В ловушке твоего разума

Глава III: Вкус кровавой вишни

Амелии снится, будто она кусает спелую вишню, и ягода, раздавленная, растекается у нее во рту теплым густым соком. Амелия просыпается с полным крови ртом и пару минут лежит, уставившись на черную пропасть глаз напротив нее, и не может понять, что происходит, спит ли она или уже нет. Чувства боли не ощущается, но крови во рту скоро собирается так много, что Амелии приходится резко встать и сплюнуть ее себе в руку. 
   Она не ожидала, что он окажется реальным, однако прям в это самое время: Дамиан сидит у ее кровати, вытаскивает из наружного кармана пиджака идеально чистый шелковый платок, явно предназначенный исключительно для созерцания, и протягивает к ее лицу. Дарсон не успевает вытереть капли крови на ее губах, как Амелия отворачивается, отталкивая его руку от себя. Затем она быстро добирается до ванной комнаты, тщательно умывается и осторожно ворочает прокушенным языком. Горькие капли металлического вкуса растекаются в ротоглотке, обволакивая язык раздражают собой стенки гортани, пару из них попадают в трахею, тем самым вызывая кашлевой рефлекс. Только в этот раз она выкашливает слюну с прожилками крови в раковину, в которой образуется абстрактный узор. Амелия наклоняется, опираясь всем телом на керамику хрупкой конструкции, вглядываясь в красные мазки - они все больше растекаются, и вырисовывают собой те самые багровые крылья... 
   Верхние веки мгновенно соприкасаются с нижними, но образ кровавого рисунка не исчезает, к сожалению, он дополняется ликом мертвой Агаты. Амелия не успевает открыть глаза, как ее накрывает большая волна цветом красного вина. У нее подгибаются ноги, и пошатнувшись, она ощущает опору за своей спиной в виде стены, по которой сползает вниз на холодную плитку. Ощутив всем телом прохладу от сырого воздуха, она хочет утонуть в холоде, чтобы он продолжал вызывать эти мученические покалывания - они давали ей чувствовать себя живой, чувствовать свое наказание в обличии боли. Она тяжело выпрямляет ноги, и преодолев пару метров включает в душе ледяную воду, которая могла стать ее покаянием. 
   Однако с постепенным исчезновением образа с глубокими черными ямами с кровяными сгустками внутри, вместо глаз Агаты, Амелии пришло осознание: за дверью ее ожидают. 
   Может он ушел? С какой целью он остается со мной - больной и ненормальной сестрой жертвы? Он не боится, что я могу оказаться убийцей... 
   Она быстрым движением выключает душ, перед этим облив себя холодной водой. После прополаскивает рот, но привкус метала не проходит, что вынуждает ее по быстрому почистить зубы. Затем Амелия с тяжелым дыханием и грузом в груди надевает на себя маску безразличия, скрывая за ней свою боль и чувство вины. 
   Дверь распахивается вместе с сильным сквозняком, что за секунды защекотав собой кожу, вызывает на ней мурашки. Пропустив через себя нахлынувшую дрожь, она оглянулась, и продолжила растерянным взглядом искать его - того кто оберегал ее в эту ночь. Но Дамиана не было, никого не было. И к ней возвращается тошнота, опустошенность от принятия обыденного ей одиночества. 
   Хм, было наивно с моей стороны надеяться... 
  Амелия уже обдумывает вернуться к душевой, пока не слышит громкий грохот на первом этаже. Ей кажется, что сердце оборвалась и улетело куда-то в пятки. Она в панике заозиралась по сторонам в поисках места, где можно было бы спрятаться. Амелия понимает, что в комнате такого места нет и, тогда у нее перехватывает дыхание, и она начинает обдумывать план побега, или же план убийства... 
   Вдруг неожиданно даже для себя самой она отыскивает в себе смелость выйти, тихими шагами выбраться из дома, а после добежать до патрульной машины. Амелия начала идти, еле передвигая ватные ноги, ее шаги казались бесшумными, но когда пришло время спускаться с лестницы, ступени предательски заскрипели. Она замерла, когда внизу изо угла вышла большая фигура - чья длинная тень, своей чернотой тянулась через всю лестницу к ногам Амелии. 
