ОНИ СУЩЕСТВУЮТ

Глава 2

Билл Радгарт никогда не отличался особой сентиментальностью. Этому в подтверждение любой бы смог привести в пример не трудноуловимые, а весьма просто находимые признаки, которые таились в его поведении и внешнем виде. Взгляд его был чаще всего холоден и безмятежен. Только в особо редких случаях можно было уловить в отталкивающем, сером зеркале его глаз едва заметное отражение искренности и доброжелательности. Как редко смотрят люди в будние дни на спешащих мимо них прохожих, так и Билл, если доводилось, рассматривал чужих с привычным жестоким равнодушием, от которого избавиться не мог, да и никогда не хотел. Много еще можно говорить о его отношении к тем, кто ему чужд. Всё его безразличие и скудность проявления эмоций на бледном лице полностью были обращены ко всем тем, с кем он совсем не общался и не искал встреч, кого никогда не воспринимал всерьез и не считал человеком достойным его внимания. Порой взгляд его был настолько холоден, что, казалось, не апатия в нем кроется, а самое настоящее, неприкрытое недовольство, которое, определенно, относилось к предмету его наблюдения и сурово говорило: «Избавь меня от своего присутствия».
Острые скулы, на которые ложилась тень, придающая его лику истинную строгость, часто не оставались без внимания окружающих. Они вызывали у некоторых не лучшее первое впечатление, так как ярко выраженные впалые щеки не были той чертой, которая могла бы смягчить его внешность, придать ему немного томности, привлекательности. И именно те, кто замечал отталкивающие особенности выражения его лица, всегда обретали колющее неприятное ощущение при малейшем и мимолетном воспоминании о нем. Довольно высок и худ, он похож был на человека, вечно трудящегося, мало уделяющему времени на отдых, сон и развлечения, однако это было весьма обманчивым видением, так как выходные у него не обходились без успокаивающих душу занятий вроде встреч с немногими друзьями, прогулок и походов в кино. И часто, когда планы на выходные срывались из-за плотного рабочего графика, он выходил из себя. Легко и совершенно просто его можно было вывести из зоны комфорта, к которой он давно привык и от которой не мог без труда отказаться. Именно для бережного сохранения его внутреннего благополучия и безукоризненного, между прочим, без сомнений заслуженного покоя в душе его ему необходим был человек, тот самый хранитель, который готов был бы держать в своих руках чашу терпения его и никому не дать ее разбить. К тому же, вдобавок, Билл не позволял себе принять той мысли, что жизненно ему важен кто-то близкий рядом, тот, кто сможет понять его, выслушать все его речи, полные негодования и обиды на столь жестокий мир, окружавший его, хотя в его то возрасте многие, кстати, задумываются над тем, с кем же им предстоит разделить собственную жизнь свою, свой дом, с кем суждено делить тайны и переживать трудности. Стремясь к высшим целям в достижении верха карьерной лестницы, он не особо уделял внимание взаимоотношениям между людьми и обществу вообще. Однако не доводилось никогда ему полностью отрицать факт естественного переплетения линий жизненных путей человеческих. Стало быть, где-то в глубине души маленькая частица его духовного мира, покрытого мраком и железной сосредоточенностью на желании приобрести материальные ценности, все-таки тайно желала, чтобы этот кто-то нашел его и вошел в его жизнь почти незаметно, не нарушая распорядок его дня, не вмешиваясь в его планы в работе, о которой он почти и сам никому не смел рассказывать. И это вмешательство желаемо было бы им, как ничто другое, если бы изменения с приходом данного человека сделали бы все в жизни намного лучше, чем было прежде, хотя по-другому, по сути, и быть не может, но Биллу слабо в это верилось, а потому он скептически относился ко всякому проявлению теплых чувств и в общем виде самой симпатии. Обретение человека, в дальнейшем умеющего обрести образ самого близкого и родного в его глазах, не было для Дэвиса той ценностью, которую нужно было искать, добиваться, от отсутствия которой страдать и рваться на части. Напротив, в подобных делах, когда касались они тесного и теплого сближения с какой-либо личностью, он мирно плыл по течению, не томясь ожиданием и не вымаливая никого (будь то Всевышний или Сатана или судьба) о скорейшем наступлении момента ускоренного сердцебиения, невообразимого счастья, привязанности, приносимых тем самым болезненным и столь прекрасным чувством, о котором в дальнейшем пойдет речь.
