Не прекращай меня любить

Я тобою дышу, для меня твоё счастье

Антон был бледен, как никогда. Он перебирал кольца на руках, порой дёргал себя за волосы. Женщина миловидной внешности, сидевшая рядом, обнимала его за плечи и не прекращала с ним говорить, хотя по её щекам катились слёзы. Мужчина, высокий, плечистый, стоял рядом с диваном, где они сидели, и держал женщину за плечи, тоже бледный, но внешне спокойный.
      Вскоре появился Дима и парень с хвостиком, который, как до того Антон, кинулся к женщине и принялся заваливать всех вопросами. Позов тоже приблизился, сжимая плечо друга и тихо с ним переговариваясь. Ирина почувствовала себя здесь неловко и решила уйти, чтобы позже позвонить Антону и узнать, как дела у Арсения.
      Она быстро добралась до дома, жутко продрогнув по дороге, потому что короткое платье явно было не по погоде. Чайник уже был холодный, поэтому пришлось вновь его греть.
      Илья с родителями приехали примерно через полтора часа, когда девушка уже сидела в комнате, уткнувшись в какой-то роман, что ей подарили на День Рождения. Ей не хотелось выходить к ним и встречать, она всё ещё думала об Антоне, который так резко сорвался к другу.
      Илья влетел в её комнату в столь воодушевлённом настроении, что девушка подпрыгнула на месте от его восторженного крика:
— Ну, как всё прошло?
— Никак, — буркнула Ира, откладывая книгу, вновь видя взволнованное лицо Антона.       Макар плюхнулся на кровать рядом, недовольно проворчав:
— Никак — это дурацкая новомодная постановка Шекспира, а секс априори не может быть плох.
— Ничего не было, — спокойно сказала девушка, вновь хватаясь за книгу, но не вчитываясь в слова, не разбирая буквы. Ей просто хотелось сейчас остаться одной.
— В смысле?
— Арсений попал в больницу, и Антон уехал к нему, — Ира сглотнула, вспоминая, как парень крутил кольца на пальцах, постоянно что-то шептал и качался из стороны в сторону. Девушка даже подумывала, что он сошёл с ума.
— Ах, уехал! Может, он тебе наврал? — прищурился Макар, злясь.
— Нет, я была с ним в больнице, — прервала его. — Антон очень… переживал. Он точно не лгал.
      Илья на мгновение задумался, сжав челюсти, а потом громко спросил:
— Знаешь, почему он так распереживался?
— Ну, они же друзья… — девушка удивилась такому вопросу, но снова перед глазами предстал заплаканный, испуганный взгляд Шастуна, и она задумалась.
— А может, нет? — Макар встал на ноги, насмешливо проговаривая каждое слово.
— Разве стал бы он так волноваться, если бы он был всего лишь его другом?
— Что это значит?
— Что они не друзья, — Илья будто говорил с маленькой, глупой девочкой, потому что на лице его читалось: «Это же очевидно!»
— Я не понимаю, — нахмурилась Ира, думая о том, что она и не хочет этого понимать, хотя в голове уже закопошились неприятные мысли.
— На вечеринке Позова видел, как они целовались, — рассматривая руки, брезгливо сказал Макар.
— Что? Может, они выпили или…
— Или твой бывший гей.
      Да нет! Только не Шастун! Он встречался с ней достаточно давно, чтобы она хорошенько его узнала. Все привычки, повадки, пристрастия. И других парней среди его желаний не было. Точно. Или нет…
      На следующий день, сразу после школы, девушка зашла к Антону домой, потому что сам он на уроки не явился, но и там она застала лишь его мать. Та долго разглагольствовала о беспринципности современной молодёжи, но Ире всё же удалось выбить у неё, что Шастун дома не был, а лишь звонил Дима и кратко рассказал о случившемся. Девушка решила съездить в больницу, потому что поговорить с Антоном было нужно, а его телефон был отключен.
      Она застала парня в длинном проходе, бесцельно бредущего по больнице. Какое-то время он даже не обращал на неё внимания, потому что уставился в пол и задумался о своём. Девушка позвала его по имени и заставила сфокусировать на себе взгляд. Антон как-то обречённо приблизился, произнося извиняющимся тоном:
— Привет, слушай…
      Но Ира не дала ему договорить, дав смачную пощёчину, от которой Шастун немного пришёл в себя. Его рот приоткрылся, а глаза полезли на лоб, удивлённо взирая на девушку. Щека горела, рука сама потянулась к месту удара.
