После вчерашнего дождя ходить по улице без резиновых сапог было практически невозможно, разве что только не касаясь земли. Впрочем, тогда бы это уже была бы не ходьба, а полёт, и Катерина с самого утра сидела в кресле за какой-то книгой, не находя себе места. Время уже близилось к обеду, выйти никуда она не могла, а примерно в это время она обычно уже сидела у Пина, слушая его рассказы о машинах. Рассказы, к слову, совершенно неинтересные, многое было для неё непонятно, но она получала бы удовольствие, даже если бы Пин говорил с ней исключительно по-немецки, просто оттого, что ей безумно нравился его голос. Девушка прикрыла глаза, вспоминая этот самый голос, грубый, но такой нежный, ей показалось, что она даже слышит запах машинного масла, причем до того ярко и отчетливо, что она даже вздрогнула, оглянувшись - уж не пришел ли он сюда? Но было глупо думать, что он придет, временами Катерина чувствовала, что мешает Пину, из его рук всё валится, а язык иногда заплетался. Хотя, возможно, это объяснялось тем, что инженер не очень хорошо говорил по-русски и было сложно делать что-то серьезное, стараясь при этом всё комментировать на чужом языке. Катерина тяжело вздохнула - хотела бы она верить, что именно так всё и было, иначе выходило, что Пину компания девушки докучала. Впрочем, подобного рода мысли не должны были иметь серьезное влияние на подсознание уже взрослого человека, а Катерина была уже достаточно взрослой, 25 лет это вам не хухры-мухры. И всё равно они влияли, эти мысли.
- Да-да, друг вы мой любопытный, с точки зрения физики все расчеты верны, - из-за двери послышался знакомый голос. Вообще, голоса всех обитателей поселения были знакомы Катерине, но этот особенно, почти так же, как голос Карыча и Пина. Не сказать, что Лосяш (а за дверью стоял и разглогольствовал с кем-то именно он) был неприятен ей, но что-то странноватое в нём было. И, хотя, в каждом здесь было что-то странное, у физика это выражалось как-то особенно.
- Добрый день, подруга моя поколеченная, - Катерина невольно улыбнулась - её веселила эта манера Лосяша так странно ко всем обращаться.
- Добрый, друг вы мой рогатый, - без зазрения совести ответила она, причем ответила так, словно всегда так его называла и вовсе не находит в этих рогах ничего забавного. Если честно, она действительно не находила, Лосяш выглядел с этим окошком как маленький ребёнок, очень любознательный, который смотрит своими широко распахнутыми карими глазами на этот мир и пытается уловить каждую его деталь, изучить всё, что только доступно взору, а что не доступно "одоступнить" и тоже изучить.
- О, я ещё и крылатый. Признаться, в душе я - бабочка, — мечтательно воскликнул рогатый шатен, но был нагло перебит. Карыч громко кашлянул, взгляд голубых его глаз казался крайне недовольным, что было довольно странно для добродушного старика.
- Бабочка, лось - ты человек, и это факт. Нельзя быть сразу тремя существами.
Катерина слегка поёжилась. Ей показалось вдруг, что отчитывают её, и девушка невольно почувствовала себя ребенком. И она совершенно не понимала в чём дело, ну бабочка - и ладно.
"Я в душе вообще кот-енот" , — грустно подумала брюнетка, припомнив прозвище, которое дала ей любимая бабушка.
Лосяш было уже обиделся, но, не желая ссориться с дорогим другом по такому пустяку, вспомнил зачем пришел и о чем они говорили в коридоре с Карычем. Он сразу воспрял духом и вывалил на стол чертёж.
- Прошу! Примерно так будет выглядеть твой новый транспорт. Ну, что скажешь? Мне осталось согласовать его и Пином, и можно будет приступать. Точнее, Пин приступит, я могу только чертить и делать расчеты, — Лосяш плправил очки и чуть наклонил голову вбок, ожидая реакцию своей поколеченной подруги.
Катерина посмотрела сначала на чертеж, потом на Лосяша и застыла в немом вопросе - что такие люди делают в этом чертовом месте, почему не в большом городе, где смогли бы стать очень известными и значимыми? Подумать только, известный Российский физик-теоретик Евгений Лосев, вместе со своим коллегой Пином Вагнером, изобрели вечный двигатель, как звучит! Этот вопрос при удобном случае просто необходимо поднять. Возможно она конечно приувеличила их познания и умения, но для нее этот чертёж был важнее любого вечного двигателя.
Брюнетка снова кинула взгляд на исчерченную бумага и тихо рассмеялась - в самой середине листа прилип тоненький ломтик колбасы, оставив под собой на чертёжной бумаге жирное пятно.
- Ох... Прошу прощения... Я ел, когда перепроверял расчеты... - Лосяш неловко покраснел. Всё-таки его рассеянность у него точно не отнять. Безусловно не было в ней ничего хорошего, но как-то мило выглядел этот физик, который мог закатать в бумагу упавший с бутерброда кусок колбасы и не заметить это. Катерина совершенно не удивилась бы, если в книгах у него были такие же колбасные или сырные закладки.
Но вдруг смех её прекратился - она вдруг испугалась, что могла обидеть этого мужчину, а выглядел он весьма ранимым. Сало немного не по себе, и даже как-то стыдно
- Все в порядке, извини, я не хотела смеяться! Просто... Это забавно...
- И между прочим, ничего забавного в этом нет, - проворчал Карыч, - Нельзя быть таким рассеянным, ты когда-нибудь забудешь свою голову где-нибудь, и даже не заметишь.
