Малышка

Часть 10

 Стоун сдавленно выругался и пнул ни в чём неповинную дверь.

— Что-то случилось? — встревожено поинтересовался Адриан, и Джаггед кивнул.

— Номер закрыт, куда ушла мой менеджер, я не знаю, а ключ у неё. Придётся Маринетт поспать у меня, благо, в люксе есть диван.

Парень закивал, как будто соглашаясь, но уж его мнения никто не спросил бы. Дёрнув головой, мужчина развернулся в сторону лифта, а Агрест засеменил следом, чтобы позже нажать на кнопку нужного этажа. Молчание было густым и неловким, музыкант ловил на себе неоднозначные взгляды Адриана, особенно не прислушиваясь к пьяному бормотанию Маринетт. Куда больше его волновало её горячее дыхание, щекочущее шею и провоцирующее мозг на куда более смелые фантазии.

— И больше из номера ни ногой, — кивнул рокер блондину на прощание, однако тот возмутился:

— Я, наверное, и сам способен решать, что мне делать!

— Вот когда научишься видеть чуть дальше собственного носа и принимать ответственность за свои поступки, тогда поговорим. А сейчас у тебя нос не дорос со мной препираться. Жопу в горсть — и в люлю.

Дальнейшие возмущения юноши были остановлены простейшим упоминанием его папаши. Удобно, конечно, но певец все же задумался: вот каким ублюдком надо быть, чтобы так запугать собственного сына? Конечно, это не его дело, но пацан выглядит не особенно довольным своей жизнью. Он странно наивен и неопытен для его возраста, особенно в сравнении с самим Джаггедом, умевшим и знавшим в семнадцать столько, сколько иной тридцатилетний не знал.

Закрыв за собой дверь своего номера, Стоун позволил себе выдохнуть и чуточку расслабиться. Сейчас он уложит Маринетт в постель, а сам завалится в компании второй подушки и пледа на диван. Утром поможет своей девочке привести себя в порядок и устроит Пенни заслуженную головомойку...

Да только человек предполагает, а Бог располагает. Рокер только попытался уложить безвольную Маринетт на кровать, как девушка подскочила, широко распахнув глаза.

— Джа? Мне плохо! — со вздохом, мужчина отвёл её в туалет и помог склониться над раковиной. Однако равновесие Дюпен-Чен удерживать не могла и то и дело норовила сползти на пол. Отстранив от себя музыканта, она склонилась над унитазом. Джаггед только и мог, что опуститься рядом и, собрав смоляные пряди, поглаживать девушку по спине.