— Ничего не хочешь мне рассказать? — спросила Ира серьёзно, уставив руки в бока. — Ты, видимо, и так уже всё знаешь, — негромко сказал Антон, потирая покрасневшую кожу и вновь опустил глаза вниз.
— Ну и? Как давно? — злилась девушка. — Ведь явно не со вчерашнего вечера! Зачем ты приходил ко мне, если… такой?
      Шастун, как нашкодивший мальчишка, мялся с ноги на ногу, закусывая нижнюю губу и пытаясь придумать оправдание. Но это было нечестно. По отношению к нему самому нечестно. Он слишком устал. Ему надоело врать всем и каждому.
— Мы познакомились в конце августа, ты его даже видела… Но вплоть до Осеннего бала ничего больше поцелуев не было!
— Но мы расстались позднее, — заметила девушка, скривившись при слове «поцелуи». Антон грузно приземлился на один из стульев, что рядами стояли вдоль стенки, и начал перебирать бессменные кольца на пальцах. Он выглядел ужасно уставшим — в той же одежде, что была на нём вчера вечером, с взлохмаченными волосами, красными глазами и тёмными кругами под ними.
— Извини, я ошибался. Не нужно было тебя обманывать.
— Да уж! — она скрестила руки на груди и присела на рядом стоящий стул.
— Ты всем расскажешь? — обречённо спросил парень, искоса глядя на Иру. Она широко распахнула глаза, уставившись на Шастуна.
— Конечно нет! За кого ты меня принимаешь?
— Правда? — облегчённо спросил парень.
— Да, — просто подтвердила девушка и ненадолго замолчала, что-то обдумывая. — Ты…
Так у вас всё хорошо?
      Антон тяжело выдохнул.
— Если бы… После вчерашнего… Мы поругались, когда я решил к тебе пойти и… — Зачем?! Я не понимаю. Зачем тебе нужно было идти ко мне, если ты не хотел мириться? Если ты гей?
      Шастун нахмурился на последнем слове.
— Макар. Это же он рассказал тебе о нас?
— Да, — насторожилась девушка.
— Он сказал, что если я не пересплю с тобой, он всем о нас расскажет.
— Зачем ему это?
— Он говорил, что его раздражает твоя злость, и считает, что это…
— Из-за недотраха? — девушка показала кавычки в воздухе, и Антон согласно и смущённо кивнул. — Очень похоже на его дарвиновские лекции о половой жизни юных девушек, — злилась Ира.
— В этом весь он.
— И почему ты согласился? — спросила девушка, обращаясь уже чуть мягче. — Разве я похожа на попугайчика, клетку которого можно просто завесить одеялом, чтобы замолчал? Если до этого у вас с Арсением всё было хорошо, зачем ты согласился? — Потому что не хотел, чтобы о нас кто-нибудь знал! — воскликнул парень, хватаясь руками за опущенную до самых колен голову.
— Твои родители? — уточнила девушка.
      Парень вновь согласно качнул головой. Обсуждать характер его отношений с родителями совсем не хотелось ни сейчас, ни когда-либо. Они оба замолчали, понимая, что обсуждать это дальше не имеет смысла.
— Как Арсений? — спохватилась Ира. Антон слегка замялся, выпрямившись. — Ещё не очнулся. У него поднялась температура, и врачи боятся, что может быть инфекция. Так что он всё ещё в реанимации.
— Мне очень жаль! — девушка накрыла его руки своими ладонями и сжала. — Уверена, он поправится! Точно тебе говорю!
— Надеюсь.
— Держись, слышишь? Ты же сильный.
      Парень улыбнулся, но улыбка быстро сошла с лица.
— Скажи, а ты правда… его любишь? — внимательно посмотрела на него Ира, всё ещё безнадёжно надеясь, что это всё глупая шутка её брата.
— Думаю, да…
***
      Антону снился сон. Но это скорее было воспоминанием, чем игрой больного воображения. Они с Арсением лежали в обнимку на кровати. Это было одно прекрасное, тихое утро, когда никуда не нужно было спешить, когда никто не мог им помешать. — Думаю, нам стоит как-нибудь подраться, — неожиданно промолвил Попов, прижимаясь затылком к груди парня и заставляя обнять его крепче.
— Зачем это? — удивился Шастун, целуя парня в макушку, щекоча своим дыханием.
