Друг

Глава 4

  Звонкие детские голоса разносятся по первому этажу, июльское солнце пробивается сквозь окна и  оставляет яркие тёплые следы на полу. Дети любят лето. За что его можно не любить? Тепло, мягкая зелёная трава, яркие цветы и куча свободного времени. Что из этого можно не любить? Но Элис не любит. Теперь она не любит лето. Этим летом она потеряла семью. Цветы кажутся ей слишком яркими, трава слишком колючей, а свободное время слишком долгим и унылым. Тепло? А что такое тепло? Элис знает лишь нежные родительские объятия, вызывающие приятное тёплое чувство где-то глубоко внутри и оставляющие широкую улыбку на лице. Иного тепла она не знает. Но даже этого она больше не почувствует.
  Внизу слишком шумно. Элис хочет подняться на второй этаж и спрятаться в комнате, чтобы, наконец, побыть в тишине со своими разъедающими душу мыслями. Но нельзя. Сегодня должна прийти пара. Они хотят оформить опеку над каким-нибудь несчастным ребёнком. Хотят стать родителями. Интересно, почему бы им не завести собственное дитя? У женщины проблемы со здоровьем? Или, может, у мужчины? А если жена просто не хочет портить фигуру или боится боли? Мама рассказывала Элис, что роды - очень болезненный процесс. А дочурка не понимала, зачем тогда рожать, если это так больно? Неужели желание завести ребёнка настолько сильное, что женщины готовы идти на любые жертвы? Мама тогда посмеялась, но ничего на этот счёт не ответила. Сказала, вырастешь - узнаешь. Элис 7 лет, и она думает, что никогда не станет матерью. Не потому что это больно, сложно или ребёнок будет только мешать её жизни. Просто она не хочет, чтобы малыш остался один, если с ней что-то случится.
  Хант лежит на одном из дальних диванов в холле. Бордовая обивка слишком жёсткая и пыльная, а на одном из подлокотников она вовсе порвана. Девочка чешет шею и натыкается пальцем на тонкую цепочку. Якорное плетение приятно чувствуется на подушечках пальцев. Элис отстёгивает карабин и снимает небольшой кулон. Подарок мамы на прошлый день рождения. Чёрно-белый леденец, сквозь палочку которого проходит серебряная цепочка. Мама любила сладости. Но больше всего она любила их готовить. Она всегда говорила, что в жизни надо заниматься надо тем, что нравится. Поэтому она работала в кондитерской. Впрочем, любовь к сладким изделиям передалась и её дочери. Особенно к леденцам. Элис любит вкус тающей карамели. Мама запрещала их грызть. Говорила, что так все зубы сломаются и придётся идти к стоматологу. А девочка не понимала, почему все так боятся этих врачей? Они же помогают людям. И зарабатывают благодаря этому деньги, чтобы прокормить собственную семью. Почему люди боятся того, что создано для их же блага?
  От воспоминаний Элис отвлекают быстро приближающиеся шаги. Взгляд скользит в сторону. Дженифер со своими подругами. Очень странно, их общение не задалось с самого первого дня. Хант не понимает, что она сделала не так? Сказала что-то не то или посмотрела слишком серьёзно? Может, Дженифер просто не нравятся девочки с каштановыми волосами? Хотя, нет. У одной из её подруг такие же.
– Что это у тебя? – тонкие ручки выхватывают цепочку. – Кулончик?
– Отдай! – Элис не нравится, когда её вещи забирают из её же рук. – Это мамин подарок!
– Это? Странно, я думала, у твоей мамы был вкус. А тут какой-то чёрно-белый кружочек, – блондинка подносит кулон к лицу и сразу одёргивает, недовольно хмыкнув и показывая подругам.
– Отдай сейчас же! – девочка пытается выхватить украшение, но попытки оказываются всего-лишь попытками. В голубых глазах соперницы искрится веселье от происходящего.
– Или что? Мамочке пожалуешься?
  Секунда, ещё одна. Быстрая реакция. Пощёчина. Дженифер отворачивает голову и трёт красную щёку. Веселье сменяется злостью, улыбка превращается в кривой оскал. Блант замахивается и бьёт в ответ с большим усилием, ожидая хотя бы слёз. Но Элис лишь по инерции отводит голову, а потом снова смотрит на соперницу. Что? Почему она даже не вскрикнула? Дженифер промахнулась? Нет, совершенно точно нет. Звук от удара был слишком громким. Тогда почему Хант не выдала ни единой реакции? Блондинка бьёт по второй щеке, стараясь сделать удар ещё сильнее. Она хочет слышать, как девчёнка вскрикивает, шипит от боли и просит прекратить. Она хочет её унизить. Хочет быть выше. Главнее. Но ничего. Никакой реакции. Ни единой эмоции.
– Можешь бить меня сколько хочешь, – решимость в тёмных глазах ни оставляла сомнений в намерении получить своё. Элис не позволит насмехаться над её семьёй. – Я всё равно ничего не почувствую. А теперь, – рука тянется к вороту футболки и притягивает блондинку чуть ближе. – Отдай мой кулон, – холод в словах, казалось, можно почувствовать на коже. Разве может маленькая девочка произвести такой эффект? Дженифер отдаёт цепочку в дрожащих руках.
– Почему ты такая странная? – голос немного дрожит. Это из-за страха? Да. Люди боятся тех, кто от них отличается.
– Я не странная, – щелчок карабина, Элис прячет кулончик под кофтой. – Я такая же, как вы.

