Малышка

Часть 8

 Следующее утро было отвратительным. Сонные музыканты ещё только едва продрали глаза, а Джаггед, вопреки своей «совиной» привычке просыпаться к полудню, уже позавтракал и заперся в своём номере.

Как хорошо, что его истерики по телефону никто не слышал. Он устроил Большому Бобу разнос на тему «Какого хрена в пансион приволокли младшего Агреста?». И объяснения с начальством быстро перетекли во взаимные крики и обвинения. Разумеется, продюссер не мог устоять перед идеей срубить ещё больше денег в компанию и собственный карман, и заключил договор от имени лейбла с компанией Агрест. Согласно ему, ведущая модель этого модного дома будет также сниматься в клипах звукозаписывающей компании Bob Roth Records. И первым с списке, конечно, стоит клип Джаггеда Стоуна, как самого успешного музыканта компании. Отлично, прекрасно.

Всласть прооравшись и высказав все претензии Бобу, пообещав, в случае повторения такой херни, уйти к конкурентам, Джаггед сбросил вызов и взлохматил рукой волосы. Агреста отсюда уже никак не убрать, договор с ним подписан, и расторгнуть его, не ввергнув Bob Roth records в пучины банкротства, невозможно. Повздыхав, Стоун не придумал ничего лучше, чем поговорить с Пенни насчёт Малышки. Возможно, кузина сумеет твёрдой рукой управлять временем Маринетт, как делала это с ним в его худшие времена, и девчонке попросту некогда будет грустить из-за разбитого сердца. Но, как говорится: хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах.

Виктор Гарьятти, конечно, был гениальным режиссером. Он обладал талантом и тем самым духом безумства, что выдаёт в человеке гения своего дела. И он даже сумел прекрасно уловить суть песни «Mon Talisman» и вписать в свой сценарий Адриана. А ещё, едва только завидев рядом с Пенни тёмную макушку Маринетт, включил и её в работу, ухитрившись уговорить сниматься обычно ужасно упрямую девушку. Костюмеры и гримёры тщательно проработали её образ, сделав из и так симпатичной девушки настоящую красавицу. А затем Гарьятти заставил Малышку, прекрасную, овеваемую искусственным ветром, с её иссиня-чёрными волосами и огромными глубокими глазами, находиться непозволительно близко к Агресту.

Конечно же, все были в восторге, вот только Джаггеду это не нравилось. Он снова — на удивление легко — вошёл в роль капризной истерички, зазвездившегося рокера. Постоянно цеплялся то к танцорам, то к режиссёру. Жаловался на жару или холод. Но больше всего от его недовольства страдал, само собой разумеется, Агрест. Стоун не единожды ловил на себе недружелюбный взгляд пацана, то и дело гневно сверкавшего зелёными глазами. Однако, приученный папашей быть послушной куклой, тот скрипел зубами, молчал и улыбался тогда, когда этого требовали. Мужчина, понимая, что ведёт себя по-детски, всё же не удержался, и смотрел на него с превосходством.