Кролик по имени Поттер

-9-

Драко тихо вздохнул. А чего еще можно было ждать от спасенного героя? Вернулся и всё забыл. Он выпустил из рук пораженного притихшего Люциуса и сник. Всё когда-то кончается. И их история тоже. Для кого-то хорошо, а для кого-то не очень. Но почему этим последним всегда оказывается он? Пора было уходить, но Драко зачем-то все еще стоял, смотрел на объятия этих двоих и ждал непонятно чего. Наобнимавшийся Поттер, наконец, отлепился от своей подруги. За то время, что Драко его не видел, он еще вырос и раздался в плечах. Сейчас он выглядел… Да что уж там скрывать, выглядел он сногсшибательно. Сердце жалобно заскулило. Сколько еще он может страдать по проклятому Поттеру? Но всё. Теперь точно всё. Сегодня он со всем этим покончит раз и навсегда, иначе просто перестанет себя уважать.

Тем временем невыносимый Поттер подошел к ним, сурово глядя на Люциуса в упор. На Драко он по-прежнему подчеркнуто не обращал внимания. — Вы меня ненавидите, мистер Малфой, — Гарри не спрашивал, а утверждал. Оцепеневший Люциус, который до сих пор не пришел в себя, прикидывая в уме, чем ему грозит попытка утопить национального героя в старом мешке из-под картошки, всё же надменно ощерился: — Поверь, мне есть за что, мальчишка. — Вы ненавидите меня настолько, что не отдадите за меня своего сына? Или всё-таки у меня есть шанс? — верхняя губа у Гарри дрогнула в ответном оскале, а брови сошлись на переносице. Драко ошеломленно затаил дыхание. Люциус тоже молчал. Только дышал недоверчиво и сипло. — У меня есть деньги. Много. На ремонт мэнора их точно хватит. Есть положение. Еще какое. И я готов заключить наш брак хоть завтра. Так что вы мне скажете, мистер Малфой? Я вас всё еще не устраиваю? Люциус нервно потер запястье: — Вы издеваетесь надо мной, мистер Поттер? — Я могу сию же минуту аппарировать за кольцами, и еще до заката мы с Драко обручимся, — Гарри хмуро смотрел на потенциального тестя. — И поверьте, я тоже не в восторге от того, что нам с вами придется породниться. Но мне нужен ваш сын, поэтому я готов терпеть вас. Люциус внимательно посмотрел на него, перевел глаза на Драко, которого успел списать как бракованный товар, вспомнил мешок, пруд, мрачные подземелья Азкабана и торопливо выдохнул, боясь, что Национальное Достояние передумает: — Согласен! Гарри с прежней гримасой на лице неловко протянул ему руку, которую тот в ответ брезгливо пожал. Драко, молча наблюдавший за семейной идиллией, резко выдохнул, развернулся и быстро пошел к дому. — Малфой, — за спиной послышались быстрые шаги, и сильная рука на полном ходу дернула его за локоть, втащила в ближайшие кусты и развернула к себе. — Ты чего? — А меня ты не пожелал спросить, Поттер? — Драко с болью смотрел в желанные зеленые глаза, опушенные черными длинными ресницами, понимая, что сейчас потеряет его навсегда, но не мог ему простить такого наплевательского обращения. — Сторговал как козу на базаре! Привык получать всё, что пожелаешь, Золотой Мальчик? Так вот, знаешь что? Пошел ты! Нахер! Малфой в ярости вырвал у него руку, готовясь сбежать, но тут же был снова схвачен и крепко прижат к груди. — Ты сам сказал, что меня любишь, — Гарри с силой притягивал к себе отчаянно сопротивляющегося Малфоя. — Пусти меня, сволочь! Как был придурком, так и остался. Это ничего не меняет, — Драко было безумно жаль вырываться из долгожданных объятий, но душившая злость была сильнее. — Нет, меняет, — Гарри удерживал его изо всех сил. — Меняет, меняет, — твердолобый Поттер принялся жадно целовать его скулы, глаза, щеки, наконец, впился в шею, и Драко зачарованно замер. Поттер совершенно явно вылизывал, покусывал, засасывал и метил его. Это было восхитительно. — Мой, — отклонившись, Поттер удовлетворенно оглядел свежий, наливающийся краской синяк, перевел глаза на пораженно молчащего Драко и приглашающе открыл ворот своей рубашки, предоставляя доступ к шее. — Я твой. Помнишь? — он улыбнулся, как-то по-кроличьи знакомо, и трогательно охнул, когда Драко несильно, но мстительно впился в его шею зубами. — Знаешь, почему я не спросил тебя, Малфой? — бормотал ему Гарри, откровенно наслаждаясь прикосновениями, словно невзначай прижимаясь ближе и коварно пользуясь тем, что рот у партнера занят. — М-м-м? — Я боялся, что ты мне откажешь, идиот. Ты со своими вечными заморочками придумал бы тысячу отговорок. А я этого не хочу. Ты нужен мне, а я нужен