о неважном

я влюблена

Извини, я не люблю тебя, я влюблена во все цветы, подернутые светом, я влюблена в пожар ночи и яркого-жаркого солнца косые лучи, орнаменты лета и целованную осень весной. Заблудившийся в нежности трав, смеющийся хохотом листьев, бреду над небесными звездами, ища ими дарованный искристо-лучистый взгляд мудрых глаз, я странник отнюдь не немой, странник средь тысячи легких слов о той самой любви, сотен страниц прошедшей истории, человеческих горьких и счастьем исполненных судеб, и дни, летящие сквозь мои пальцы, идущие сквозь облака, буду помнить всегда, проведенные в упоении страсти, кипящие чувством одним, горящие в сумраке пламенем сладким, (и волшебно поющи огни). И что же я им отвечаю?

Пленяют меня все горные дикие скалы, морские просторы, бьющие волнами берег, они — сами себе властелины, независимы, холодны, они привыкли молчать, когда нужно молчать, и говорить с угрозой и жестко, всегда наотрез — тогда, когда нужно сказать. Мне нравятся вольные степи, знавшие всю свою жизнь, какая свобода на вкус — дерзкая, свежая, такая, словно ты взял и вдохнул полной грудью весну и силы теперь преисполнен. Я путаюсь в кудрявом облачном небе ногами, смотрю на светоч полей, лесов ползущие робко янтарные тени и ситец цветущего сонма пионов, поникших под алостью роз, короны гордящихся тяжестью.

Однажды заснул от дурмана красно-серого мака, проснулся — над головой мотыльки, трещащие из-за серебряных нитей. Душа моя вся надлежит их свечению, робкому, кислому даже от сладости, но вы не подумайте: я чувствую — и чувствую сильно, и громко, и явственно чувствую влюбленность свою к седому туману рассвета, деревьев нечаянный смех, прятки быстрого ветра-ребенка, с улыбкой летящего вслед. Я сам весь горю, когда осень горит и сжигает декабрь чернильными звездами острыми, по-серому, тускло гоняя солнечный свет, — выцветая и оставляя пряности листьев лежать на дорогах, умертвляя тепло и впуская безжизненный холод в легкие, в кожу, в умы всех людей, рисуя морозный и самый последний рассвет.

Так что ж, разве не лучше ль все это? Любить все бескрайние эти просторы вместо и крови, и плоти — да мучиться от бессмысленной этой любви?