- эйфория чувств

(не)принятие реальности

уроки летели со скоростью света, однако киму пришлось задержаться по просьбе директора.

он пропустил почти всё, что ему говорили как на уроках, так и директор. сам того не понимая, он стал копаться в себе и понять, чем эта звезда хван хёнджин всех так притягивает, влюбляет в себя.

непоспешно идя домой, он смотрел в ноги. сейчас его интересовало, почему он начал интересоваться тем, кто так бесил его на протяжении долгих лет. к слову, неподалёку от школы, он умело впечатался в хвана, всё ещё находящегося здесь.

- эй, тебе глаза паяльником выжгли что-ли? - недовольно произносит старший.

он думал, что многие уже ушли, но почему-то именно сынмин задержался. тот, кого он на самом деле хотел видеть сейчас последним.

старший не двигается с места, хотя мог и отойти на шаг. о чем таком можно думать, чтобы врезаться в человека на полупустой улице?

-ага, прям только что. он тут недалеко, могу тебе подарить. - «а ещё могу ударить тебя им, если так хочешь» договаривает у себя в голове ким.

сынмин отошёл на шаг назад, бросил злобный взгляд на хвана и пошёл домой, обходя его стороной.

скрившись, хван оборачивается, чтобы проследить за младшим.

- ким сынмин, какой же ты черт возьми странный.

повернувшись обратно, хёнджин слышит, как ударяются друг о друга его же серьги и идёт дальше, направляясь в неизвестном даже ему направлении.

он часто просто ходил по городу, высматривая новые места и тратил на это много времени, приходя домой под вечер.

придя домой, сынмин буквально утопает в туче домашнего задания и мыслях о хване. с чего бы вдруг такой интерес к нему?

-почему так сложно найти ответы? почему ты такой сложный хван, мать его, хёнджин - едва стонет ким, зарываясь руками в своих волосах.

всё было бы ничего, спонтанный интерес, казалось бы, но вот иногда сынмин ловил себя на разных мыслях, хотя и дальше продолжал их отрицать. он попросту не хочет это принимать.

с каждой минутой становилось только хуже, хотелось умереть. даже после того как он начал откашливаться лепестками каких-то непонятных цветов он и дальше продолжал отрицать реальность.