Он стоял перед зеркалом, замечая, как сильно сказалась тяжелая рабочая неделя на его внешности. Но теперь настали долгожданные выходные, и он мог себе позволить расслабиться в одном из местных ресторанов в компании друзей. О любви почти никогда не думая, Билл однако ж сильно дорожил дружбой, которая приносила ему полное удовлетворение, какое каждому бывает нужно в трудные периоды серой жизни. Накопив в себе сочетание разнообразных негативных чувств и весьма неприятных ощущений, он собирался на встречу, намереваясь по собственному обыкновению предоставить разрешение всех его проблем воздействию приятного разговора в теплом тесном кругу близких сердцу людей. Несомненно, он знал, что напряжение как рукой снимет, как только он войдет в душное, но ароматное помещение со свежего мороза. Спокойствие и та самая редкая доброжелательность, наконец, найдут себе особое применение во всем его душевном состоянии, и обретет же он спустя длинные сутки стресса излюбленный свой покой.
– Кто он, этот твой новый знакомый, Родни? – поинтересовалась Лили, когда опустилась на мягкий диван за столиком местного небольшого уютного ресторана.
На ней было черное, матовое и поистине уверенно подчеркивающее ее стройную фигуру платье. На хрупких ее на вид плечах держалась кожаная куртка, которую она тотчас сняла, как только вошла в помещение. По приходе на встречу с близкими своими друзьями она в одно мгновение раскрыла маленькое зеркальце, чтобы взглянуть на себя, дабы проверить, выдержала ли ее новая тушь погодные неприятные условия, характеризующиеся беспокойными ветреными порывами, взвевающие снежинки, быстро превращающиеся в дождь на щеках. Убедившись, что ее лицо также неотразимо, как и было дома пару часов назад, она слабо улыбнулась, подправив локоны прямых каштановых волос. Глаза цвета самого мрачного ночного неба, худое, но не лишенное обыкновенного своего очарования, лицо ее составляли отличительную особенность молодой девушки, которой было на вид чуть больше двадцати четырех лет. Она представлялась всем окружающим как весьма уверенная, способная отстоять свою точку зрения особа, спорить с которой все равно, что вступать в игру изначально не имея шанса на легкую победу. Однако, несмотря на все эти, казалось бы, отталкивающие, печальные факты, Лили являлась девушкой вполне себе дружелюбной и была одной из тех, ради которой Билл отзывался на приглашение друзей, а то порой и вообще единственной его причиной.
– Не знакомый, а близкий друг, Лили, – поспешил поправить подругу Родни, улыбаясь сияющей улыбкой от неведомого личного счастья. – Я давно хотел вас с ним познакомить.
– Хм.... Ну что ж. Чем больше компания, тем веселее. Нам давно не мешало бы обновить наш состав, – усмехнулся Джон, вмешавшийся в разговор друзей.
Родни опустил глаза, улыбаясь. Это был молодой совсем парень лет двадцати, не больше. Черные волосы он постоянно заглаживал рукой назад, потому что очень часто они падали ему на глаза, еще чаще он повторял это непримечательное действие, когда нервничал, например, как сейчас. Он был приятен своей наружностью, как свойственно всем юношам, не достигшим зрелого возраста и радующимся всем жизненным переменам. Часто Родни и делал так: не думал никогда о бедах, жил в удовольствие и лелеял собственные мечты, о которых многим рассказывал, но все больше одному человеку, который вот-вот должен сюда подойти. Родни был одним из тех беззаботных людей, не знающих пока еще никаких проблем, какие не редко встречаются Биллу изо дня в день.
– Обновить? О чем ты говоришь, Джон. Твои шутки в последнее время уже не кажутся такими смешными, как были раньше, – возмутилась Лили. – Быть может, тебя как раз и надо заменить!
Джон засмеялся открыто, не скрывая своего прекрасного настроения. Он был намного старше Родни и Лили, однако привычной своей слабости к любой забавной ситуации, способной его с легкостью рассмешить, никогда не терял, что и нравилось Лили, не устающей часто об этом упоминать.
– Куда мы без нашего Джона, Лили? Только подумай! Только попробуй себе представить одну из таких встреч без нашего любителя посмеяться тогда, когда этого не требуется, – начал воодушевленно говорить Сэм, улыбающийся с более развязным видом, нежели Родни.
