Мой город превратился в лес

4.

Я пришла в себя сильно позже. Под кроватью стонала ведьма, что-то причитала и жаловалась. Рядом с кроватью сидело существо и косилось на кота, а кот лежал у меня в ногах и вылизывал лапу. Он с самого начала был достаточно крупный, однако за эту ночь ощутимо набрал в весе, и его мягкое тело теперь лежало на мне неподъёмной гирей.
— Не хочешь узнать, как все прошло? — услышала я голос снизу.
— Нет.
— А тебе бы это не помешало.
— Я знаю, все, что мне надо, — это была ложь, но и всю правду я знать не хотела. Мне было страшно понимать, что домой могла вернуться уже не я. И не то, что обычно возвращается после встречи с нечистью. Хотя, откуда мне знать, возвращается ли хоть что-нибудь.
Я вытащила ноги из-под кота и ушла в ванную. Тут никого не было.
Лёжа в лесу я думала об обрывках сна, в котором не было меня, а моя душа, объединённая в тот момент с котом и обозлённая несправедливостью, делала то, что никогда бы себе не позволила — убивала.
То, что сожрал мой кот, обратно больше не вернётся. Это я знала точно. Как и то, что мой кот тоже не совсем то, что было раньше.
— Я соглашусь тебя выслушать, — заявила я ведьме позже, — но откуда мне знать, что ты меня не обманешь?
— Ты сама скажешь, обманываю я тебя или нет, — проскрипела та. — Только давай выйдем отсюда. Твоя квартира все больше становится похожа на свинарник.
В чем-то она была права: фикус уже давно занял львиную долю гостиной, а заросли из ванной заполонили весь санузел и прихожую. Наверное, я могла это остановить, если бы захотела, но мне в этом было комфортно.
Я два дня не выходила из квартиры и не видела, как зарос мой родной двор, в котором когда-то было всего три чахлых кустика да многолетники, любовно посаженные соседкой. Теперь мой маленький райончик походил на ботанический сад. Возможно, это видела только я: дети все так же носились, не замечая толстых стволов, пролетали через кусты на своих юрких самокатах и исчезали в высокой траве. За детьми наблюдали сотни любопытных глаз. Мы шли с моим котом-великаном по утоптанной тропинке, а рядом какая-то лесная сущь играла с одиноким ребёнком.
Родители сидели рядом и не обращали внимания на «выдуманного» друга, а этот друг подползал все ближе. Только маленькая декоративная собачка с победным лаем носилась вокруг сущи и не давала коснуться детской ручки.
Их было поровну — людей и тварей. И люди перед ними были абсолютно беззащитны.
У меня на глазах в кустах умирал человек. Да, от него разило, как от прогнившего пивзавода, и я бы прошла мимо, даже не обратив на него внимание. Но сейчас я видела, как его облепило чёрное пятно и высасывало остатки души. Оно так увлеклась, что стало поглощать и плоть. Минут через десять не осталось ничего.
— Зачем мы на это смотрим?
— Ты всегда можешь сказать своё имя, — вставила ведьма.
Ее зацикленность на этом уже перестала раздражать.
— Какое имя?
Ведьма зарычала, а я шла дальше, распихивая существ, от которых в лесу было не протолкнуться.

***
Душа перерождалась.
Даже если бы можно было представить хоть на миг, что все может быть, как раньше. Как до поездки в Клайпеду, до похода на Ведьмину гору — забудьте. Нет, ничего не будет, как раньше. Забрали всех, все покинули свой родной мир, только их счастье в том, что они этого не осознают. А душа без имени знает, что случилось и это знание ее извращает.
Она покрывается корочкой безразличия к явному миру, проникает всем своим существом в мир хтони, потому что теперь это ближе и нужнее. Чтобы выживать, надо питаться тем, чем питаются все остальные извращённые — душами. Заблудшими, наивными, юными, старыми. Только новая душа может успокоить ту, что так нагло выгнали из родного дома. Больше ничего.
Душа перерождалась, душа хотела крови. Душе нужна была очередная новая жертва.