— Это сексуально, — произнёс Арс вдохновлённо.
— А разве я без этого не ходячая сексуальность? — усмехнулся Антон.
— Ты не понимаешь! — воскликнул Попов, поворачиваясь на другой бок. — Ты очень горяч, когда злишься. Такой весь напряжённый, тяжело дышишь, глаза сверкают.
— А всё остальное время так себе, да? — спросил парень, убирая руки от юноши. — Эй! Это не значит, что ты не должен меня обнимать! — возмутился Арсений, вызывая смех Антона.
— Ладно, — протянул парень, — надо вспомнить что-нибудь, что может меня разозлить.
Из-за чего мы тогда подрались с тобой после бала?
— Ты целовал Иру, — брезгливо ответил Арс, повернувшись на спину и скрестив на груди руки. В этот момент он казался маленьким, насупившимся мальчиком, которому не разрешили мороженое в разгар зимы.
— Потому что ты — Ксюшу! — парировал Шастун.
— Это она, а не я! — возмутился Попов, надувшись ещё больше, сопя и грозно сверля потолок.
— Ну, конечно… — проворчал Антон, не сдерживая улыбку.
— Говорит человек, который месяц не мог признать, что гей!
— Я не гей! — на этот раз пришло время Шасту возмущаться. Он навалился на парня и с силой прижал его к кровати.
— Да неужели? — удивился Арсений, широко раскрыв глаза, будто не замечая нависшую над ним двухметровую тушку мышц и костей. Он резким движением сменил позицию, оказываясь сверху и крепко держа руки Антона за его головой.
— Мне ведь нравятся не все парни… только ты, — оправдывался Шастун, стараясь высвободить руки.
      Арсений кинул оценивающий взгляд на парня, будто пытаясь понять, говорит ли он всерьёз, и ослабил хватку, выпрямляясь, удобно усаживаясь на худых бёдрах юноши.
— Это официальное признание?
      Шастун не ответил, пожав плечами и кладя руки на колени Попова.
— Знаешь, а ведь я никогда не бил тебя по лицу, — нарушил установившуюся на мгновение тишину Арсений и провёл ладонью по щеке парня, очерчивая линию скул, а затем подбородка. — В отличие от тебя, конечно. Мне не хотелось портить это лицо.       Антон слегка нахмурил брови и хотел что-то ответить, но Попов наклонился и поцеловал его раньше. Нежно, мягко и чувственно. Не хотелось ему никаких драк.
Конечно, нет…
      Антон открыл глаза, уставившись в одну точку. Он не хотел возвращаться в реальность — он бы предпочёл целовать Арсения в своём сне, чем повернуться и увидеть его, бледного, так и не очнувшегося, на больничной койке.
— Сегодня… — голос сиплый, немного удивлённый после этого простого, еле произнесённого слова, но полный решимости, — я вижу… особенно грустен… твой взгляд…
      Хриплый, тихий, еле различимый за пиканьем каких-то приборчиков, расставленных рядом с кроватью, но до боли знакомый. Антон отвёл взгляд от стены, всё ещё не понимая точно, что происходит.
— И руки… — продолжал голос упорно, — особенно тонки… колени обняв… — Арсений облегчённо выдавил последние пару слов, в упор глядя на Шастуна и улыбаясь уголками потрескавшихся губ.
      Антон резко вскочил с места, от чего перед глазами всё поплыло, и он еле удержался на ногах, готовый вновь упасть на маленький диванчик, что стоял у стены в палате. Парень кинулся к кровати, открывая рот, пытаясь найти, что сказать, но лишь часто моргая.
— Воды, — тихо-тихо выдохнул Попов, нарушив тишину, давившую на ушные перепонки. На Антона его голос подействовал отрезвляюще — он быстро наполнил стакан из графина, что стоял на тумбочке, и поднёс к губам парня.
      Арсений жадно пил, но уже через несколько глотков заметил, что этого слишком много, и поспешил отвернуться, пока желудок не вернул всё выпитое обратно. Всё тело ныло, шевелиться было ужасно трудно, правая рука, грудь, живот, левое колено болели так, будто сотни игл одновременно впивались в кожу прямо изнутри.
— Привет, — промямлил Антон, допив воду в стакане и отставив его подальше. Он не мог оторвать взгляд от голубых глаз, которые наконец были открыты. Он упал на колени перед кроватью и схватил парня за левую, здоровую руку. Арсений слегка сжал его ладонь и улыбнулся. — Ты меня чертовски напугал!