   Резко раздался истерический смех, который неконтролируемо звонко отдавался эхом в стенах дома. Амелия внезапно расхохоталась, когда в голове мелькала мысль: я точно схожу с ума. Она бы так и продолжила смеяться, если бы не услышала бархатный голос с предложением выпить: 
— Кофе? 
  Он не ушел...
  Спустившись вниз она замерла на второй ступеньке, чтобы быть одним ростом с Дарсоном, тогда она смотрела на уровне его черных глаз, рассчитывая прочесть в них его цель нахождения в этом прованявшемся кровью доме. Дамиан же не отходит, не давая ей возможности пройти мимо него, их мотивы были схожи: он также надеялся прочесть ее мысли. Они не чувствовали неловкости между друг другом, только интерес, который сопровождался усталостью. Дамиан, держа в руке кофейную чашку, не отводя взгляда от Амелии, делает небольшой глоток. Она же сглотнула лишь воздух, по причине пересохших слизистых у нее не было даже слюны. Дарсон все понял, наблюдая за ее облизыванием сухих губ. Он сделал шаг назад, освобождая Амелии проход. 
Она не долго думая обходит Дамиана, который провожает ее неморгающими глазами. Заходит на кухню, берет пустую чашку, замирая перед горячим напитком налитым в красную кофейную чашечку сестры. 
   — Я не пью кофе, — заливая кипятком листья зеленого чая, стальным тоном проговорила она под тяжелым взглядом психиатра. 
   Дамиан мгновенно среагировал на ее приглушенный голос довольной ухмылкой, ведь он всю ночь провел в ожидании услышать его вновь. Когда Амелия изначально не отвечала на его предложения выпить кофе, в нем медленно росло опасение, что ночью у нее была минутная слабость, и она больше не заговорит. 
   Он прошелся по кухне вальяжной походкой, держа одну руку в кармане штанов костюма тройки, а другой нес кофе - не торопясь его попивая. Амелия не обращая внимания грела ладони, потирая их об горячую чашку. Она села на стул, за спинкой которого остановился Дарсон. 
   — Позвольте поинтересоваться, что Вас так рассмешило пару минут назад? - неожиданно низкий тембр над ухом, ускорил ее сердцебиение и даже надпочечники среагировали на него выработкой небольшого выброса адреналина в кровоток. 
   — Меня рассмешил собственный голос в голове, - не поворачиваясь к лицу Дамиана, с выдохом сказала она. 
   — И что же он Вам говорил? - его дыхание на коже ощущалось все теплее. 
   Амелия не отстраняясь, и не отдаляясь даже на сантиметр медленно повернула голову в сторону Дарсона и шипением из почти неподвижных губ озвучила: 
— Он говорил, что, боюсь, вам придется расследовать двойное убийство. 
   Дамиан слегка попятился назад, что ему было совсем не свойственно, но его вынудило это сделать интуитивное предостережение опасности, он ощущал себя перед пастью голодной рыси. Ее рык и учащенное дыхание, чувствовались прикосновениями на грубой коже лица. 
   — Я уже подумала, что стану второй жертвой, – произносив это в голос, она с некой обреченностью отвела глаза. 
   Дарсон обошел стол с другой стороны и сел на место напротив нее, перед этим он приготовил себе еще одну чашку кофе и долил чаю Амелии. И когда они оба смогли почувствовать себя более менее комфортно у них завязался полноценный диалог: 
   — Мы не допустим этого, так что можете быть спокойны. Вам стоит довериться нам, довериться, - он сделал паузу для усиления эффекта последующего слова: — мне. 
   Амелия опустошенно улыбнулась, восприняв сказанное пафосной ложью, и за этим дурацким выражением она пыталась скрыть свою враждебность. 
   Кто ты, чтобы я верила тебе? Просто мозгоправ, который пытается забраться под мою кожу...
   — Будем надеяться, что жертв больше не будет, — сказала она, прерывая минутный дискомфорт – возникший между ними. — Надежда умирает последней, — смягчилась, пытаясь разрядить чересчур угнетенную обстановку. 
   — И все же, — его глаза в один только миг, как блеск молнии, отразили в себе огонек от мигающей лампы, — она умирает, — сказал так, будто сам судья вынес приговор. 
