Дамблдор посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что они одни. Они дошли почти до Запретного леса, и, похоже, рядом действительно никого не было. — После того как вы убьёте меня, Северус... — Вы отказываетесь быть со мной откровенным и тем не менее ожидаете от меня этой маленькой услуги! — проворчал Снейп. Его худое лицо выражало сейчас настоящую злость. — Как многое для вас разумеется само собой, Дамблдор! А что, если я передумал? — Вы дали мне слово, Северус. Раз уж мы заговорили об услугах, которых я от вас жду, — вы ведь, помнится, согласились приглядеть за нашим юным другом из Слизерина? Снейп посмотрел на него сердито, с вызовом. Дамблдор вздохнул: — Северус, приходите сегодня вечером, к одиннадцати, в мой кабинет — и вы больше не будете жаловаться, что я вам не доверяю... Под ногой у Гарри хрустнула ветка, и он замер, тяжело дыша, с трудом переваривая то, что услышал. Две высокие фигуры медленно удалялись в сторону замка, и Гарри осторожно выглянул из-за дерева. Что происходит? Что здесь, черт возьми, происходит? Внезапно рядом раздался какой-то шорох, и Гарри, резко обернувшись, увидел пытающегося спрятаться за соседним кустом Малфоя. Слишком ошеломленный всем происходящим для того, чтобы понимать, что он творит, Гарри шагнул к нему и, одним рывком прижав его к ближайшему толстому стволу, схватил за горло: — Шпионишь? — Так же как и ты, Поттер, — с трудом выдохнул Малфой, с ненавистью глядя ему в глаза, и постарался лягнуть его ногой, но Гарри ловко увернулся. — Ты никому не расскажешь о том, что здесь было, — до Гарри внезапно начал доходить весь ужас ситуации. Если Малфой побежит пересказывать услышанное своему хозяину, то... Он не успел додумать, что тогда случится, потому что Малфой ухватился за него как клещ. — Тебя забыл спросить, — Драко схватил его за отвороты мантии и резким движением попытался опрокинуть на землю. Пыхтя, сопя и стараясь сохранить равновесие, они намертво вцепились друг в друга. И пускай сейчас они вдвоем производили столько же шума, что и стадо гиппогрифов, бегущее напролом через чащу, им было на всё наплевать. Неизвестность, злоба, страх и ярость клокотали в груди, бурлили и переплетались, заставляя впиваться в плечи врага всё сильнее, крушить и бить до победного. — Экспеллиармус, — их палочки внезапно вылетели из карманов и оказались в руках нависшего над ними Снейпа. Оба растрепанных, красных от натуги парня замерли и в испуге обернулись на низкий размеренный голос. — И как много вы успели услышать? — холодно поинтересовался Снейп. — Предатель! — выплюнул Малфой, с ненавистью глядя на надменного профессора, по инерции всё еще не выпуская поттеровскую мантию из захвата. — Отец тебе верит! — казалось, что как только он отцепится от Гарри, то сразу же накинется на Снейпа с кулаками. — Значит, достаточно, — сделал правильный вывод Снейп, глядя на них изучающе, как на редких насекомых. Он выпрямился, резко кивнул и приказал не терпящим возражений тоном: — Следуйте за мной! Гарри только собирался сказать, что даже не подумает никуда с ним идти, как почувствовал, что ноги сами послушно несут его вслед за профессором Зельеварения. Неизвестное заклятие лишило его своей воли и заставило их с Малфоем чинно идти за маячившей впереди черной фигурой. В полном молчании все трое пересекли двор, прошли мимо замка и направились в дальнюю совятню. Друг за другом они поднялись по шаткой скрипучей лестнице и вошли в холодное просторное помещение с полом, полностью усыпанным соломой. Совы приветственно заухали под потолком и принялись косить на них круглыми желтыми глазами. — Сюда, — приказал Снейп, швыряя парней за шиворот, как котят, на наваленную сухую траву. — Ты об этом пожалеешь, — прошипел Драко, потирая ушибленное плечо. — Очень сильно в этом сомневаюсь, — Снейп с холодной усмешкой перевел взгляд на Гарри: — Ну а вы, мистер Поттер, не собираетесь мне ничего сообщить напоследок? — На чьей вы стороне? — Гарри требовательно смотрел на него. — На нашей? — Я не знаю никакой вашей стороны, Поттер, — холодно процедил Снейп. — Но, вероятно, смогу вас обрадовать известием, что я на той стороне, которая сражается против Того-Кого-Нельзя-Называть. И это мой давний и сознательный выбор. Притихшие парни смотрели на него во все глаза. — А говорю я вам об этом лишь потому... — Снейп недобро и криво усмехнулся. — Потому что через полчаса вы оба обо всем забудете. — Postpone Oblivio, — пробормотал он себе под нос и резко взмахнул палочкой над их головами. Зеленая пыль взметнулась под дощатый потолок и, плавно кружась, начала медленно оседать на волосы, плечи и спины. — Отложенный Обливиэйт, — любезно пояснил Снейп. — Это вне школьной программы, — прищурившись, он с насмешливым интересом разглядывал возмущенного Гарри. — Стирает память ровно на то время, на которое был отложен. Вы просто забудете последние полчаса своей жизни и будете думать, что это глупый розыгрыш ваших дружков. Не советую пытаться выйти отсюда до указанного срока или связаться с кем-то извне. У вас всё равно ничего не выйдет. Ваши палочки вы получите, когда всё закончится, — он небрежно повел кистью, и обе волшебные палочки стремительно взмыли куда-то под самый потолок. Снейп холодно посмотрел на растерянных парней и сухо закончил свою речь: — Отсчет пошел. Он снова взмахнул рукой, и зеленое облако обволокло их обоих, забиваясь в уши, глаза и ноздри. Гарри оглушительно чихнул и вытер нос рукавом. Малфой принялся ожесточенно тереть покрасневшие веки. Снейп еще раз окинул обоих долгим пристальным взглядом, круто развернулся и быстро вышел вон, напоследок запечатав дверной проем заклинанием. Гарри с трудом поднялся, на подкашивающихся ногах подошел к выходу и постарался открыть дверь. Но, казалось, чем сильнее он ее дергает, тем плотнее она закрывается. В отчаянии он бросил колотить в бездушное дерево и метнулся к совам. — Надо написать письмо, — бормотал он, пытаясь подманить упитанную бурую сипуху. — Рассказать... — И чем ты собрался писать? Пальцем? — насмешливо протянул сзади него холодный раздражающий голос. — Заткнись, Малфой! — Гарри, сообразив, что тот прав, лихорадочно зашарил по карманам в поисках хоть чего-нибудь подходящего. — Не мельтеши, — Малфой откинул голову на грубо сколоченные доски. — Даже если ты исхитришься нацарапать вдохновенное послание, кто тебе поверит? Ты же обо всем забудешь и сам первый начнешь сомневаться в том, что это правда. К тому же, не всё ли тебе равно? В голосе Малфоя проскользнули непривычные тоскливые нотки. Гарри растерянно остановился, оставив попытки поймать уворачивающуюся сову. По всему выходило, что Малфой прав. Если через час он сам, якобы от себя, получит коряво начерканную записку, скорее всего, решит, что это чья-то глупая шутка и выкинет ее в окно. — Сядь, придурок. Достал, — Малфой смотрел на него без привычной злости. Гарри бросил неуверенный взгляд на бледное запрокинутое лицо, нервно сцепленные пальцы и судорожно дергающийся кадык, еще немного постоял в нерешительности и всё же послушно опустился на старое сухое сено в паре ярдов от Малфоя. Было тихо. Напряженную тишину прерывало лишь глухое уханье, тихий свист ветра в щелях да хлопанье мощных крыльев. Пахло прошлогодней травой, старой древесиной и совами. Гарри рассеянно осматривал разбросанные вокруг мышиные скелетики и птичий помет, лихорадочно прокручивая в памяти то, что он сейчас услышал от Снейпа и Дамблдора, и прикидывал, что же со всем этим делать. Десять минут прошло в молчании. Думать о том, о чем он всё равно скоро забудет, стало скучно, и Гарри бросил осторожный взгляд на Малфоя. Тот сидел совершенно расслабленно, всё так же откинув голову на перекошенную стену, и его светлые волосы