      Шаст прижался лбом ко лбу юноши, не прекращая улыбаться, и прильнул к его сухим губам, целуя, будто в первый раз. Он ждал этого так давно, казалось, что прошла вечность. Арс отвечал, попытавшись поднять правую руку и обнять Антона, но она отдала резкой болью в локте, и он тихо простонал, зажмурившись.
— Больно? — Шастун резко отстранился, осматривая лицо парня, переживая, что это он виноват.
— Нет, — качнул головой Арсений и приподнял голову, пытаясь дотянуться до губ Антона. Тот снова наклонился и, заботливо придерживая за шею, прижал парня к себе, возобновляя поцелуй. Он и не заметил, как по щекам потекли слёзы. Для него этот поцелуй был глотком чистого воздуха. Глаза жгло от слёз, щёки и губы обоих намокли, но он не мог прекратить целовать человека, без которого не представлял своей жизни…       Наконец, Шастун, улыбаясь, вернул голову парня на подушку и обеими руками ухватился за его ладонь, как за спасательный круг, не в силах более отвести глаза.
— Что случилось? — безуспешно напрягая память, промолвил Попов.
— Твои бывшие одноклассники. Они напали на тебя прямо у твоего подъезда, суки… — злобно прошипел Шастун. — Но и ты не промах! У одного сломан нос, у другого колено выбито… А вообще они все получат по заслугам. Серёжа давал показания, и ты дашь, когда поправишься.
— Как долго я тут? — Арсений вспоминал лишь кулаки, крики, ругательства — всё урывками. Его начинал волновать внешний вид Антона. Бледный, уставший, с лопнувшими капиллярами в глазах, трясущимися руками и гнездом на голове.
— Три дня, кажется, — недолго думая, ответил парень. — Да, вечером в воскресенье тебя привезли, весь понедельник ты провалялся с температурой в реанимации (все думали, что у тебя инфекция, но нет, слава богу), во вторник меня упорно отказывались впускать в палату, пока я не закатил им скандал на пару с твоей мамой, — Шаст тараторил, улыбаясь, — зато сегодня я тут с самого утра и никуда уходить не собираюсь!
— Ты здесь… три дня? — удивился Попов.
      Антон усиленно закачал головой.
— Почти не спал! Пока раскладушку мне в коридоре не поставили, — усмехнулся он.
— Это всё твоя мама постаралась.
— Моя мама знает, что ты здесь три дня?! — воскликнул Арс и тут же пожалел, потому что в голове раздался звон тысячи колоколов.
— Конечно! Она тоже здесь. Была, пока я не заснул, — парень указал на пустующее кресло с другой стороны от кровати. — И твой отец. Он на работе, но вечером уже будет тут.
— Ты был дома? — серьёзно спросил Попов, заранее зная ответ.
— Дима привозил мне всё, что нужно, — отмахнулся Антон. — И я звонил маме, так что она знает, где я.
— Сумасшедший, — Арсений прикрыл глаза и выдернул руку.
— Пожалуй, но было бы хуже, если б меня не было рядом, когда ты очнулся, — выдохнул Шастун удивлённо, вновь стараясь ухватиться за ладонь юноши.
— Не было бы, — строго произнёс Попов. — У меня есть родители, которые могут обо мне позаботиться.
— А ещё у тебя есть я…
— А как насчёт Иры? — напомнил Арс, начиная злиться, вспоминая их разговор до. — У нас ничего не было! — воскликнул Антон. — Я не смог. Думал только о тебе, а потом мне позвонила твоя мама, и… — Иди домой, — перебил его парень.
— Что? — переспросил Шастун.
— Уходи, — повторил Попов. — Ты не должен из-за меня ночевать в больнице и пропускать школу.
— Что за чушь! Конечно, должен! Это же ты!
— Нет, — отрезал Арсений. — Я не позволю. Ни тебе, ни моим родителям просиживать рядом со мной сутки напролёт.
— Ты только что пришёл в себя! — вскрикнул Антон. — Я никуда не уйду.
      Попов недолго молчал, а затем, отвернувшись, твёрдо произнёс:
— Я не хочу тебя видеть…
      В этот момент дверь открылась, и показалось смущённое лицо Серёжи.
— Отлично! — прикрикнул Шастун. — Выздоравливай. Один! Придурок…
Он вылетел из палаты, чуть не сбив с ног Матвиенко и стоявшего за ним Позова…