ASMR for sleep and a bit of first love

2. О привычках и рефлексах;

- Ты уснул, слушая вживую читку «Cypher», - монотонно бормочет Тэхён. И смотрит так, что Чонгуку хочется провалиться сквозь землю прямиком в Ад, где наверняка для него уже готов котёл. Во взгляде Тэхёна едва ли не бегущая надпись «я лично выберу для тебя самую кипучую смолу», и Чон его вообще-то понимает, но... Но. Это сложно объяснить даже самому себе, а уж кому-то другому и подавно. У Чонгука давно закончилась его бессонница, но реакция на голос Юнги осталась. Как выработанный рефлекс, когда от первого же звука по спине бегут мурашки, а потом наваливается расслабленность и лёгкая апатия. - Мне кажется более забавным, что он плакал, слушая «First Love», - посмеивается Чимин, не поднимая взгляд от телефона. - Все мы плакали, слушая «First Love», - напоминает Сокджин, рекламным жестом поправляя чёлку. - И ты, Пак Чимин, рыдал так, что чуть не затопил соседей. - Подумаешь, - тут же сдувается парень, зыркая на старшего и возвращаясь в мир интернета. - Но с «Cypher» ситуация действительно странная, - посмеивается Хосок и мягко ерошит Чонгуку волосы, из-за чего тот разрывается между желанием отпихнуть руку или прильнуть ближе. - Там спокойная музыка, но рифмы хлёсткие, острые. Как можно заснуть под эти треки? - Вы серьёзно? - фыркает Намджун, снимая один наушник и отвлекаясь от своего блокнота. - Вы спрашиваете, как можно уснуть под «Cypher», у человека, который засыпает под вопли «The Amity Affliction»? - Но это «Cypher»! Тэхён широко распахивает глаза и складывает губы в идеальное «О», вскидывая для образа палец в воздух. Все тут же смеются с этой пантомимы, а Чонгук под шумок выскальзывает из квартиры, чтобы уже через двадцать минут купить кофе в знакомой до последнего пункта меню кофейне, а ещё через десять добраться до нужного здания, спрятанного за высокими офисными многоэтажками на краю шумного пёстрого перекрёстка. - Кого там черти принесли? - Кофе... И меня... Дверь открывается не сразу. Чонгук какое-то время гипнотизирует взглядом коврик, всё ещё красующийся «гостеприимной» надписью, но после щелчка отмирает и натягивает на лицо улыбку. Юнги, открывший ему дверь, как всегда растрёпанный, немного сонный и бесконечно заёбанный, что читается во взгляде. Кого-то этот взгляд мог бы напугать, но Чонгуку нравится, и он юркает внутрь чужого мирка, полного аппаратуры, пустых стаканчиков из-под кофе, шуршащих блокнотов и разноцветных мягких маленьких подушек на диване. - Кофе - это дар Небес, - блаженно жмурится Мин, сделав глоток горячего напитка. «Твой голос - вот истинный дар Небес», - думает Чонгук, садясь в уголок дивана и залпом допивая свой чай. Взгляд в очередной раз прилипает сначала к чужому лицу, после скользит по открытым очередным свитером с широким горлом ключицам и спускается на руки. Юнги что-то печатает на клавиатуре, а после оставляет одну руку на мышке, а второй подпирает подбородок. У него на шее беспроводные огромные наушники, из которых слышен включенный бит, и нога постукивает по полу в такт. Чонгук знает, его хён создаёт очередной маленький шедевр, и хочется спросить так много про новую музыку, но он не может. Чон никак не может набраться смелости и сообщить, что просмотрел все ролики на чужом канале. Спустя время ему самому это кажется чем-то жутковатым. Да и что ответить, если Юнги спросит о причине? Признаваться в своём помешательстве на чужом голосе как-то очень не очень. - Ты кавер записать хотел, - в какой-то момент поворачивается к нему Юнги, и Чонгук оказывается застигнут врасплох пристальным взглядом, достигающим, кажется, самых потайных уголков души. - Что за музыка? Чонгук зависает, а после начинает судорожно соображать. Он соврал про кавер, чтобы в очередной раз повидаться с Юнги, и не успел придумать достойное оправдание отсутствию выбранной песни. Мин смотрит пристально, и пусть на губах его улыбка, Чонгук не обманывается. Юнги выглядит так, будто прекрасно знает про все его грязные мыслишки и тайны, и румянец заливает щёки. Чонгук готов сдаться и признаться в том, что нет никакой песни. И жалеет, что кот с коврика у двери не стал реальным в момент его прихода и не прогнал прочь пинками под зад. Парень зажимает ладони между коленей и смотрит из-под ресниц, виновато улыбаясь. - Возможно... Возможно, я... Соврал? Юнги не ругается, не выказывает