- Друг вы мой ворчливый, позвольте попросить не отчитывать меня, в конце концов здесь дама, и сомневаюсь, что ей приятно слышать подобные распри
Карыч закатил глаза .
- Я умываю руки, - однако, далеко дедушка Карыч не ушел - в свою комнату, однако осадок остался неприятный.
- Что это с ним? - Когда Кар Карыч скрылся за дверью, спросил Лосяш. Катерина не знала что ответить, ведь при ней Карыч не вел себя подобным образом, да и вообще подобное её немного пугало.
- Понятия не имею, не видела его таким, - честно ответила она, откладывая книгу, которую читала.
- Фауст... - прочитал рогатый гость, - Интересно? — спросил он, желая перевести тему.
- Очень, — Рина сразу приободрилась.
- Демоны, это все настолько антинаучно, - пожал плечами Лосяш.
- Ну знаешь, не всё, что приносит удовольствие, должно подчиняться законам физики. Сомневаюсь, что Гётте думал об Эйнштейне, когда писал это
- Он не мог думать об Альберте Эйнштейне, потому что к моменту, когда этот ученый родился, Гётте давно умер, - парировал мужчина, на что Катерина что-то невнятно пробурчала. Всё хорошее впечатление потихоньку стало испаряться, только потому, что чувствовала она себя сейчас совершенно неуютно. Конечно она знала, что эти два человека жили в разных веках, но под "Эйнштейн" она имела ввиду всю науку в целом, и было слегка обидно, что её сочли такой невеждой
- Ты не подумай, я не зануда, но факты есть факты и не стоит ими пренебрегать. Ради бога, не обижайся
- А кто обижается? Я не обижаюсь. Но разговативать на тему литературы с тобой больше не буду, - Катерина промолчала, что на данный момент ей вообще не хотелось разговаривать.
- А на тему чего? В науке ты вряд ли что-то смыслишь, в компьютерных играх, наверняка, тоже.
Сие высказывание тоже задело Катерину, и причины было две: во-первых, Лосев считает её глупой, а во-вторых, он был абсолютно прав. В школе по физике у девушки всегда были пятёрки, но свою жизнь она в итоге связала с литературой и обучалась на филологическом факультете, разумеется от точных наук она далека. Зато может прочитать "Горе от ума" наизусть, не подглядывая.
- Лосяшик, а дай-ка мне свои рога, - зеленоглазая быстренько перевела тему дабы не ссориться лишний раз и не плодить эти ненужные маленькие обиды, - Хочу померить.
Лосяш поёжился, то ли оттого, что его назвали "Лосяшиком", то ли оттого, что просят не что-то там, а его родные рога, но ободок девушке протянул. Та радостно улыбнулась и, развязав тугой хвост, давая волю длинным кудрявым волосам, одела этот самый ободок
- Ну что? Мне идет? - с довольной улыбкой спросила она.
- Самая настоящая олениха, - покачал головой Лосяш, причем прозвучало это так, что Катерина совершенно не поняла, идет ей или нет, комплимент это был или же оскорбление, но спросить она не успела, буквально на полуслове её перебил стук в дверь. Чужих, тех, кого Карыч отказался бы пускать, в поселении не было, по этому Катерина без зазрения совести потопала открывать дверь, и буквально застыла на пороге, не веря своим глазам и не понимая отчего сердце забилось так, словно она пробежала километр без перерыва. С обратной стороны порога стоял тот, о ком она думала всё утро, и точно так же не отрываясь смотрел на неё. В руках он держал резиновые сапоги, достаточно большие. Пожалуй, слишком большими, навскидку сорок седьмого размера, такие явно будут спадать с ноги тридцать пятого, какая была у Катерины, а девушка все-таки надеялась, что это для неё.
- О, друг вы мой незванный, как же я рад вас видеть!
Катерину как-будто ударило током и вывело из оцепенения, она отошла, пропуская Пина в дом, а тот всё не сводил взгляда с ободка на её голове.
- Йа-йа, я тоже рад. Не вовремя? - каким-то несвойственным ему тоном спросил Пин.
- Да что ты, мы говорили о Гётте и Эйнштейне, так что можешь включаться, - улыбнулся Лосяш, но никуда включаться Пин не собирался. Он протянул Катерине сапоги
- Это мой второй пара, большой, но других нет.
Девушка неловко улыбнулась, принимая обувь. До неё вдруг дошел один интересный и безумно приятный факт - Пин знал, что она не сможет прийти к нему по такой грязи потому что у неё нет сапог, и принёс ей свои. И было без разницы какую цель он преследовал на самом деле, просто было приятно, тепло разливалось по всему телу, и подобного с ней никогда не было. Катерина подняла на него большие зелёные глаза, полные благодарности. Обычные, казалось бы, сапоги, но было что-то в них невероятное.
- Спасибо... - тихо сказала она
- Ти... Не протиф прогуляйтся? - Девушка просияла ещё сильнее и кивнула. Она быстро обулась, естестаенно ноги выпадали из сапог, но она уже выскочила на улицу, довольно улыбась.
Безрогий Лосяш так и остался озадаченно стоять в доме, не понимая, почему никто не зохотел продолжить обсуждение Эйнштейна. Именно Альберта Эйнштейна, Гётте из его головы давно уже вылетел. Он с тоской плсмотрел на дверь.
— Я вообще-то тоже был бы не против пройтись, господа, — но сказал он это в пустоту, поскольку Пин и Катерина уже минут пять как ушли.
