Сдохни от рака легких

1

Вся комната отражалась в зеркале : большая двуспальная кровать, обшитая темно-серым велюром, белое одеяло, которое медленно но верно соскальзывало на пол, две пустые прикроватный тумбочки, кусок шкафа из темного дерева, окно, в половину стены, начинающееся около пола и так и не доходящее по потолка, косяк двери, ведущей в туалет, ламинат, сделанный под чёрное дерево и стены цвета сухого асфальта. Пустая и забытая эта комната оставалась единственным прибежищем для неё. Все вещи лежали на своих местах, она не терпела беспорядка, никаких картин и постеров, никаких разбросанных тетрадей и ручек. Её мир состоял далеко не из ярких героев на глянцевой бумаге, он был ярче чем у большинства, но для неё он мерк среди огней Нью-Йорка и запаха ещё одних дорогих духов. Ей было всего шестнадцать лет, но её глаза уже давно не горят. Она погружалась в проблемы с головой, в проблемы, которых и не было, но собственная зацикленность на них сводила её с ума. Она всегда искала себе занятие, все что угодно, лишь бы не погружаться в свои мысли. Они её убивали и пожирали изнутри.

Сьерра цеплялась взглядом за каждую неидеальную деталь своего на своём теле, из которого она выжимала почти все соки тренировками, после которых валилась с ног и диеты, которые называла правильным питанием. Недостаточно рельефный пресс и малая жировая прослойка внизу живота, казалось, что кроме девушки, её больше никто не замечает, талия могла бы быть и поменьше, нужно было убирать остатки жира на внутренней части бёдер, которые не желали уходить. Нужно было просто больше стараться и меньше есть, но здоровье ее и так уже подводило. Анализы крови сообщали о гормональных сбоях и недостатке железа в организме. У неё было все, было настолько много, что возможно, Сьерре было скучно жить, настолько скучно, что она ее разрушала и развевала пепел по ветру.

Она наклонила голову и приподняла подбородок, ища идеальный ракурс, ища ту самую стерву, которой никогда не являлась. Она хотела стать другой, измениться, но все попытки были тщетны. Поменяй стиль одежды, прическу, привычки в еде и проведении досуга, но внутри ты останешься тем же человеком. Нельзя всю жизнь играть. Жизнь не игра и ты не можешь выбирать правильные ответы на вопросы, рассчитывать каждый свой шаг на несколько ходов вперёд. Нервы сдают. Нельзя так над собой издеваться.

Она слышит крики на первом этаже двухэтажной квартиры на Джексон Стрит, Бродвей. Обрывки фраз о фондовой бирже и домработнице часто долетают до её комнаты. Она любила свою семью, любила мать, которая находилась на работе по двадцать четыре часа в сутки, отца, который с ними не жил, но все равно, пытался уделать ей время. Она понимала, что не может позволить себе жаловаться на свою жизнь, ведь все складывалось как нельзя лучше, но где-то в глубине души ей чего-то не хватало, она хотела другого. Все можно было списать на переходный возраст и бурлящие гормоны, что они вместе с её матерью и делали.