– Действительно, ребята, это правда невозможно, – сквозь негромкий, но искренний смех согласилась девушка, посматривая на Билла, все время сидевшего молча, но наблюдавшего со снисходительным интересом за обоюдным разговором компании.
Сэм с прежней улыбкой взял бутылку красного полусладкого вина (любимого напитка Лили), открыв ее.
– Позволите, мисс Макбрайт? – с деланной и шутливой вежливостью задал он вопрос, подняв заманчиво брови, намереваясь налить вино в бокал девушки.
– Конечно, мистер Гринстилг, – разыгрывая преувеличенную мелодичным тоном торжественность, протянула Лили, протягивая свой бокал Сэму. Спустя несколько секунд под негромкий смех Джона, блестя при свете тусклых ламп ресторана, вино наполнило стеклянный сосуд. Черный лак на руке Лили переливался бордовыми бликами, придавая красавице более загадочный вид. Билл смотрел на подругу задумчиво и расслабленно.
Через минуту приятного общения группы друзей к их столику, расположенному в самом углу заведения, что создавало особенное ощущение уютности и обособленности от остального внешнего мира, подошел молодой мужчина, появление которого Родни немного взволновало. Юноша буквально засиял, завидев появившегося нового члена их компании.
– Здравствуйте, прошу меня извинить за опоздание. Не думал, что так получится, я старался не задерживаться, но похоже у меня не удалось приехать вовремя, – подал голос незнакомец, которого принялся рассматривать Билл, поставив свой бокал вина на гладкую поверхность стола.
Это был высокий мужчина лет тридцати четырех, приятного вида, с грустноватым и виноватым, но совершенно доброжелательным блеском карих глаз. Его слабая улыбка выражала на первый взгляд неизбежную хрупкость натуры. С первых же слов он казался человеком крайне воспитанным и любезным, не терпящим грубости и наглости, в мыслях которого невозможно найти ни одной капли потайного корыстного замысла.
– Ничего страшного, все хорошо, – уверил его Родни, заговоривший сразу же после слов своего друга. – Ребята, это Дэвид.
– Очень приятно с тобой познакомиться, Дэвид, – первая включилась в знакомство Лили, протянув мужчине руку, которую тот слабо и осторожно пожал, кивнув. – Я Лили. Позволь мне представить всех остальных. Джон, Сэм и Уильям, – она показала элегантной своей ладонью поочередно на своих товарищей, обратив вновь внимательный взгляд синих глаз на друга Родни.
– Я тоже очень рад, – ответил чуть смущенный Дэвид, спокойно кивнув, окинув всех новых знакомых туманным взглядом.
– Ну что? За новое знакомство, Дэвид? – провозгласил Джон, поднимая свой бокал, когда они приняли подошедшего незнакомца в свой теплый круг.
– За новое знакомство, – отозвался Дэвид, мягко улыбнувшись.
Шесть сияющих бокалов соприкоснулись друг с другом, оставляя после себя продолжительный и тонкий звон.
Билл посмотрел на Дэвида внимательнее, невольно принявшись наблюдать за новой личностью, появление которой он не ждал с особым нетерпением, как это делал юный Родни, а наоборот относился к ожиданию совершенно равнодушно, даже с небольшим внутренним протестом, след от которого так быстро исчез, как и появился. Теперь внутри него что-то требовало большего с ним общения, дабы узнать лучше неизвестного ранее человека. Кроме того, становясь частью этой компании, Дэвид, сам того не подозревая, невольно притягивал внимание окружающих, поэтому Биллу тяжело было воспринимать ситуацию так, как если бы она была ничем не отличимой от всех предыдущих.
Между тем Дэвида тоже терзал ясно дающий о себе знать интерес. Он прекрасно помнил, что о каждом из здесь присутствующих Родни ему что-то, да точно рассказывал, но вот только о Билле юноша говорил меньше всего, поэтому он невольно обращал свое внимание на покрытого мраком участника этой встречи.
Прошло еще несколько десятков длительных минут, в течение которых шел оживленный разговор, поддерживаемый в основном Лили и Джоном, в который Дэвид совсем не решался вступить, ибо, как это часто бывает, он ощущал себя лишним человеком в этом кругу и не спешил раньше времени раскрываться в общей беседе. Однако, когда атмосфера компании начинала становиться для него более теплой и даже дружеской, Дэвид пересилил свое желание оставаться в молчании. Ведь заинтересованность в Билле становилась пугающе невыносимой.
