Вот еще!

Глава 20

Весна пришла в этом году ранняя. Солнышко припекало, снег таял, становясь ноздреватым и липким, ну как тут было устоять и не воспользоваться моментом. Шлеп — чуть пониже поясницы Герми прилетает снежок. «Ах, ты», — подпрыгивает девушка и тут же взмахом волшебной палочки отправляет в меня целый сугроб. «Нечестно!», — вопит Невилл и ввязывается за друга в бой. «Девочки, наших бьют», — кричит Лаванда и в спину парня прилетает снежок. «Держитесь, парни, кавалерия на подходе!», — вопят близнецы и атакуют с фланга. Не прошло и десяти минут, как весь двор превратился в снежное побоище.

«Отступаем в крепость!», — командует Флер, отводя своих подруг от нашего редута. «Виктор, кавалерию!» — вопит Невилл, и Крам со своими дурмстранговцами бросается преследовать разбитого врага. Ага, не тут-то было. Женское коварство не знает границ. На наших рослых драгун были брошены в контратаку первокурсницы. Парни растерялись и были с позором загнаны обратно в укрепление визжащими пигалицами. «Ничего, мы им еще покажем», — утешил я друга. Весь день с перерывом на обед продолжалась снежная баталия, и лишь когда стало темнеть, мы выбросили белый флаг. Надо же было кому-то сдаться.

В наказание нам повелели за ужином быть галантными кавалерами и ухаживать за дамами как положено по этикету. Для многих это стало натуральной пыткой. Но все равно было весело. Впервые на моей памяти факультеты перемешались и среди слизеринцев оказались гриффиндорцы, а среди них слизеринцы. Просто был определенный перекос в мальчиках-девочках, вот и пришлось уравнивать, а то бы кое-кто из проигравших так и остался голодным.

Потом мы еще пару раз такие баталии повторяли, пока погода позволяла. Правда, с неизменным результатом, но никто в претензиях не был. Заодно и этикету подучились. Даже Рон слегка исправился, а это дорогого стоит. Неплохо было бы такое развлечение в традицию превратить, глядишь так и искусственно насаждаемую межфакультетскую вражду удастся ликвидировать со временем. Понятно, что одних снежков маловато будет, но надо же с чего-то начинать. Даже взрослые не прочь бывают подурачиться, а тут у нас максимум семнадцатилетние.

Забавно было в дни сражений за профессорами наблюдать. Что вечно хмурый Снейп, что суровая Макгонагалл из окон за нашим барахтаньем часами наблюдали. И вот ведь что удивительно, наш хмурый зельевар, оказывается, умеет улыбаться, когда его никто не видит. Даётся, правда, ему это с трудом, видимо, мимические мышцы атрофировались за годы держания лица, но ведь даже его проняло. А глаза у мужика были тоскливые-тоскливые. Мне даже жаль его немного, так по молодости накосячил, до сих пор распутаться не может. И ладно бы в обетах дело, он сам в себе до конца так и не разобрался. Его ведь даже самому себе верным назвать сложно. Вот меньше года с ним не пересекаюсь и даже иначе воспринимать стал. Прям Дурсль магического мира какой-то. Или это я ходячая иллюстрация к тезису "хорошо там, где нас нет"?