сожаление

5

От Ричарда веет теплом, жаром — большие ладони гладят содрогающуюся в рыданиях спину.

— Тише, мой хороший, тише…

— Так не бывает, — всхлипывает Эдди, стараясь поверить в то, что всё это не шутка.

— Я знаю. Но как бы там не было, я рад. Я очень рад, что, наконец, встретил тебя, пусть и так поздно, — тихо шепчет парень и, когда он приподнимает трясущийся от частых всхлипов подбородок Эдди, заглядывая, в красные от слёз, но такие родные глаза, полные любви и необъяснимой надежды, настаёт его очередь стараться успокоить внезапно нахлынувшие эмоции. — Ты не должен больше плакать.

— Ричард… — дрожащим голосом произносит Эдди, всхлипывая, готовый опять разрыдаться в голос, но парень не даёт ему
этого сделать, накрывая его губы своими. Мужчина зажмуривает глаза, от чего по щекам скатывается сразу несколько крупных слезинок и неосознанно сжимает дрожащие губы, не позволяя себя поцеловать.

— Ну же, Эдвард, — шепчет Ричард словно в бреду, но Эдди, как маленький ребенок, усиленно мотает головой, жмуря глаза. Парень мягко берёт его за подбородок, прекращая метания из стороны в сторону. — Посмотри на меня, всё хорошо, слышишь?

Эдди несмело открывает глаза, тяжело дыша. Всхлипы рвутся наружу, но Ричард удивительным образом заставляет его успокоиться, поглаживая влажную щёчку большим пальцем и тепло, шепча на ухо.

— Доверься мне, я не причиню тебе боли, никогда бы не смог, — Эдди шмыгает носом, прикрывая глаза, когда парень осыпает его лицо невесомыми поцелуями, чувствуя, как хрупкое тело потихоньку расслабляется в его руках. — Ну же, — шепчет он в самые губы мужчины, с наслаждением припадая к ним, когда Эдди всё же приоткрывает рот, слепо доверяясь ему.

Губы у Эдди оказываются даже лучше, чем Ричард себе представлял: мягкие и нежные, к ним нужно прикасаться едва ощутимо, вызывать у мужчины мелкую дрожь и отголоски всхлипов в груди.

Эдди до боли в груди хочется крикнуть, что ему не нужно медленно и бережно, к чёрту ласковые взгляды — ему нужно сильнее, больше губ, больше поцелуев — от этого сейчас зависит его жизнь, но Ричард каждым уверенным касанием, словно сажает Эдди на поводок. Убивает всё гнилое, медленно заполняя своим присутствием.

— Мой любимый, мой родной, — парень будто сошёл с ума, словно в бреду повторяя имя мужчины, покрывая его лицо поцелуями.

Сейчас в его руках — предел мечтаний, тот, кто не давал ему покоя всю его короткую жизнь. Еще тогда, умирая, Ричард не осознавал, что ему всё-такипосчастливится встретить свою пару. На такое счастье он не рассчитывал.

Эдди даже сквозь шум молота собственного сердца различает лёгкий трепет вперемешку с немыслимым счастьем, что обухом обрушилось на его голову. Все поцелуи на лице, оставленные Ричардом, ожогами горят на коже и Эдди в руках парня просто лихорадит.

Накалившиеся угли глаз выжигают в мужчине знак принадлежности, и он выдыхает надсадно, облизываясь и съедая горячим воздухом всю влагу с собственных губ, и тихое «Ричард» застревает в горле.

Парень зарывается пятернёй в непослушные миндальные локоны и притягивает Эдди к себе, целует снова, выпивая до капли зарождающиеся стоны, слизывает горечь никотина с чужого языка, заполняя гнетущее одиночество собой.