– Ну и чем же ты занимаешься по жизни, Уильям? – спросил он ровным тоном, доброжелательно, беря в руку бокал вина легким и неприметным движением.
Билл поднял взгляд на вдруг заговорившего Дэвида, осознав то, что скромный и молчаливый до сих пор друг Родни решил сделать первый шаг навстречу их более близкому знакомству.
– Зови меня Билл, – начал тот с теневой улыбкой самодовольства, окинув Дэвида уверенным взглядом. – Ты насчет профессии? Да так... Ничего интересного, то и делаю, что бегаю за богатым бизнесменом и выполняю его прихоти, – произнес Билл так, словно его слова не имели ровно никакой важности. Однако он не сводил глаз с Дэвида, определенно, желая видеть его реакцию, даже если то, что он говорил, не могло никак удивить. Он даже не мог сам себе объяснить, какой ответной реакции он больше всего жаждал, главным было лишь то, что Билла охватила некая странная потребность просто чувствовать на себе добрый и заинтересованный взгляд Дэвида.
– Все мы в какой-то степени работаем на богатых, верно? – проговорил Дэвид в ответ, улыбнувшись собеседнику мягко. Обыкновенная просьба Билла называть его иначе вызвала в нем что-то вроде радости и внутреннего удовлетворения. Этот обычный, казалось бы, жест Билла тотчас хорошо расположил Дэвида к нему. С этого момента Дэвид все реже начал отводить глаза от Билла.
Родни усмехнулся тихо на слова своего друга. Новый человек в обществе решил вести себя крайне аккуратно среди незнакомых ему людей, хотя у него и было в ощущениях что-то такое, что создавало впечатление, будто он каждого из сидевших за столом знал уже очень давно.
– О да. Пока сами не разбогатеем, будем работать на богатых, так? – поддержала Дэвида Лили, сверкнув в его сторону блестящими своими глазами, улыбаясь расслабленно. – Что ж... Тогда за богатство, друзья мои? – Девушка подняла бокал над столом.
– Да, за богатство. За то, чтобы мы ни в чем не нуждались, – согласился Билл, возвысив свой бокал и посмотрев на Дэвида с многозначительной улыбкой, которую тот невольно воспринял как знак, совершенно ставивший его в тупик.
После тихого соприкосновения бокалов многие на время задумались.
– Как вы познакомились? – нарушил тишину первым Билл, кивнув на Родни, обращаясь в частности к Дэвиду.
Дэвид же взглянул на своего друга, который в свою очередь взглядом указал на Билла, давая своему другу возможность все рассказать или показывая то, что он совсем не против того, чтобы Дэвид ответил Биллу на вопрос. Дэвид Дэллайс усмехнулся негромко, опустив глаза.
– Ну, это был самый обыкновенный момент. Мы просто ходили к одному психологу. Ничего серьезного. – Он поставил бокал на стол медленно, задумчиво смотря на красное вино сквозь хрустально чистое стекло. – Сначала приходил он, потом я. Так вот мы и пересекались постоянно, пока Родни не решил познакомиться.
–  Ты мне казался каким-то нелюдимым, Дэвид, – заметил юноша, улыбнувшись.
– А ты мне слишком разговорчивым, – ответил тот, почему-то вновь обратив внимание свое на Билла, задавшего этот вопрос.
– Ну, так что ж? Люди все разные, друг мой.
– Да... – тихо согласился Дэвид Дэллайс. – Разные...
Билл, наблюдая пристально за Родни и Дэвидом, ловил себя на том, что сам факт их знакомства для него был как никогда сейчас важен. Кто знает, быть может, они познакомились в гей-клубе, и у Билла нет никакого шанса? Тогда вполне вероятно, что Дэвид не просто друг Родни, а это предположение, так внезапно возникшее у него в голове, сильно начинало раздражать.
— Интересно. А как долго вы знакомы? — поинтересовалась вдруг Лили, опередив Билла, который хотел было что-то спросить.
— Да, раньше Родни ничего о тебе не рассказывал. Значит, недавно? — подхватил Джон, улыбнувшись Дэвиду. А Биллу оставалось лишь молча наблюдать за Дэвидом после заданных вопросов друзей.
