Энн из Зелёных крыш

Глава 12. Торжественные клятвы и обещания

Только в следующую пятницу Марилла услышала историю о шляпе с цветами. Она пришла домой от Миссис Линд и позвала Энн для объяснений.
– Энн, миссис Рейчел говорит, что ты пошла в церковь в воскресенье в шляпе с нелепым украшением из роз и лютиков. Что заставило тебя так поступить? Хорошо же ты должно быть выглядела!
– Ох. Я знаю, розовый и желтый цвет не идёт мне, – начала оправдываться Энн.
– Не говори чепухи! Нацепить венок на шляпу, неважно, какого он был цвета, вот что смешно. Ты просто невыносимый ребенок!
– Я не понимаю, почему это смешно– носить цветы на шляпе, а не на платье, – возразила Энн. – Многие маленькие девочки прикололи букетики из цветов к своим платьям. Какая разница?
Но Марилла не хотела вступать в спор.
– Не отвечай мне вопросом на вопрос, Энн. Это был очень глупый поступок с твоей стороны. Никогда не делай больше так. Миссис Рэйчел была готова провалиться сквозь землю, когда увидела, что ты пришла с таким украшением. Она не смогла подойти к тебе близко и сказать, чтобы ты сняла его, пока не поздно. Она говорит, что все обсуждали тебя. Конечно, теперь люди подумают, что это я посоветовала тебе прийти в таком наряде.
– О, мне так жаль, – сказала Энн со слезами на глазах. – Я не могла и подумать, что вы будете против. Розы и лютики были такими ароматными и красивыми, что я подумала, что они прекрасно подойдут к моей шляпе. У многих маленьких девочек были искусственные цветы на шляпах. Я боюсь, что я стану слишком тяжким испытанием для вас. Может быть, вам лучше отправить меня обратно в приют. Это было бы ужасно. Я не думаю, что смогла бы это перенести, может мне следует умереть от чахотки, вы же видите, какая я худая. Но это было бы лучше, чем заставлять вас проходить через такое испытание.
– Ерунда, – сказала Марилла, досадуя на себя за то, что заставила ребенка плакать. – Я не хочу отправлять тебя обратно в приют, уверяю тебя. Все, чего я хочу, чтобы ты вела себя, как другие маленькие девочки и не выставляла себя на посмешище. Не плачь больше. У меня есть новость для тебя. Диана Барри приедет домой во второй половине дня. Я собираюсь навестить миссис Барри, чтобы взять у неё выкройку юбки и если ты хочешь, можешь пойти со мной и познакомиться с Дианой.
Энн вскочила, взмахнув руками, слезы все еще блестели на щеках; кухонное полотенце, которое она подшивала, соскользнуло на пол.
– О, Марилла, я боюсь – теперь, когда это должно случиться, я на самом деле боюсь! Что если я не понравлюсь ей? Это было бы самое трагическое разочарование в моей жизни!
– Не нужно так переживать. И я хочу, чтобы ты не использовала такие пафосные слова. Это звучит так смешно в устах маленькой девочки. Я думаю, Диане ты понравишься. А вот с кем тебе надо считаться, так это с её мамой. Если ты не понравишься ей, то не будет иметь значения, как Диана к тебе относится. Если миссис Барри слышала о твоём поведении с миссис Линд и о том, что ты ходила в церковь с лютиками на шляпе, я не знаю, что она о тебе подумает. Ты должна быть вежливой и хорошо себя вести, и не произносить свои пафосные речи. Ради Бога, перестань дрожать.
Энн действительно дрожала. Ее лицо было бледным и напряженным.
– О, Марилла, вы бы тоже были взволнованны, если бы вы собирались встретиться с девочкой, с которой вы надеетесь стать закадычными подругами и при этом вы можете не понравиться её маме, – сказала она, поспешно взяв шляпу.
Они пошли к Садовому склону по короткой тропинке через ручей и вверх по холму, поросшему елями. Миссис Барри открыла им дверь. Это была высокая черноглазая и черноволосая женщина, с очень решительным ртом. Она имела репутацию очень строгой матери.
