It's your fault, baby ЗАВЕРШЕН.

17/?

- Собрался? - Тэ вышел из комнаты, глядя на заплаканные глаза Гу и его уставшую от этих испытаний судьбы физиономию.

Сердце кровью облилось бы от одного его взгляда, обнял бы, прижал не отпуская, если бы не его холодная до ниточки пропитанная недоверием душа.

Младший кивнул.

- Тогда, поехали. - Ким указал макне на дверь. 

Парни вышли из той квартиры, которая являлась единственным домом для Чонгука. 

Чёрная машина тронулась с места и светло-русого совсем уже не волновало, что будет с ним дальше, он просто заснул.

Улицы Сеула мелькали, исчезая вглубь города, люди идущие по своим делам, кто-то торопился на работу, кто-то бежал дабы укрыться от ветра, а кому-то было всё равно и он находил в этом эстетическое удовольствие, но только не омега, спящий на заднем сиденье слегка распахнув свои нежно-розовые губки, мокрые ресницы и красные синячки под глазами показывали его слабость перед хёном, он не боялся его, а наоборот доверял, даже слишком.

машина остановилась около большого трёхэтажного дома, украшенного двумя чёрными подсвечниками на красно-кирпичной стене. 

- И Вы говорите, что Ваш дом мрачный? - младший проснулся, сонными глазами всматриваясь в его новый дом. 

- Внутри не видел, а уже что-то говоришь. - тон старшего был достаточно серьёзен.

Гуки достал из багажника свои чемоданы и зашел в дом следом за Тэхёном.

Внутри действительно было мрачновато.

Зайдя внутрь, можно увидеть большой ковер посередине комнаты, фортепиано, камин из белых кирпичей около него стояли красные кожаные кресла и черные пледы на сидениях, если посмотреть вперёд, то можно увидеть длинный и узкий коридор всего для двоих и он был полностью во мраке. На потолке огромная хрустальная люстра, в коридоре мелькали подсвечники и очертания картин на стенах.

- Говорил же мрачно. Хотя ты еще другие этажи не видел. - Тэхён достаточно быстро разжёг камин.

Темноволосый двинулся в сторону коридора, взяв с собой кучу толстых свечей и бархатный коробочек спичек. 

Парни шли по коридору, попутно зажигая свечи и освещая тем самым проход и картины, судя по всему на которых были родственники или сам Тэхён, он уже не знал как и думать о том что Тэхёну не 20, не 30, да даже не 60, а гораздо, гораздо больше.

- Это выход во двор. - тёмноволосый указал налево, на дверь в одну из комнат. - направо лестница.

Они поднялись на второй этаж и разожгли свечи там, Тэ указал на дверь почти у начала коридора и они зашли.

Внутри была большая кровать, на ней был белый, мягкий плед. В углу стоял стол из красного дерева, рядом полка также из красного дерева, окна выходили на то место где как раз выход из дома. 

- Если нужно в ванную или а кухню, то иди на третий этаж, там же в конце коридора моя комната, только заходи после стука. - старший облокотился об полки. 

- Хён... Куда Вы? Останьтесь со мной, пожалуйста. - с грустью посмотрел омега. 

- Пойдём. - альфа подошел к нему и протянул руку.

Чон взял чужую холодную руку, а Ким прикусил свою губу, в одно мгновение и младший оказался на чужих руках, он взял его за шею и обхватил вокруг талии ногами. 

Тэ посмотрел прямо в его глаза.

Совсем недавно он ревел на чужом плече, а сейчас хочет лежать под ним и стонать.

Макне положил свою голову на чужое плечо и прерывисто обжигал чужую кожу своим дыханием.

Тэхен же положил руки на чужие ягодицы, вызывая табун мурашек по телу омеги. 

Зайдя внутрь огромной комнаты, младший уже не обращал внимания на то как она обставлена.

Тёмоволосый положил пассива на кровать и навалился сверху.

- С этого дня - ты в школу не ходишь. - он расстегнул чужую рубашку, рассматривая его лицо.

- Могу  называть Вас своим папочкой? - спросил Чонгук. 

-  В постели можешь. - ответил Ким, поглаживая внутреннюю часть его бедра.

- Т... Тогда... Возьмите меня, папочка... - простонал он от нежных прикосновений. 

- Взять тебя говоришь - еще нежнее поглаживая бедра, уже проходясь по области паха, провоцировал его на стоны хён. 

- Д...Да... Ну пожалуйста, папочка... - тяжело вздохнул макне, двигая бёдрами навстречу.

- Так уж и быть похотливый малыш~ расстёгивая пуговицы своей рубашки, под лунным светом, сказал Тэ.