— Да, недавно. Меньше месяца назад где-то мы познакомились, — чуть нахмурив брови, ответил Дэвид девушке.
— А много ли можно было сказать о нем, друзья мои? — воскликнул с улыбкой Родни, как бы оправдываясь. — Дэвид никогда не любил говорить о себе.
Дэвид Дэллайс улыбнулся скромно после слов друга, он опустил глаза, усмехнувшись.
— Да... — протянул он негромко. — Наверное, это просто не моё: рассказывать о своей жизни. В ней нет ничего интересного. — Все это время Дэвид с осторожностью наблюдал за Биллом, боясь того, как бы не помешать ему своим вниманием.
Билл молча сидел и анализировал слова Родни о Дэвиде, а сами слова нового знакомого слушал еще с большим интересом. Билл Радгарт пригляделся к нему, замечая его устремленный ненадолго на него скромный, завораживающий взгляд.
— Да что ты. У каждого в жизни есть что-то интересное, — возразил он загадочно, не сводя с Дэвида чересчур внимательных своих серых глаз, в которых отражались кровавые оттенки пьянящего разум красного вина. — Ты слишком самокритичен, Дэвид, — заметил Билл Радгарт. Звучание его голоса гладко тянулось в разговоре. — Я уверен, тебе есть, что рассказать.
— Кажется, кое-кто решил вывести кого-то на чистую воду, да, Билли? — выразительно улыбнулся Джон своему другу.
Дэвид начинал замечать за собой, что ему поистине нравится то, что Джон называл друга «Билли». Создавалось приятное впечатление теплой близости между этими двумя, и не только: обыкновенная и непорочная дружеская симпатия граничила с разгорающейся страстью, в действительности которую никто не замечал. Только Дэвид это чувствовал, он знал, что только он видел в этом, казалось бы, совершенно простом обращении нечто до дрожи возбуждающее и заставляющее все внутри перевернуться с ног на голову. Он даже побоялся, как бы ему после этого случайно не назвать его «Билли».
— Да ладно... Я просто поддерживаю разговор, — ответил Билл Радгарт Джону. Он уделил мужчине лишь пару мгновений своего внимания, а потом снова вернул взгляд по-прежнему интересовавшему его Дэвиду.
Находясь в новой компании, Дэвид изучал каждого, их поведение, мнение и взгляды на жизнь, но все это происходило совершенно ненавязчиво, а скорее почти незаметно, но так или иначе, чтобы ни говорили люди, входящие в этот тесный круг друзей, чаще всего его взгляд неизбежно возвращался к Биллу.
То ли разум Дэвида был опьянен алкоголем, то ли это была странность удивительной реальности, но, как казалось ему, в голосе Билла промелькнула искра соблазнительности. Тогда он присмотрелся к нему еще внимательнее. Он глянул на Джона, а потом улыбнулся сдержанно.
— Хорошо... Что бы ты хотел узнать, Билл? — спросил он его снисходительно, будто согласившись с его словами.
— Наверное, то, что он намеревается узнать, выходит за все рамки приличия, — с усмешкой предположил Родни, улыбаясь, наблюдая за Биллом и Дэвидом.
— Возможно и так, — сказал Дэвид совершенно спокойно.
Лили засмеялась:
— Хм... Неужели что-то интересное? — кокетничала девушка, подперев подбородок рукой.
Но Билл Радгарт даже не смотрел на подругу, улыбаясь краем рта, наблюдая за Дэвидом. Слова Родни заставили его засмеяться, он отвел взгляд, помотав головой.
— Да, да, конечно, — произнес он с долей шутки, но еще и с невзрачным оттенком искусно скрываемой, порочной правды.
— Берегись его, Дэвид. Ты его совсем не знаешь, — прозвучал уверенный голос Сэма, который тоже включился в разговор, указывая на Билла пальцем. Вмешавшийся в беседу, он говорил с шуточным предупреждением, как будто целенаправленно желая уберечь нового члена компании от влияния Билла.
— О, Сэм, заткнись, — выдавил Билл с улыбкой, глянув на Дэвида. — Ну, давай, расскажи мне что-то интересное. Для чего тебе психолог, Дэвид? — спросил он, подняв брови, снова оглянув его с улыбкой трепещущего интереса.