– Как поживаете, Марилла? – спросила она радушно. – Проходите. А это маленькая девочка, которую вы приняли?
– Да, это Энн Ширли, – сказала Марилла.
– Пишется через «Э», – выдохнула Энн, которая хоть и была взволнована, не могла допустить никаких недоразумений по этому важному вопросу.
Миссис Бэрри, не слыша или не понимая, лишь пожала Энн руку и ласково сказала:
– Как дела?
– Я здорова физически, хотя дух мой в смятении, спасибо, мэм, – сказала Энн серьезно. Затем в сторону Мариллы прошептала: «Это было не слишком пафосно, Марилла?»
Диана сидела на диване, читая книгу, которую отложила, когда вошли гости. Она была очень хорошенькая девочка, с черными глазами и волосами, как у матери, и румяными щеками, и веселым выражением лица, которое было унаследовано от отца.
– Это моя Диана, – сказала миссис Барри. – Диана, ты могла бы повести Энн в сад и показать ей свои цветы. Это будет лучше для тебя, чем портить глаза книгой. Она читает слишком много, – сказала она Марилле, когда девочки вышли– и я не могу помешать ей. Ее отец поощряет её. Она всегда сидит, уткнувшись в книгу. Я рада, что у неё появилась подружка, возможно, она будет больше времени проводить на улице.
В саду, который был наполнен мягким закатным светом, пробивающимся сквозь темные старые ели с запада, стояли Энн и Диана, глядя смущённо друг на друга в окружении великолепных тигровых лилий.
Сад Барри был словно остров из цветов, которые бы порадовали сердце Энн в любое другое время, не такое важное для её судьбы. Его окружали огромные старые ивы и высокие ели, под которыми росли любящие тень цветы. Аккуратные, расходившиеся под прямыми углами, дорожки были обложены ракушками и пересекали сад, как влажные красные ленты, а на клумбах буйствовали разными красками старомодные цветы. Здесь были розовые маргаритки и большие роскошные алые пионы; белые, душистые нарциссы и колючие, сладкие розы; розовые, голубые и белые водосборы и лиловые колокольчики; островки кустарниковой полыни, канареечника и мяты; фиолетовые анютины глазки, жёлтые нарциссы, и заросли белого клевера с его нежными, ароматными, пушистыми цветами; и алый шалфей, который выстрелил свои огненные копья поверх чопорных белых пеларгоний. Это был сад, где всегда светило солнце, жужжали пчёлы, и ветры ласково дули, мурлыкали и шелестели.
– О, Диана, – сказала Энн наконец, сжимая руки и говоря почти шепотом, – о, ты думаешь, ты сможешь полюбить меня хоть немного? Настолько, чтобы стать моей закадычной подругой?
Диана рассмеялась. Диана всегда смеялась, прежде чем начать говорить.
– Думаю, да, – искренне сказала она. – Я ужасно рада, что ты приехала, и будешь жить в Зеленых крышах. Это здорово, что теперь есть, с кем играть. Здесь нет другой девочки по соседству, с которой можно было бы играть, а моя сестра ещё маленькая.
– Готова ли ты поклясться быть моим другом навсегда? – требовательно спросила Энн.
Диана выглядела потрясенной.
– По-моему, это ужасно нехорошо – клясться, сказала она укоризненно.
– О, нет, не такой клятвой. Знаешь, есть два вида клятв.
– Я никогда не слышала о таком, – сказала Диана с сомнением.
– Это на самом деле другая клятва. В ней нет ничего плохого. Она просто означает, что нужно что-то торжественно пообещать.
– Ну, тогда я не возражаю, – сказала Диана с облегчением. – Как это нужно делать?
– Мы должны взяться за руки, – вот так, – сказала Энн серьезно. – И сделать это над текущей водой. Но мы просто представим эту дорожку текущей водой. Я повторю клятву первой. «Я торжественно клянусь быть верной своей близкой подруге, Диане Барри, до тех пор, пока светит солнце и луна». Теперь ты говоришь эту клятву, только с моим именем.
