Я совру, если скажу, что сейчас живу, выкладываясь по полной.
Она стоит около зеркала, расчесывая отросшие блестящие волосы. Её аккуратное овальное лицо было слегка выбелено из-за того количества масок, которые она уже успела использовать за утро, но круги под глазами были все ещё видны. Тёмные бровки, которые уже пора поправлять, слегка сведены к переносице, губы сжались, позволяя зубам с обратной стороны сдирать с них кожу.
- И что же... Ты делаешь? - она смотрит на меня через зеркало. Длинные тёмные ресницы взмыли вверх, потом снова опустились, а поднявшись, уже открыли глаза, направленные на себя "любимую". Я стою около окна позади неё, сложив руки на груди.
"Отдыхаю. Сегодня же воскресенье." - она продолжает расчесывать волосы, затем опускает голову, чтобы собрать волосы в хвост. Затем маленькая угловатая ладошка с короткими пальцами, ногти которых были очень коротко отстрижены, нажимает на волосы, чтобы на мотать волосы в "кулю".
У неё это всегда плохо получалось.
- Похоже на булочку с корицей, - усмехаюсь я, прикрыв рот и глядя на неё исподлобья. Она хмурится и закрепляет волосы фиолетовой растянутой резинкой.
"Скорее на какашку" - отвращенно отзыввется она. Ее фигурка слегка качнулась в сторону - маленькие параметры комнаты не требовали размашистых движений. Полосатая косметичка, до отказа полная кремами, масками, гелями для умывания, сывороткой и прочей дрянью, тут же оказывается у неё в руках. Она смотрит на них и вздыхает - они совсем у неё изнежились, подушечки стали еще мягче, ещё округлей.
Она аккуратно, медленно, вытаскивает маленький серо-зелёный тюбик маски с силициловой кислотой и, убрав косметичку назад, в узкий высокий пенал, стоящий у выхода из комнаты в зал, вновь прилипает взглядом к зеркалу, едва не вплотную подойдя к нему.
Пахнет очень нежно и вкусно. Похоже на лимонные конфетки. Я улыбаюсь, глядя на то, как она надевает сначала песочного цвета ободок, а затем наушники так, чтобы провод лежал на спине, включает музыку и снова смотрит на себя. Затем на мгновение опускает взгляд на тюбик в её руках и, выдавив немного крема на указательный палец, начинает растягивать по лбу, щекам и подбородку вкусно пахнущую, странного серо-бирюзового цвета кремовую массу.
"И если тебе одиноко... Милая, ты сияешь... - она закрывает глаза и, покачиваясь из стороны в сторону на носочках, растягивает пухлые губы в мечтательной улыбке. - И если тебе одиноко, приходи быть одинокой вместе со мной..."
- Тебе нравиться?
"Голос красивый... - она кладёт ладошку на щеку с уже высохшим кремом, - и я видела AMV, где эту песню пел... "
Мечательной улыбке ничего не стоит спорхнуть с пухлых губ, словно напуганной бабочке. Она быстрым движением накидывает халат, даже не её, а её старшей сестры.
Я оглядываю комнату. Её сестра кстати, вот сидит, склонившись над столом. Её работа на этот раз - горстка аппетитных макарунов, лежащих на блюде. Под ними, вместо салфетки, листок с нотами. И каждая из них очень чётко прорисована.
Потрясающе.
"Тебе нравится?" - усмехается она, открывая учебник по алгебре и начиная переписывать дроби, степени, поглядывая на сестру. Её тёмно-карие глаза на мгновение задерживаются на сосредоточенном, родном лице. Она любит её. Любит больше, чем кого-либо другого. Я вижу это в её мыслях. Каждый день. Каждый час. Каждую минуту.
Резкая смена мыслей привлекла моё внимание. Я перевожу взгляд на неё и пытаюсь понять, чем же она расстроена на этот раз.
- Приходи быть одинокой вместе со мной... - легко напеваю я, не сходя с места.
"Мне не одиноко. - она задумчиво чешет висок, глядя в большую тетрадь, листы которой крепились на кольца. Её лицо напряжённо мыслями о математических вычислениях. Ей это не нравится. Никогда не нравилось. Она была отпетым гуманитарием - она ведь мечтала о филологическом университете, а не медицинском колледже. Но и туда она отправилась с чувством облегчения - не будет уже надоевших лиц... но и не будет привычной тишины...
- Ты одна. Отношения, любовь, горящие страсти чувств? Где все это, милая?
"Мне не до этого.". - она закрывает тетрадь, принимаясь за другое уравнение. Блестяще - тема усвоена, и расправиться с очердными дробями не стоило ей и малейших усилий.
- Тогда что? Что с тобой не так?
Она поднимает голову, смотрит в окно, сквозь меня, и я чувствую, как моё сердце сжимается.
- Со мной все в порядке.
- Так я и поверил!
- Дурак. - фырчит она, будто новорожденный котенок над молоком, и принимается за остальные задания. Она не знает, каково это, когда о ней беспокоятся, когда её любят всем сердцем чужие люди.
Но я ведь часть неё. Но и мне все же тяжело понять, о чем она думает в тяжелеющие одиночеством тёплые вечера воскресений.
