Малышка

Часть 2

 Разумеется, Джаггед сорвался.

Он этого не планировал, не желал. Просто так для него сложились обстоятельства. Ничто не приносило желанного облегчения и не избавляло от кошмаров.

Когда им овладел акума, Стоун как будто заново пережил все самые тёмные моменты своей жизни, о которых никогда не хотел бы вспоминать. Страх, тоска и одиночество сжирали его изнутри. Разрывали грудь и выбивали из лёгких воздух, мешая дышать.

Рокер загибался от боли, продолжая улыбаться на камеры. Он забивался в самый тёмный угол своей спальни, чтобы хоть как-то избавиться от паранои. Чтобы хотя бы на мгновение ощутить себя в безопасности. Верный Клык, конечно, пытался ползать за ним, однако даже присутствие любимой рептилии не успокаивало.

Джаггед заживо разлагался от внутренней боли. Всеми силами пытался прогнать её, преодолеть. Но не мог. Он чувствовал, что ещё чуть-чуть — и сдохнет. Надорвёт вырвавшимся изнутри горестным воем глотку, расцарапает себе плечи и грудь, чтобы вытащить, избавиться от сердца, съедающего самого себя. Сознание давно уже билось в агонии, требуя успокоения и умоляя об освобождении от этого ужаса хотя бы на несколько мгновений. Услужливо подкидывало воспоминания об уже пережитом и нашептывало, что ничего за один раз не будет. И Джаггед поддался демону, которого не в силах были изгнать ни Ледибаг, ни Папа Римский.

О, певец прекрасно понимал, чем эта слабость ему аукнется. Знал, что рано или поздно сдохнет, захлёбываясь искусственной эйфорией и собственной рвотой. И если раньше рокер не хотел, боялся и открещивался от такого развития событий, то сейчас ему было плевать. Он готов был на всё, что угодно, лишь бы только не ощущать этой угнетающей и тянущей силы пустоты в груди...

Ей всего лишь пятнадцать, и она не должна была видеть его в таком состоянии. Девчонка вообще не должна была приходить сегодня — Пенни упоминала, что пригласила её в конце недели, потому что ей нужно было время для разработки дизайнов. Но — вот она, здесь, перед его дверями, смотрела на Джаггеда круглыми от ужаса глазами.

Музыкант широко улыбался ей, напоминая безумца. Он ощущал неимоверную лёгкость и душевный подъём. Мир вокруг него расцветал яркими красками, играя палитрой цветов, а чернота бездны, поселившейся в его груди, казалась всего лишь дурным сном. Героиновая эйфория, выданная мозгом, впервые за долгое время получившим дозы, глушило восприятие реальности. Джаггед захихикал. Ему казалось, что весь мир плывёт вокруг него, погружённый в воду неторопливого течения времени, и только он сам — воплощённая скорость света.