Диана повторила «клятву» со смехом в начале и в конце. Потом она сказала:
– Ты чудачка, Энн. Я слышала, что ты странная. Но мне кажется, что я тебя очень полюблю.
Когда Марилла и Энн пошли домой, Диана провела их до моста через ручей. Девочки шли, обнявшись. Перед ручьем они расстались, пообещав провести весь следующий день вместе.
– Ну как, ты нашла в Диане родственную душу? – спросила Марилла, когда они шли через сад в Зеленых крышах.
– Ах, да, – вздохнула Энн, не замечая сарказма со стороны Мариллы. – О Марилла, я сейчас самая счастливая девочка на острове Принца Эдуарда. Уверяю вас, я прочитаю мои молитвы с большим удовольствием сегодня. Мы с Дианой собираемся завтра построить домик для игры в березовой роще мистера Уильяма Белла. Могу ли я взять осколки фарфора, которые лежат в сарае? День рождения Дианы в феврале, а у меня в марте. Не кажется ли вам, что это очень странное совпадение? Диана собирается одолжить мне книгу почитать. Она говорит, что это прекрасная книга и чрезвычайно интересная. Она ещё собирается показать мне место в лесу, где растут маленькие лилии. Вам не кажется, что у Дианы очень выразительные глаза? Я бы хотела иметь выразительные глаза. Диана собирается научить меня петь песню под названием «Нелли в орешнике». А ещё она даст мне картину, чтобы я повесила её в своей комнате. Это очень красивая картинка, – как говорит Диана – прекрасная дама в голубом шелковом платье. Ей дал эту картину торговец швейными машинками. Я бы тоже хотела что-то дать Диане. Я на дюйм выше, чем Диана, но она толще, чем я. Она говорит, что хотела бы быть худой, потому что это гораздо изящнее смотрится, но я думаю, что она это сказала, чтобы успокоить меня. Мы собираемся на берег моря, чтобы собирать раковины. Мы договорились называть ручей возле моста Источником Дриад. Разве это не прекрасное элегантное название? Я читала одну историю о ручье, который так назывался. Дриада – это что-то вроде взрослой феи.
– Ну, все, я надеюсь, ты не заговоришь Диану до смерти, – сказала Марилла. – Но помни, Энн, что планируя своё время, ты должна учитывать, что вы не будете играть все время. Ты должна будешь выполнять свои обязанности, и это придется сделать в первую очередь.
Чаша счастья Энн была полна, но Мэтью её переполнил. Он только что вернулся домой из поездки в магазин в Кармоди. Смущенно вытянув маленький пакет из кармана, он протянул его Энн, бросив примирительный взгляд на Мариллу.
– Я слышал, ты говорила, что любишь шоколадные конфетки, так что я привёз тебе немного, – сказал он.
– Гм, – фыркнула Марилла. – Это испортит ей зубы и желудок. Да, да, дитя, не смотри так мрачно. Ты можешь съесть их, раз Мэтью съездил за ними. Но лучше бы он принес тебе мятной жвачки. Она полезнее. Не ешь все сразу, а то заболеешь.
– О, нет, я не буду, – сказала Энн горячо. – Я съем только одну сегодня, Марилла. И я могу поделиться с Дианой, правда? Остальные конфеты будут в два раза слаще для меня, если я дам ей половину. Восхитительно, что у меня есть чем с ней поделиться.
– Я скажу в похвалу этой девочке, – сказала Марилла, когда Энн ушла в свою комнату, – что она не жадная. Я рада, потому что ненавижу жадность в детях. Боже мой, только три недели, как она приехала, а кажется, как будто она была здесь всегда. Я не могу представить себе это место без нее. Ну-ну, не делай вид: «а я тебе говорил!», Мэтью. Это нехорошо и для женщины, но это совсем непереносимо в мужчине. Я вполне готова признать – я рада, что согласилась оставить этого ребенка и я всё больше её люблю, но не надо это подчёркивать, Мэтью Касберт.