Синтонимы. Один из них мертв

10

Двери школы элементов распахнулись. На пороге стоял Лайк. В коридоре было темно, пусто и холодно. Здание остывало от дневного жара, нарушая царившую тишину зловещими скрипами.
«И зачем она меня позвала? – задавался вопросом подросток. – Учебный год окончен. Мне больше нечего здесь делать».
Собственное прерывистое дыхание казалось чужим и далеким. Аарон не верил в существование чудовищ, считая, что они остались на страницах книг об элементах, но всепоглощающая тьма в конце коридора будоражила его воображение и внушала, что это не простая тень, которая утром смешается с дневным светом, а портал в потусторонний мир, откуда за ним наблюдали, облизываясь, василиски, ведьмы, грифоны и прочая нечисть.
Лайк подошел к высокому окну и провел рукой по подоконнику. Ни пылинки. В полезрения попал спортзал.
– Хватит прятаться. Я и без того вздрагиваю от каждого шороха на крыше.
Лайк услышал приближающееся цоканье каблуков.
– Включил бы свет, – женский голос эхом отразился от стен коридора.
– Я люблю мрак, мисс Марвел.
– Я тоже. – Женщина встала рядом с бывшим учеником и обратила взгляд на спортзал. – Идеальный ракурс для стрельбы, ты так не думаешь?
Руки Лайка сжали край подоконника.
– Думаю, вы правы.
Марвел вздохнула:
– Нам в копеечку влетел ремонт окон, но это не главное… – Ее взгляд, преисполненный благодарности, смягчился. – Если бы не тот человек, то я бы, возможно, тут не стояла. Я бы не смогла общаться ни с тобой, ни с Ангелой, ни с другими ребятами. Спасибо. – Она смахнула прядь с плеча и поспешила к выходу.
– За что вы меня благодарите? – опешил  Лайк.
Марвел остановилась, но не обернулась и не ответила. Она будто намеренно тянула время, разжигая в Аароне все больший интерес. Женщина заставила его понервничать. Она хотела, чтобы он уловил ход ее мыслей и выдал себя. Но сделанные намеки не вынудили подростка сознаваться в содеянном, и Марвел заговорила сама:
– Ты родился в Англии, там же жил в детском доме до трех лет, пока семья военных не забрала тебя в Швецию. Мать мастерски владеет огнестрельным оружием, отец – холодным. Умник, отличник, ты всегда ведешь себя покорно.
– Прекратите, я понял, – приказной тон, но едва различимые нотки мольбы лишь подстегнули Марвел продолжать разоблачение своего бывшего ученика:
– Ты старался не ввязываться в конфликты, а сам носил в рюкзаке оружие.
– Я же попросил вас замолчать, – голос становился все жалостнее.
Марвел чувствовала, что заставляет Лайка медленно погружаться в прошлое. Если бы было можно, он сгорел бы со стыда.
«Чувство такое, будто стоишь обнаженным перед толпой заинтересованных зрителей…»
А преподавательница и не думала останавливаться:
– В тот день тебе стало плохо, и ты вышел. После этого заметил потасовку за окном с этого места, – Марвел наконец-то повернулась к подростку и озарила его довольной улыбкой, – и вырубил всех врагов, считая бывшего главу «3».
Женщина заметила на себе гневный взгляд Лайка. Его поразительная двуличность очень удивила бы его неприятелей, но раскрытие означало бы одно – привлечение внимания. Не лучше ли решать проблемы незаметно, чтобы никто на тебя и не подумал?
– Я всегда знаю о своих учениках все и даже больше. – Марвел подошла к изумленному Лайку и опустила руку на его плечо. – Почему ты так злишься?
– Я не хотел, чтобы кто-то узнал об этом, – сквозь зубы произнес он. – Я рассчитывал, что все будут считать меня простаком, надеялся слиться с толпой, но что бы я ни делал, у меня ничего не получалось. Пожалуйста, только не говорите Логану. Я не хочу, чтобы он узнал. Если это произойдет, то он будет смотреть на меня другими глазами.
– Конечно, я никому не скажу об этом.
Марвел заулыбалась. Ее одолевало желание обнять Лайка, успокоить его, ведь как бы женщина ни сопротивлялась чувствам и воспоминаниям, она очень хорошо понимала его. Даже слишком хорошо… Забыть о прошлом, чтобы иметь спокойное будущее – это была их общая мечта, которая никогда не осуществится.
Сдержав дрожь в руках, готовых притянуть к себе растроганную родственную душу, она направилась к выходу и приоткрыла дверь. Тишина взорвалась от протяжного скрипа, а вместе с ней – и уверенность Лайка в своей нормальности.