почти сливались с цветом нестроганных досок. — Я люблю тебя, — внезапно сказал Малфой, не поворачивая головы. — Что? — Гарри подумал, что ослышался. — Я тебя люблю, Поттер. С четвертого курса, — спокойно повторил тот, не открывая глаз. — Т-ты... что? — Гарри ошарашенно смотрел на него, приоткрыв рот и не веря собственным ушам. Если бы было куда сбежать от рехнувшегося Малфоя, наверное, сейчас он бы это сделал, не задумываясь. Драко внезапно усмехнулся, повернулся к нему и холодно посмотрел в упор: — Ты ведь через полчаса обо всем забудешь. И я тоже. Так что в кои-то веки я могу себе позволить сказать всё, что хочу. Гарри завороженно смотрел на него: — Значит... ты не спятил? — осторожно спросил он. — Ты... и правда меня любишь? — Люблю, — Малфой произнес это с какой-то насмешкой то ли над самим собой, то ли над глупым Поттером, который так и не мог до конца разобрать — издевка это или чистая правда. Он немного помолчал и добавил: — Ненавижу. И люблю. Сильно. Очень сильно. — Ты же, кажется, с этой... как ее... с Панси, — выдохнул Гарри, по-прежнему считая, что это какой-то дурацкий розыгрыш. — Ну и что? — равнодушно откликнулся Малфой. — Какая разница, с кем быть, если я всё равно никогда не буду с тем, кто мне действительно нужен, — он снова откинул голову на стену и уставился в потолок. Гарри не мог отвести от него ошеломленного взгляда: — И... что же? Правда, любишь, Малфой? Драко услышал в его голосе сдержанную насмешку, но почему-то не обратил на нее никакого внимания. — Подыхаю просто, — ответил он с обескураживающей прямотой. — Сильно. Безумно. Позорно. Как вижу тебя, так хоть из Хогвартса убегай. Тянет. Не могу без тебя. Гарри ошалело посмотрел на него, обхватил колени руками и уткнулся в них лбом. Малфой усмехнулся: — Что, герой, испугался? Гарри помотал головой, пытаясь собраться с мыслями. Снова повисло тяжелое молчание. — А я?.. Я тебя хоть немного интересую, Поттер? — наконец, раздался рядом с Гарри холодный голос, который сейчас чуть дрожал от волнения. — Вообще-то, хотелось бы узнать, был ли у меня шанс. Гарри помолчал, потом, приняв какое-то решение, оторвал покрасневшее лицо от колен: — Мы ведь скоро всё забудем, да, Малфой? Так? — спросил он. Его глаза светились каким-то странным диковатым азартом. — Да, — равнодушно отозвался Драко. — Так что давай, жги. Режь правду-матку и ни в чем себе не отказывай. Гарри усмехнулся и тоже посмотрел в потолок: — С ума по тебе схожу. Малфой резко развернулся и впился взглядом в его лицо. — Издеваешься? — злобно спросил он, и его голос снова невольно дрогнул. — Если бы... — Гарри повернул голову и с отчаянным вызовом посмотрел прямо на Малфоя. — Никто, кроме тебя, не нужен. Джинни постоянно пытается, а я... Как вижу тебя, так... После Сектумсемпры еще хуже стало. Думаю о тебе постоянно. Простить себя не могу. Хочу с тобой быть каждую минуту. Хочу видеть, хочу прикасаться, хочу иметь право на тебя... Придумал эту слежку, лишь бы иметь возможность побыть возле тебя хоть немного, и чтобы Рон с Гермионой не донимали, что я на тебе помешался, — он резко выдохнул и тревожно спросил: — А ты? — А я... — Драко судорожно переплетал пальцы и кусал губы, даже не пытаясь скрыть выступивший на щеках пятнистый румянец. — А я, Поттер, после Сектумсемпры думал, никогда тебя не прощу. Ты дал мне шикарный повод тебя разлюбить. Забыть нафиг. Раз и навсегда. Ведь я никому никогда не прощал даже меньшего, — он безнадежно усмехнулся и провел ладонями по лицу, словно стирая воспоминания. — На следующий же день простил. Как только рожу твою встревоженную увидел, когда ты ко мне в больничное крыло приперся. Вот так сразу взял и простил. Понял, что готов всё это вытерпеть заново, лишь бы ты был рядом. Что, если это искупление за то, что я смогу быть с тобой... хоть когда-нибудь... то я еще и не на такое готов пойти, — он