   Амелия снова, словно маленький ребенок, захохотала себе под нос со словами: 
— Она умирает, впрочем, как и все живое. 
   Такой реакции Дарсон от Амелии не ожидал, ведь он чуть ли не похоронил ее веру, а она просто рассмеялась – такое поведение вызывало у него все больший интерес к данной персоне. 
   Он вслед за ней издал игривый смешок, расслабленно откинувшись на спинку стула, с болезненной для себя издевкой выговорил: 
— Вы правы, ничто небессмертно, и также нет ничего бесконечного. 
   — Именно! — неожиданно с возникшим энтузиазмом воскликнул она. — В итоге всё испаряется в пустоту, и все оказываются в земле. 
   — Рад, что мы, — на слове "мы" он делает акцент, — способны понять друг друга. Ведь я не хочу, чтобы моя мысль воспринималась с иной подачей. 
   — Доктор Дарсон, я знаю, что вы не желаете лишить меня надежды, — она больше не улыбалась, но ее взгляд стал более нежным и мягким перед Дамианом. — Вы просто хотите: чтобы я приняла реальность, в которой Агата мертва, приняла саму смерть как неизбежное явление. И да, благодарю за то, что лишили меня данного отрицания. Ведь теперь я могу перейти к следующей стадии – скорби. 
   Ведь так, доктор Дарсон, или же вы просто издеваетесь надо мной? – она не знала, что от него ожидать, поэтому Амелия выбрала другую стратегию своего поведения – притворною веру в данного психиатра. И все же она не отрицала, что у Дамиана есть способности проникать в любую голову, и за собой оставлять в ней след. 
   — Амелия, вам не кажется невероятным, что мы так быстро пришли к взаимопониманию. Ну что же, продолжайте удивлять, — без наигранного удовлетворения, он продолжил: — Я полагаю, за время молчания Вы уже все обдумали – что именно скажите инспектору Харрису. 
   — Думаю, доктор Дарсон, Вы составили неверное мнение обо мне, – она зевнула, прикрывая рот. И громко выдохнула в лицо Дамиана, с насмешкой сказав: — Я не убивала свою сестру. Мне нечего скрывать! 
   — Хм, нет, я убеждён, мое мнение о вас верно. Однако я не утверждал, что вы убийца. Напротив, уверен в обратном, — он наклонил подбородок и с под полуопущенных век устремил глаза на Амелию. 
   — Откуда такая уверенность? - отклонилась подальше, выпрямив осанку под его строгим взглядом, он страшил ее и манил одновременно. Ей казалось, что он словно дьявол, который искушает соблазнительным грехом. 
   — Вы никогда бы не лишили свое лицо прекрасных зеленых глаз, а как нам известно лик Агаты слишком схож с Вашим, Амелия, — его бархат глухо слышится в каждом слове. — После такого, смогли бы Вы смотреть на свое отражение в зеркале и не видеть в нем уродство? 
   — Хм, и правда, я бы никогда не изуродовала что-то столь прекрасное как мое лицо, — саркастичностью она попыталась перевести тон беседы в менее напряженный. — Думаю, таким способом я бы оскорбила самого Бога, — смешок при воспоминании Всевышнего, потому как Амелия агностик и упоминания религии даже в шуточной форме частенько вызывали в ней противоречия. — Ведь он неплохо постарался чтобы создать такую красоту. 
   — Амелия, а Вы сильнее чем кажетесь на первый взгляд, если еще способны на иронию, учитывая обстоятельства. 
   — Здесь, пожалуй, я с Вами спорить не буду, – она продолжает тянуть уголки губ, что начинают подрагивать. 
   — Отлично! А теперь расскажите мне все, и вместе мы решим каковыми будут Ваши показания, — он серьезен и сконцентрирован. 
   — Повторюсь, мне нечего скрывать, – у нее начинают вырываться нотки враждебности, которые она за секунды подавляет. 
   Дамиан встает со стула, подходит поближе к Амелии и встает у нее за спиной, охватывая крепкими руками хрупкие плечи, он с наклоном головы тихо произносит рядом с ее ухом: 
— И все же...