«Я — часть живой структуры. Я — часть организма. Я — муравей, я — трутень улья. Я — ворсинка на бесконечном пространстве вязанного свитера. Я — ничто».
Именно к этим выводам Он приходил каждый раз, как попадал в один из желудочков центра своего города. Его глаза сканером скользят по витринам, плакатам и билбордам, и жадно впитывают в систему мозговых извилин все нечистоты. Эта грязь, этот мусор, — все это состоит из лейблов и логотипов. Из навязанного организмом планеты Меланхолии образа счастья, в котором есть лишь пустота. В которой необходимо постоянно затыкать черную дыру собственного эгоцентризма.
Затем — сокращение впрыскивает эссенцию из душ, уже не живых, но ещё не мертвых, во вторую полость, где необходимо оставить частички своих жизней, — чтобы напитать сердце города Грусти, чтобы стабилизировать существование внутривакуумного шарика, наполненного тоской.
Далее, Он, и другие, и другие вместе с ним, и он вместе с другими, преодолевают ещё два желудочка сердца Города Грустных, вновь наполняя чёрные дыры квинтэссенцией их тела сканами изображений манекенов.
