[RUS] - with every beat of my heart h.s

bright

Как я должен чувствовать себя? Я никогда не испытывал такой потери, единственной, которую я мог считать, был мой дедушка, но он был болен и умер, когда я был ребенком. Здесь все было по-другому. Она была частью меня, теперь буквально. Я отдал ей все, что было в моей душе и теперь я остался пустым. Я знал, что мое старое сердце не было хорошим, но когда мне показалось, что я слышу голос моей Женевьевы, я начал думать, что я схожу с ума.

Я требовал встречи с ней. мне было все равно, что она, вероятно, в морге, или что она практически пустая. Мне нужно было еще раз увидеть моего прекрасного ангела. Мне определенно не рекомендуется вставать с кровати, даже если я не хожу, а толкаюсь в инвалидном кресле. Меня везли по коридорам к лифту, прежде чем я столкнулся с дверью комнаты, в которой лежало тело Евы. Я дрожал, и мой желудок скрутило, когда дверь распахнулась.

Она была прекрасна. Ее тело было безжизненным и беззащитным на холодном столе, на котором она лежала. Закрыв глаза и прерывисто дыша, я почувствовал, как все мое тело напряглось, чтобы подняться со стула. Мне это удалось с большим трудом, и я уставился на ее лицо, лишенное всякой жизни. Даже с ее тоном кожи, обладающей скорее прохладными оттенками, чем теплыми, и кончики ее губ не были обращены вверх в усмешку, она была прекрасна; как лучи солнца, проникающие через поверхность воды и создающие видение искаженного света. В искаженном и сломанном виде она была прекрасна.

Все было не так, как должно было быть. Ничего из этого не правильно. Я не должен был нависать над ее холодным мертвым телом, рыдая, как младенец. Мне не следовало нежно гладить ее кожу, обводить контуры скул и подбородка. Я не должен был знать, что мне придется сказать "прощай"; прощай навсегда. Я не должен был быть живым. И все же я был здесь, выполняя эти душераздирающие действия, напрягая последнюю каплю энергии, которую я мог собрать.

Если бы у меня не было физической боли от синяков вдоль тела и операции, я бы заставил кого-нибудь ущипнуть меня. Конечно, эта катастрофа была кошмаром, и я бы просыпался в легком поту, чтобы притянуть Женевьеву ближе ко мне, боясь отпустить ее. Если бы это было так, мои мышцы не пульсировали бы, голова не болела, а тело не было бы физически уставшим. Я хотел проснуться, но все было по-настоящему. Это была моя жизнь, то, с чем мне придется жить до самой смерти.

Я не уверен, что есть стандартные временные рамки, которые вы можете провести со своим любимым человеком. Очевидно, что все умирают и следуют кругу жизни, или иногда люди только временные, независимо от того, насколько постоянными вы хотите их видеть, они ускользнут из ваших рук, и это выйдет из-под вашего контроля. Как насчет того, что они лежат на металлической плите с простыней, покрывающей их плечи, и их грудь больше не поднимается и не опускается? Какие у вас есть временные рамки, чтобы провести с ними, когда вы получаете дерьмовое оправдание? Как вы можете даже отойти от них? Как я мог оставить ее после восьми лет, когда она была такой холодной?

Когда мои пальцы танцевали по ее волосам и лицу, ничто не имело значения. Она все еще была моей прекрасной женой, единственным человеком, с которым я жаждал быть вечно, единственным, кого я по-настоящему любил, моей Евой. Я поцеловал ее в лоб и позволил своим губам задержаться на льду ее кожи.

"Спасибо, Ева. Я всегда буду любить тебя."