снова горько усмехнулся. — Отец бы меня убил за это, - Малфой развернулся и напряженно посмотрел на Гарри. — Сколько нам осталось? — Я не... я не знаю, — Гарри растерянно пожал плечами. — Минут десять? — Черт, — Драко одним рывком поднялся с пола и торопливо присел на корточки рядом с подавшимся ему навстречу Поттером. Сейчас они были так близко друг к другу, как никогда прежде. — Можно, я?.. — он жадно разглядывал его лицо. Гарри кивнул, не сводя глаз с серо-голубой радужки и медленно расширяющихся зрачков. Малфой осторожно протянул руку и снял с него очки. На его остром изможденном лице дрожала неуверенная улыбка. Белые волосы упали на лоб, чуть закрывая правую бровь, под нижними веками глубокими полукружьями залегли серые тени, а печальные глаза смотрели неуверенно и влюбленно. — Ты красивый, — внезапно выдохнул Гарри, пытаясь сфокусировать взгляд. Малфой улыбнулся как-то очень искренне и открыто: — Ты тоже. Очень. Особенно без твоих дурацких очков. И глаза у тебя зеленые-зеленые. Как трава в мэноре весной, — Драко дотронулся пальцами до его щеки так осторожно, словно боялся обжечься. — Я бы так хотел тебе его показать. Я мечтал об этом, с первого курса, — он медленно приближал свое лицо к лицу Гарри, словно до сих пор не веря, что его не оттолкнут с воплями и проклятиями. — Но я никогда не думал, даже не надеялся, что ты тоже, Гарри... Гарри сглотнул от волнения. Было так страшно показаться смешным, неумелым, но, впервые услышав от Малфоя свое имя, от которого затрепыхалось и запрыгало сердце, он отважно подался вперед и первый прижался к теплым приоткрытым губам. Драко замер, словно ожидая еще чего-то, потом усмехнулся и чуть отстранился: — Ты никогда не делал этого раньше, так ведь? — тихо спросил он, но, прежде чем Гарри успел обидеться, опустился перед ним на колени, положил ладонь на его скулу, легонько поглаживая ее большим пальцем, и прошептал в самые губы: — Просто расслабься, ладно? И ни о чем не думай. Гарри... Вкус его губ был таким сладким, таким одуряюще прекрасным, что Гарри задыхался от переполняющих его чувств. Он послушно расслаблял губы, позволяя чужому рту изучать себя, слегка прикусывать, сминать, скользить, прижиматься, и отвечал ему горячо и нетерпеливо. — Отзывчивый... какой же ты отзывчивый, Гарри. Если бы я знал об этом раньше... мне было бы еще хуже, — шептал Драко, покрывая летучими поцелуями всё лицо, нежно целуя веки, ресницы, скулы, виски и щеки. — Я не могу без тебя. Совсем не могу. Мне так плохо, Гарри. У меня ведь совсем всё хреново. Совсем. Так страшно. И нет надежды. Если бы я знал, что ты меня... Мне было бы легче. Не забывай меня, Гарри, прошу тебя. Очень прошу. Гарри... Гарри молчал просто потому, что не мог говорить от захлестывающих эмоций. Тоска, жалость, нежность и тихая ласка. И любовь — огромная, как небо без горизонта. Он снова потянулся к желанным губам, с жадностью ловя ртом его теплое дыхание. — Не молчи... скажи мне... скажи хоть что-нибудь, — жалобно попросил его Драко. Он то прижимался к Гарри, то снова отстранялся, чтобы умоляюще шептать свои просьбы, и целовал, целовал... Их губы то приникали друг к другу — легко, едва касаясь — то переходили в наступление, впиваясь изо всех сил. Но они еще так ни разу и не поцеловались толком — глубоко и по-настоящему, словно боялись навсегда увязнуть друг в друге, затеряться в глубине своих чувств и не найти дороги обратно. — Не могу... говорить... — голос у Гарри был хриплый и низкий. — Драко... Услышав свое имя, Драко тихо вздохнул, прислонился лбом к его виску и попытался восстановить дыхание. — Ты даже не представляешь, что ты для меня значишь... — прошептал он. — Если ты погибнешь на войне, Гарри, то и мне дальше жить незачем. — Я не погибну. Мы обязательно будем вместе. Драко... — Ты забудешь, — в голосе Малфоя прозвучало глухое отчаяние. — Мы оба