Чернила уж в моих руках давно иссохли. Я прячу грязные ладони под столом. Я – время, слово, я – виденье; меня запомнят – только вот не той. Не той, что пишет после поздней ночи, не той, что дремлет до седьмого сна, а той, что от Чуковского хохочет, и ждёт, когда уйдет зима. Не автором свершенных судеб меня при встрече кто-то обзовет: я та, кто плачет, пока все смеются, и на душе моей – налёт безумства; а я ведь – автор!
Чернилами я в воздухе рисую завтра, которое сама себе плету. И жизнь моя – сплетённая вручную книга с надломленной обложкой и дырой. Творю: сюда – нужна интрига, сюда – обман, а здесь – души покой.
Чернилами своими я тихонько коснусь помятого бумажного листа. В мгновенье на листе измятом растёт виденье из сегодняшнего сна. Глаза, открытые навстречу небу, краснеющие щёки и уста. Я знаю, ты – виденье, небыль, небесный ангел без изящного креста. Тебя пишу – твой образ, твои мысли, в тебя влюбляюсь, жизнь в тебе ищу. Твои глаза, родные и чужие, твой чудный взор, которым дорожу.
Покуда руки связаны мои, оттуда будет и сюжет развязан. Строка за строчкой связывают сны, при написании тихонько оживают. То пляшут, то хохочут в бесе, то солнцем возрастают над луной. Я здесь! Я автор безызвестный, и судьбы препадают предо мной. Писатель с закалённым сердцем, творец с бинтованной рукой, художник с опытом в лет двести и музыкант с разбитой головой. Беру второй альбом, рисую продолженье, закончился вдруг первый весь. По струнам начинается скольженье, и я с великим наслажденьем заканчиваю эту песнь.
Приходим ко второй! Здесь драма писана любовью, любовь заляпалась вдруг кровью, – случай непростой. Себя рисую, как принцессу, а в рыцаре – тебя рисую. Я и страдаю от всего процесса, твоим обличьем в нём любуюсь, тебя мгновенно обнимаю, тебе я снова повинуюсь... Улыбку твоего лица рисую ловко красной ручкой. И слёзы с глаз моих ручьём – без них мне, право, как-то скучно... Сама я ставлю этот танец, спектакль, повесть и оркестр – никто не в силах запретить мне кончить прямо здесь!
Я нити ласково руками подрисую. Тяну легонько – тянется строка. А вместе с ней – и жизнь моя, и ей легко я повинуюсь. Я плачу, позабывшись в строчках давно забытого романа – ты не придешь, я знаю точно: и в этом я лишь виновата. С тоской и грустью я рисую последний блик на мире, уходящем в тьму – тебя в нём нахожу, любуюсь, и снова по ночам не сплю.
Я снова на последнем вздохе писательские руны наклоню, и грязные, изляпанные пальцы тихонько тянутся к окну. В моих заляпанных ладонях побольше чистоты, чем в замыслах твоих: окно зашторю, испугавшись пустоты, и день придумаю для нас двоих. Заплачу, вновь придумав себе боль, ступая по заточенному камню – в моей груди расплещется любовь, её потоку безуспешно умоляю... Я пред тобою голову склоняю...
Спокойно. Я возьмусь за строки –
Пишу, ругаюсь: лишь бы мне хватило сил,
Я напишу очередной пейзаж сегодня
Как ты меня
Пришёл
Увидел
Полюбил.