раздражения и не задаёт вопросов. Юнги усмехается, ерошит волосы на затылке и отворачивается к экрану компьютера. Чонгук не совсем понимает, что означает такая реакция, а после замечает порозовевшие кончики ушей, торчащие из светлых прядей, и сам заливается краской. Юнги смутился? Почему? И почему он вообще не выгнал его сразу же? Насколько Чонгук помнит, Юнги всегда гордился своим умением вкладывать в музыку эмоции, выплёскивать бьющую через край экспрессию. Толпа под его треки вопит и беснуется. Разве не оскорбителен тот факт, что Чонгук под хриплый голос засыпает? - Раз не будет никакого кавера, ты не будешь против, если я перезапишу один трек? Там, кстати, понадобится после твой голос. Юнги поднимается из-за стола, потягивается и смотрит через плечо. Чонгук находит в себе силы лишь для того, чтобы кивнуть и упасть в ворох диванных подушек. По коже бежит дрожь предвкушения, и парень нервно покусывает ноготь большого пальца, наблюдая за тем, как Юнги включает музыку и микрофон, как достаёт телефон и открывает на его экране текст. Когда первые слова разбивают тишину, Чонгук узнаёт тоскливую, полную печали «So Far Away» и прикрывает глаза. Он знает текст, но слушает не слова, а интонации. Придыхание, выдохи и вдохи, проглатывание окончаний и набирающий громкость или стихающий голос. Чонгук слушает не слова, а эмоции, и от этого мурашки бегут по коже. Вместе с тем парень в который раз расслабляется, погружаясь в звуки с головой. В его воображении тело деформируется, теряет чёткие линии, расплывается и растекается по дивану. Под голос Юнги Чонгук превращается в бесформенную массу, неспособную собраться в единое целое, обрести изначальную форму. - Мечта. Мы будем вместе с момента её рождения и до осуществления. Мечта... Слова Юнги падают в льющуюся тонкую нежную музыку гранёными камнями, оставляя рябь на воде плача скрипки и виолончели. Чонгук видит перед глазами озеро, и когда музыка набирает громкость, вода из него начинает заливать берега вокруг. Чон где-то на задворках сознания понимает, что опять засыпает. Голос Юнги укрывает с ног до головы мягким ватным одеялом. Голос Юнги тем самым мифическим шелестом песка забивается в уши, вызывая дрожь в теле. Голос Юнги... - ... что? А, вы про Чонгука? Это мой милый талантливый донсэн. Он пришёл поработать со мной, но в итоге уснул, пока я записывал свою партию. Опять. О, нет. Я не считаю это странным. Возможно, мне это даже немного льстит, и... Чонгук слышит всё это сквозь дрёму и под чужой негромкий смех открывает слипающиеся глаза. Часы над входом в студию показывают начало восьмого вечера. Юнги сидит перед компьютером и ведёт прямую трансляцию. Чонгуку немного стыдно за то, что снова уснул, но в то же время приятно узнать, что Юнги не считает его странным или чудным. Сквозь ресницы он наблюдает за тем, как Мин допивает кофе и прощается с фанатами. Отключив камеру, он какое-то время возится с браузером, а после разворачивается в кресле на колёсиках и смотрит с улыбкой, сразу отмечая дёрнувшиеся плечи и сжавшие уголок подушки пальцы. - Проснулся? Ты такой соня. Уже поздно работать. Прогуляемся до парка? Чонгук подскакивает с дивана так быстро, что путается в пледе и сваливается кубарем на пол. Юнги смеётся и протягивает руку, сообщая, что им некуда торопиться. Покраснев до шеи, Чонгук бормочет что-то невнятное, спешно прибирает плед, которым его заботливо укрыли, и хватает свою толстовку. Мин тем временем собирает свои вещи в рюкзак и закидывает его за спину. Негромко звякают брелки розового кролика и шоколадной печенюхи. - Тоже хочу такие. Ты обещал показать, где купил, хён, - бубнит Чонгук, выходя за дверь студии. - Покажу, - кивает Юнги и закрывает замок. Оба спускаются по лестнице и выходят на улицу, лицом встречая порывы свежего воздуха, приносящего с собой запах уличной еды и сладостей. У Чонгука тут же урчит в животе, и Юнги усмехается, берёт его за запястье и тащит за собой, сообщая, что «хён угощает ужином». У Чонгука сердце бьётся в горле, и потеют ладони. Чужие пальцы сжимаются крепко прямо на пульсе, и он лишь надеется, что старший не заметит, как бешено тот колотится. «Мой милый талантливый донсэн», - всплывает в памяти, и губы растягиваются в широкой улыбке. Юнги замечает, но ничего не спрашивает. Подмигивает. Чонгук отводит взгляд. И старательно игнорирует жжение в кончиках ушей.

|...|