Обнажённые тайны

11-13

Глава 11

Старк берет меня за руку и ведет назад к лифтам. Я всем телом ощущаю его прикосновение, но стараюсь удержать в себе чувство прежнего раздражения. Мы заходим в лифт, и я выдергиваю свою руку.
– Держись, – говорит он.
– Нет, не буду держаться, не вижу необходимости. Не думай, что ты можешь щелчком пальцев заставить меня делать все, что тебе угодно.
В этот момент лифт рывком летит вверх, я теряю равновесие и хватаюсь за Старка. Он обнимает меня за талию и придвигается ближе. Мое сердце начинает бешено стучать, и я прекрасно понимаю, что причина этого не в супербыстрой скорости лифта.
– Я хотел сказать – держись за что-нибудь, – говорит он. – Это мой личный лифт, который идет прямо до пентхауса.
Я отстраняюсь и держусь за перила.
– Мне не нравится, когда ко мне относятся как к собачке, которой приказывают сидеть.
– Ты считаешь, что именно так и происходит?
– Я… – Да, мне не нравится, когда мне приказывают, но с другой стороны, Старк – не моя родная мать, поэтому, возможно, я с ним слишком строга. – Нет, – продолжаю я. – Не знаю. Черт возьми, Дэмиен, все это выглядело непрофессионально. Он моментально все понял.
– Кто он? Карл? Интересно, что твой босс понял? Лично я ему ничего не говорил. – Он смотрит на меня своими разноцветными глазами, одним янтарным, а другим черным, как ночь. – Ты сама ему обо всем рассказала?
– Конечно же, нет. Он и сам мог понять, что между нами что-то есть.
– Между нами что-то есть? Рад это слышать.
– Что-то было, – поправляю себя я. – Между нами что-то было.
Он не отвечает. Я знаю, что молчание – золото, но не могу молчать вечно. Я откашливаюсь.
– Да, было весело… – но замолкаю, потому что он начинает громко смеяться.
– Весело?
Я чувствую, что мои щеки снова краснеют, и мне это не нравится.
– Да, – отвечаю я, – именно весело. Даже очень весело. Наверное, я еще неоднократно буду вспоминать те минуты, лежа в кровати и трогая себя. – Я неотрывно смотрю на него, чтобы не пропустить реакцию на мои дерзкие слова. Веселое выражение на его лице моментально сменяется похотливым. Видимо, я позволила себе зайти слишком далеко. – Было весело, – продолжаю я, – но больше это не повторится.
Glen Garioch? [6] – с удивлением спрашиваю я и делаю маленький глоток. Бурбон очень мягкий, с привкусом благородного дерева и цветов. Я закрываю глаза и делаю еще глоток. – А какой это год? – спрашиваю я.
– Тысяча девятьсот пятьдесят восьмой, – отвечает он спокойно. – Вкусный, правда?
– Тысяча девятьсот пятьдесят восьмой? Серьезно? – переспрашиваю я. Для моего дедушки такая бутылка была бы Святым Граалем. В тот год на рынок было выпущено всего триста пятьдесят бутылок этого виски, и я точно знаю, что сейчас каждая бутылка стоит 2600 долларов. И вот я спокойно сижу и пью такой шикарный виски субботним днем, и оркестр не играет туш, и никто даже не выпустил по этому поводу восторженный пресс-релиз.
– Ты знаешь этот бренд?
– Да, – отвечаю я. – Я знаю, что мы сейчас пьем жидкое золото.
– Я бы тебе ничего другого и не предложил.
Он берет свой стакан, выходит из-за барной стойки и подходит ко мне. Мы находимся на опасно близком расстоянии друг от друга. Я жду, когда он заговорит. А он просто смотрит на меня. Я начинаю чувствовать себя неловко.
– Что-то ты на меня засмотрелся, – говорю я наконец.
– Ты очень красивая.
Я смотрю в сторону. Это не совсем то, что я хотела услышать.
– Может быть, – отвечаю, – а может быть, и нет. Это вообще имеет значение?
– Иногда имеет, – говорит он, и я понимаю, что это самый честный ответ на мой вопрос. – Для меня это имеет значение.
– Почему?
– Потому что мне нравится на тебя смотреть. Мне нравится, как ты держишь плечи. Как ты ходишь, словно весь мир принадлежит тебе одной.
Я качаю головой:
– Мать заставляла меня носить на голове книгу и годами вбивала в меня правила этикета.
– Дело не только в этом. Мне нравится, как ты носишь одежду. Ты понимаешь, что важна ты, а не одежда. Ники, ты прекрасная, но не по стандартам глянцевых журналов и конкурсов красоты.
– Ты не думал, что все, что ты видишь, может оказаться обманом?
– Это не обман, – говорит он.
– Мистер Старк, может быть, вы не такой проницательный, как мне казалось, – говорю я и делаю глоток виски.
– Ерунда. Я просто гений. – Он ухмыляется, как мальчишка, и я не в состоянии сдержать улыбку. Внезапно он поворачивает подо мной стул так, что моя спина оказывается прижатой к барной стойке, и руками держит меня. Я в ловушке. – Ники, я достаточно проницательный для того, чтобы понять, что и ты меня хочешь. Это не огонь, это пожар. Это не химическая, а ядерная реакция.
Это не огонь, а пожар. Это не химическая, а ядерная реакция.
Мое сердце начинает битья чаще, и я говорю:
– Ядерный взрыв убивает все вокруг.
– Ерунда, – твердо произносит он. Он стоит прямо напротив меня и продолжает: – Черт подери, Ники. Не надо со мной в игры играть. Не надо делать сложным то, что на самом деле очень просто.
– Да? – спрашиваю я. – Что все это значит? На свете нет ничего простого. Привлекаешь ли ты меня? Безусловно. Но ты меня даже не знаешь.