сидела на капоте их синей машины, старой, купленной за бесценок практически на свалке забытой рухляди. Но они прошли больше тысячи миль, а она ни разу не подвела. На плечах висела рубашка, растянутая, в противную клетку, казавшаяся сейчас самым прекрасным нарядом на свете. Она пахла Италией, в которой она никогда не бывала. В багажнике пылился чемодан вещей, собранных впопыхах и, совершенно точно, содержащий только бесполезный хлам.

Он появился неожиданно, со смехом накинул ей на голову свой пиджак, насквозь пропахший сигаретным дымом и дешевым пивом, а затем растрепал волосы легким движением руки. У него были глаза утреннего неба, а ее - цвета земли, карие. Он неловко обнял ее, стянул с капота и закружил вокруг себя, а она только смеялась во все горло, до слез, обнимала его и утыкалась в его покрытую царапину шею. От него пахло песком, водорослями и солью, оседавшей на кончике языка после купания в океане. И еще пивом. Он бы никогда не сделал подобного на трезвую голову.

Из магнитолы, настолько старой, что она не поддерживала даже диски, разносилась мелодия. Наверное, это были шестидесятые, может, семидесятые, но они не считали годы. У них было слишком мало времени, а им нужно было увидеть весь мир.

На дороге, обе стороны которой окружало поле, не было ни единой души. Покосившийся знак, на котором было что-то намалевано черной краской, держался на одном гвозде и покачивался от каждого дуновения ветерка. Трасса 66 спала.

Она опустила сидение, забросила ноги на его колени, засмеялась, когда он слегка пощекотал ее голую ступню. Заиграла какая-то песня, которой она просто не могла не подпевать. Он закурил. Подносил сигарету к тонким губам, затягивался и сбрасывал пепел на раскаленную трассу. Та всасывала серую пыль словно пылесос.

Он посмотрел на нее, смеющуюся и пытающуюся выговорить слова на итальянском, которого не знала. Ее бледная, кое-где покрасневшая от Солнца кожа, светилась в кровавом рассвете, поднимающемся из-за гор. Песня, эта чертова песня о любви. Она знала лишь "Ti amo" *, но никогда не слышала этих слов от него.

А он боялся произносить это, зная, что она поймет. Но горячий воздух, обжигающие песчинки и запах мятной жвачки развязал ему язык. Рот, высохший от переживаний, выдохнул короткое признание.

- Sono tuo Per sempre. **

Она посмотрела на него, засмеялась так звонко, что заглушила музыку.

- Что? Я же не понимаю по-итальянски, Ромео!

- Ничего, Джульетта. Когда-нибудь ты поймешь, - ответил он.

Трасса 66 гнала их к Лос-Анджелесу, где они тоже не задержатся.

* я люблю тебя.

** я твой навсегда.