Этот вопрос со стороны Билла Радгарт застал врасплох Дэвида, но виду он тому не подал. Его скорее удивило весьма спорное выражение «расскажи мне что-то интересное». Он сказал «мне», а Дэвид ощутил, что в этой просьбе крылось что-то очень важное и глубоко личное. Он даже на миг замолк, смотря в глаза Билла крайне сосредоточенно. Так, как говорил Билл, говорят только люди, обращающиеся к тем, кому они способны доверить все, что угодно, с кем могут говорить ночи напролет, от разговора с которыми легка без груза повседневных проблем становится душа, с которыми никогда не познаешь скуки, с которыми ты просто счастлив. И именно этой фразой Билл Радгарт решил попросить его рассказать немного о себе.
Да, он специально задал этот вопрос, чтобы исключительно ему Дэвид рассказал что-то. Суть вопроса его не сильно волновала. Билл просто желал увидеть его откровение. Так было всегда. Когда Биллу вдумывалось узнать от человека что-то его сильно интересующее, он забывал обо всем на свете, направлял все свои мысли в нужное русло и уже не мог оставить предмет своего обожания. Биллу по его собственному обыкновению хотелось, чтобы Дэвид говорил с ним. Не думая о рамках приличия, не зная или не желая знать, что необходимо для подобных случаев назначить личную встречу своему собеседнику, а не выводить его на откровенный разговор в присутствии посторонних, Билл начинал задавать вопросы здесь и сейчас.
— Ну... — начал было Дэвид, пытаясь прийти в себя. — В общем... Спалось плохо. Ночами не мог заснуть. Не знаю, что было это, но психолог помог мне разобраться, — произнес он, смотря на бокал с вином задумчиво. — Как... Оказалось, я просто слишком нервный человек, — он улыбнулся Биллу, подняв глаза на него. — С кем не бывает...
Родни тоже улыбнулся, посматривая на Билла с интересом.
— Да? Не можешь забыть о проблемах и жить спокойно? — Билл смотрел на него с соблазнительной улыбкой. То был отнюдь не вопрос обыкновенного характера, но во внезапный момент перебил его Сэм:
— Хочешь, я тебе покажу, как надо жить? — закончил Сэм с иронией, пристально наблюдая за Биллом, а после глянул на Дэвида, довольный собственной вставленной фразой.
Билл Радгарт взглянул на друга с шуточным раздражением. Сэм засмеялся.
— Ты меня каким-то извращенцем выставляешь! — развел руками Билл, смотря на Сэма с широкой улыбкой возмущения, глянув на Дэвида с интересом, ведь с какой-то степени друг его говорил завуалированную, но чистую правду.
— А что? Это разве не так? — За эти слова Сэм получил толчок в плечо от Лили.
— Хватит, Сэм, — засмеялась девушка, посматривая на новенького с робостью.
Дэвиду было забавно наблюдать за поведением Билла и Сэма. Он, улыбаясь, следил за словами Билла, не зная отчасти, что ответить ему и был в душе благодарен шуткам Сэма. Он в ответ дружелюбно взглянул на Лили, когда она пыталась успокоить друга. Дэвид сделал глоток вина, потом посмотрел на Билла завороженно. Соблазн, исходивший от него, начинал действовать на него самым непристойным и возбуждающим образом.
— Да, не могу, — задумчиво ответил он с легкой улыбкой. — Но я буду не против, если вы научите меня жить иначе, — сказал Дэвид вдруг с долей серьезности, смотря на Сэма, а потом устремляя взгляд на Билла, — если вы умеете, конечно, жить беззаботно.
Родни вдруг усмехнулся.
— Можно подумать, у тебя у самого в жизни, Билли, все так прекрасно, — сказал юноша с восклицанием, демонстративно поднеся бокал к своим губам.
Билл опустил глаза с улыбкой, а после снова посмотрел на Дэвида заинтересованно. Теперь его напрягало, что своими словами Сэм привлек так много внимания того, кого он так хотел узнать лучше.
— Без проблем, Дэвид, вся моя жизнь это сплошная беззаботная рутина, — воскликнул Сэм, разведя рукой, он поднял брови.
Билл обратил внимание на Родни с уверенной и самодовольной улыбкой:
— Видишь ли, у каждого в жизни есть минусы, но я стараюсь их не замечать. И, да, моя жизнь кажется мне бесспорно прекрасной, — произнес Билл, улыбнувшись ему очаровательно, глянув на Дэвида многозначительно.