  Хант готовится ко сну. Оставшийся день прошёл спокойно. Молодая пара её не удочерила, даже не посмотрела на неё, но это к лучшему. Элис не хочет, чтоб её удочеряли. Она не хочет жить с чужими людьми. Она бы очень хотела вернуть родителей, хотела бы, чтобы это был просто один сплошной кошмар, который закончится, стоит утреннему солнцу пробиться сквозь тонкие шторы и облизнуть заспанное лицо. Но вместо этого слышится громкий хлопок двери. Рассерженный взгляд Дженифер говорит сам за себя. Они больше не пересекались этим днём. И Блант явно ждёт подробных объяснений.
– Чего молчишь? Может расскажешь, почему ты ведёшь себя, как демон? – упрёк в каждом слове. Почему люди всегда преувеличивают какие-то проблемы? Почему демон?
– Я не демон! У меня просто болезнь такая, – длинные волосы закрывают опущенный в пол взгляд. Это неприятная для Элис тема. Из-за неё у девочки частые проблемы. – У меня врождённая нечувствительность к боли.
  Удивление. Именно это чувство заставило черты лица блондинки смягчиться. Она села на свою кровать и посмотрела сначала на Элис, потом на свои руки.
– И что, ты совсем ничего не чувствуешь?
– Нет. Я чувствую прикосновения, если ты это имеешь ввиду, – это не первая такая исповедь, и девочка может предугадать, о чём думает соседка. – Я чувствую мягкое, твёрдое, острое, чувствую прикосновения и вкусы. Я просто... То есть ты не можешь надавить так сильно, чтобы мне стало больно. Есть грань, после которой ощущения не меняются на болезненные, - девочка трёт шею и дёргает цепочку. – Из-за этого я могу получить какую-нибудь ранку и не заметить, – она указывает на короткий шрам под локтём. Порезалась ножницами.
  Блант не понимает, как такое возможно. Нечувствительность к боли? Серьёзно? Что-то новенькое.
– Ты правда какая-то странная.
  Элис хмыкает. Неудивительно. Многие ребята так реагировали. Им проще списать всё на странность, чем принять действительность.

  Уже поздно. Дженифер спит. Элис не может уснуть. Воспоминания копошатся в голове и не дают ни минуты покоя. Девочка смотрит в потолок, закинув руки за голову. Она ни с кем не может подружиться в этом приюте. Дело в ней? Или в других? Это она слишком странная или другие слишком обычные? Наверное, это зависит от стороны.
  Что это? Чёрный дым неожиданно проплыл под потолком. Элис показалось, что она заметила два белых глаза. Хотя, может они там и были? Всё же если есть какой-то странный дым, может быть и что-то ещё. Секундное замешательство. Дым исчез. Может у Элис просто галлюцинации на нервной почве? Папа рассказывал, что такое часто случается, если человек часто нервничает или беспокоится. Тогда это должно пройти, если хорошенько выспаться. Элис повернулась на бок, закрыла глаза и, поразмышляв ещё немного о странных явлениях, уснула.
  Следующим утром Элис нашла чёрно-белый леденец под подушкой.