это забудем. Если бы я не был уверен, что ты об этом даже не вспомнишь, никогда в жизни не смог бы произнести того, что говорю сейчас, — Драко постарался сдержать набежавшие слезы. — Скажи еще раз, что любишь, — внезапно потребовал он, жадно вглядываясь в глубину зеленых глаз. — Скажи мне всё, что чувствуешь, не бойся. Мы ведь скоро всё забудем. Просто скажи... Малфой удерживал его лицо обеими руками, вглядываясь с тоской и надеждой. — Драко... — Гарри мучительно подбирал слова, которые смогли бы сейчас прозвучать убедительнее, чем стоны. — Драко, я рад, что забуду об этом, — прошептал он. Малфой вздрогнул и горько отшатнулся от него, но Гарри быстро поймал его за плечи и сбивчиво заговорил: — Один я могу с этим бороться, но когда и ты... и ты меня тоже... Драко, я не смог бы воевать, если бы знал, что ты в беде. Я готов сто раз умереть за тебя, только за тебя одного, понимаешь? Что стоит моя жизнь, в которой нет тебя? Я и правда рад, что он никогда не узнает моего слабого места, не сможет ударить по самому больному. Я люблю тебя больше всего на свете. У меня не было родителей, я не знал, как это — любить кого-то, пока не понял, что любовь — это когда и больно, и хорошо, и невозможно уйти. Это всё равно, что уйти от самого себя. Понимаешь? Я бы не смог сражаться, если бы знал, что ты меня ждешь, что боишься за меня. Но я отдал бы всё на свете, чтобы после войны быть с тобой. Ты веришь мне? Драко зачарованно смотрел в его глаза счастливым, влюбленным взглядом: — Верю, Гарри. И снова потянулся к его лицу. И словно не было никакой войны. Лишь они вдвоем. Их губы, руки и жаркие прикосновения. И нет на свете лучше места, чем эта старая продуваемая ветрами совятня с мелкими останками и птичьим пометом. Лучшая совятня на свете. Гарри снова и снова прижимался к теплым губам — сначала ласково, едва заметно, затем прихватывая всё сильнее. Малфоевские губы были одновременно до странности твердыми и мягкими, настойчивыми и податливыми, но Гарри было не до сравнений. Он наслаждался каждым мгновением, умирал от желания, млел от уверенных, жадных и в то же время таких робких ласк, раскрывался, сдаваясь, и тут же сам шел навстречу, пытаясь проникнуть глубоко внутрь. Внезапно Драко осторожно дотронулся до его кончика языка своим, и Гарри понял, что всё, что он чувствовал прежде — жалкая ерунда по сравнению с этим. Он застонал долго и жалобно и широко раскрыл рот, стараясь впустить, вобрать его язык в себя, как можно глубже. Эта вязкая горечь и нежная сладость, эти холод и жар по всему телу, головокружение, тьма в глазах, подкашивающиеся колени и нехватка воздуха могли быть только один раз в жизни. Только с одним человеком. Только с ним. Гарри снова застонал от наслаждения, прижимаясь к Малфою всем телом, отчего Драко вздрогнул, чуть помедлил и внезапно ворвался в приглашающе открытый рот, страстно толкаясь в него без остановки. От возбуждения стонали уже оба. Сладкая истома катилась по телу, накрывала волнами, окутывала, пеленала, невыносимо давила в пах. — Как ты стонешь... как же ты стонешь... — шептал Драко, отрываясь на мгновение, чтобы перевести дух, и снова набрасывался на него со всё возрастающей жадностью. — Невозможное что-то... Ведь это не может быть на самом деле? — словно проверяя свои слова, он торопливо отодвинул белый воротник и долгим влажным поцелуем присосался к смуглой ключице, оставляя на ней фиолетовое пятно. — Гарри, хочу, — хрипло попросил он, потянув за край его рубашки, — можно, Гарри? Можно? Не дожидаясь ответа, он выдернул белый подол из штанов и заскользил руками по голому телу, торопливо изучая и знакомясь с жаркой кожей, — огладил бока, прошелся ладонями по лопаткам, вернулся к груди, стиснул пальцами возбужденные соски и с силой вжался пахом в его ширинку. — Драко... — Гарри торопливо последовал его примеру, забираясь в ответ под