тебе. Это всё, что мне важно знать. Я хочу быть с тобой каждый день, ждать тебя с работы, снова болтать по вечерам, хочу снова спать с тобой в нашей постели и… — Гарри тихо застонал от того, как язык Драко влажно прошелся вдоль его шеи, внезапно покраснел, смутился и, задыхаясь, добавил. — И много еще чего хочу. С тобой. Только с тобой, Драко. — В таком случае странно, что я до сих пор не слышал от тебя самого главного. Того, что смогло бы меня убедить в необходимости брака, — Малфой, наконец, нашел в себе силы оторваться от его шеи и, любуясь своими трудами, разглаживал пальцем смуглую кожу с проявляющимся лиловым засосом. — Это означает, что ты хочешь уточнить размер моего капитала и получить список движимого и недвижимого имущества? — казалось, ехидные зеленые глаза прожгли его насквозь. Драко раздраженно попытался его оттолкнуть: — Отвали, Поттер! Я не собираюсь жить с кретином. Если ты не способен своей тупой башкой догадаться... — О-о-о, так ты романтик, Малфой? — Гарри обхватил его за талию, чуть притягивая к себе. — А может, у нас с тобой будет обычный брак по расчету? — Да пошел ты, — Драко несильно дернулся — ровно настолько, чтобы Поттер испугался, что он сейчас уйдет. Гарри и в самом деле удобнее и крепче перехватил его руками и уткнулся в светлые шелковистые волосы. — Люблю. Конечно я тебя люблю, придурок. Просто не думал, что об этом нужно говорить, ведь и так все понятно. — Твой эмоциональный диапазон, Поттер… — Знаю, знаю, как у зубочистки, — Гарри уже вжимался в него всем телом и целовал нежное место за ухом, тихонько отводя волосы рукой. — Мне Гермиона говорила. — Хм. Я хотел сказать, как у флоббер-червя, но в ее словах тоже что-то есть. Пожалуй, я недооценивал Грейнджер. Гарри улыбнулся и, подождав пока Драко затихнет в его руках и расслабится под поцелуями, спросил, отчаянно волнуясь: — Так ты выйдешь за меня, Малфой? Поскольку тот всё еще молчал, Гарри отшатнулся и испуганно заглянул ему в лицо: — Учти, если ты собираешься сказать “нет”, я ничего не хочу слышать. Это вообще нелогично. Тебе выгоден этот брак. И… и твой отец снова будет на тебя злиться. Драко смотрел на лепечущего придурка и плавился от счастья. Право, в роли кролика он был умнее. Неужели он на самом деле считает, что Драко способен от него отказаться? Борясь с желанием еще немного помучить краснеющего Поттера, Малфой не выдержал и притянул его к себе. — Конечно да, мой бестолковый кролик. В глазах Гарри он увидел такое облегчение, что непроизвольно рассмеялся: — Поттер, ну что же ты за дурень такой! Наверное, это я должен волноваться, что мне откажет сам Золотой Мальчик? Гарри снова уткнулся ему в волосы, потерся щекой и прошептал наивно-смущенно. — Ничего ты не понимаешь. Это ведь не ты мечтал обо мне с шестого курса. От этих слов сердце Драко забилось где-то под горлом, и признание вылетело само собой: — Я. — Не ври, — жаркие губы прошептали это так близко, что Драко ощутил чужое теплое дыхание в уголке рта, а бедра прижались так крепко, что чужое возбуждение почувствовалось как свое. — Ты не мог. — Ты тоже ничего не понимаешь, Поттер. — Так объясни мне, Малфой. Объясни… так, чтобы я понял. И оказалось так просто коснуться его губ — чуть обветренных, теплых — вначале слегка, словно по-дружески, а потом не выдержать и наконец-то поцеловать так, как давно мечталось и виделось в доставших мокрых снах: чтобы от желания перехватывало горло, от сладкой слабости подкашивались ноги, а собственное сердце колотилось о грудную клетку с такой силой, словно хотело ворваться в чужую грудь и заставить то, другое сердце зайтись в такой же безумной канонаде. Притянуть к себе за стройную талию, сорвать очки, провести ладонью по мощной груди и, углубляя поцелуй, погладить его язык своим так, чтобы застонал хрипло, отзывчиво, жалобно, податливо раскрываясь навстречу, отдавая, даря всего себя… Стиснуть изо всех сил, скользнуть руками под мантию, обжечься о тело, горячее, как раскаленные угли... Вжаться в него болезненным стояком, услышать изумленный вздох и прошептать в самое ухо, чуть задевая мочку губами, чтобы вызвать резкий холодок вдоль позвоночника:

— Теперь веришь? А потом почувствовать, как вместо ответа сильные руки настойчиво и нежно тянут куда-то вниз, в высокую траву старого летнего сада. И, не разрывая одуряющего поцелуя, беззаботно-бездумно провалиться в пряные запахи леса, лета и счастья.