его одежду и жадно шаря руками по самым чувствительным и отзывчивым местам. — Мы... мы не... должны, — простонал он, лаская его грудь и откровенно наслаждаясь бархатной нежностью тела. — Я же с ума сойду, если ты окажешься передо мной без штанов и будешь меня ненавидеть как раньше. Дра... ко... Тяжело дыша, Малфой резко оторвался от него, повернулся и вцепился пальцами в кривые доски. — Ты прав, — отозвался он, задыхаясь. — Это будет странно. Он торопливо заправил рубашку и откинул голову Гарри на плечо, просительно подставляя шею под нежные прикосновения. — Гарри. Мой Гарри, — бормотал он, изворачиваясь и скользя губами по темному виску. — Поклянись мне, что мы не забудем. Слышишь, поклянись! Я не смогу без тебя снова. — Драко, — Гарри снова и снова находил жаждущими губами его рот, как можно теснее прижимался грудью к его спине, покрывал отчаянными жаркими поцелуями измученное лицо и хрупкую шею, пытался укусить, пометить, — всё, что угодно, лишь бы оставить на нем какой-то свой след. Драко неприкрыто протяжно стонал и подставлялся под прощальные горькие поцелуи всё откровеннее. — Гарри, а если мы будем обниматься, когда всё забудем? — жалобно выдохнул он. — Может быть, мы догадаемся? — Я... не знаю. Наверное, я не поверю в это. Но я так хочу, чтобы ты помнил. Я бы всё за это отдал. Я люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете. Драко... Драко развернулся к нему и прижал руку к его щеке: — Я тоже, Гарри. Я буду любить тебя всю жизнь. Не бросай, не забывай, прошу тебя... мой... Гарри. Скажи, ты мой? Зеленая пыль взметнулась вверх, рассыпалась на головы, мантии, сцепленные ладони, медленно кружась, спустилась ниже и осела мелкими частичками на старую солому. Чары развеялись. — Поттер, ты спятил? — Драко отшатнулся от него, брезгливо вытирая о мантию руку, которой он только что держался за Поттера. — Малфой, — Гарри поморщился, с раздражением глядя на надменное лицо. — Откуда ты здесь взялся? Где мы? — он торопливо огляделся, пытаясь понять, что происходит, и вспомнить, что он делает в старой совятне вместе с Малфоем. Словно сквозь сон смутно припоминалось, что здесь их заперли хохочущие слизеринцы. Как кружится голова. Кажется, Гермиона права, ему нужно лучше высыпаться. Малфой посмотрел на него с высокомерным раздражением: — Я-то откуда знаю?! Опять ваши шуточки? Отвали от меня, очкастый придурок! Они замерли, меряя друг друга ненавидящими взглядами. В этот самый момент рядом раздался дробный стук, и оба, резко обернувшись, увидели, как на дощатый пол откуда-то сверху упали их палочки. Одновременно кинувшись к ним, они схватили каждый свою, выпрямились и снова с ненавистью и подозрением уставились друг на друга, пряча растерянность: — Поттер... — Малфой, ты... В это время маленькая бурая сипуха легко вспорхнула со своего насеста, пролетела над их головами, задев макушку Гарри мягким крылом, и он почувствовал, как по плечу растеклась тяжелая серая капля. Гарри обреченно вздохнул, поднял глаза и увидел, что Малфой смотрит на него с гадливым омерзением: — Фу, Поттер. Ты же весь в дерьме! Я понимаю, что это твое привычное состояние. Но не верю, что ты посмел прикоснуться ко мне своими погаными руками! — он еще раз брезгливо покосился на Гарри и бросился к двери, которая тут же легко открылась. — Грязный урод! — выкрикнул он напоследок и быстро побежал вниз по лестнице. — Да уж не больший, чем ты, — сердито пробормотал Гарри, стараясь унять навалившуюся обиду, вздохнул и полез в карман за платком, потому что Очищающие на совиный помет почему-то не действовали. Гарри с трудом вспоминал, как оказался в этой старой совятне, но его никак не оставляло ощущение, что он потерял здесь что-то очень важное. Его привычный мир шатался, терял очертания и дрожал, как мираж. Что-то в нем сейчас было очень неправильным. Но он никак не мог понять, что.
