Дом "Потерянных"

Глава первая. Дом, где тебя никто не ждет.

Ранним утром меня разбудил крик матери с первого этажа. Они с отцом опять ругались о чем- то. Мама, как всегда, не отступит. Родители будут до конца отстаивать свою точку зрения. Скорее всего, пока я не встану и не вмешаюсь, ничего не произойдет. После вчерашней "ночной прогулки" все тело ужасно болело, а когда я встал, кости начали трещать и скрипеть. Неужели я старею. Господи, боже мой... Но, к глубочайшему сожалению моих родителей, этот образ жизни меня вполне устраивает. Днем я усердно делаю вид, будто что- то делаю: хожу по дому, иногда беру книгу с полки (но никогда не читаю, ведь книги совершенно меня не затягивают) и делаю вид, что читаю. На самом деле я лазаю по сетевым просторам интернета. Многие парни моего возраста гуляют на воздухе с девчонками... А я что? Я, не привлекая внимания, задрочу в инте. Естественно, родители замечают мою частую привязанность к интернету, и, конечно, мое частое отсутствие дома в ночное время. Иногда мне влетает серьезно, но в последнее время они так углубились в свои незабываемые ссоры, что даже забыли про меня. Смешок слетает с моих губ и я натягиваю на ноги джинсы. 
Снизу слышится звук битой посуды. Нет, я больше не вынесу этого. Теперь даже интернет не помогает мне отвлечься от этого беспредела. Я, сказать честно, не против, чтоб на меня не обращали внимания, но до такой степени стать невидимкой для родителей я не хочу. Все же я их люблю. Или мне так кажется.
Вскакивая с кровати, хватаю рубашку и вылетаю из комнаты, направляясь прямиком вниз, к не угасающему шуму. Надо бы потом таблеточку выпить. На последней ступеньке я подпрыгиваю и застегиваю последнюю пуговку на воротнике, рядом с кадыком. Поворачивая за угол, в кухню, я натыкаюсь на кучу осколков маминой коллекционной посуды. Неееет! Неужели все дошло до такой степени, что мама начала громить свою любимую посуду, к которой она сама боялась подходить и всегда нам  говорила, что она очень хрупкая. 
В паре миллиметров от моей головы пролетает чашка и улетает в коридор. Раздается звон осколков. Кошмар какой- то. А главное, посуду действительно крушила мама. Папа сжался в комок рядом с плитой и холодильником и отбивался поварешкой. Мама, вся красная, надувает щеки, прям как хомяк, вдыхает комки воздуха и неровно выдыхает. Папа же, наоборот, весь бледный, стоит в углу и злобно смотрит на мать. Но как только родители замечают меня, то не отводят взгляда. Они сходятся, становятся рядом друг с другом и перешептываются. Что- то не так?   Неужели от меня так воняет алкоголем? Может, огромные круги под глазами или еще что, по хуже? На всякий случай я вытираю лицо рукавом. Нет, все чисто. Смотрюсь в стекло на трюмо. И под глазами ничего нет. Я не успеваю проверить дыхание, как мама подлетает ко мне, хватает за запястье, сжимая его мертвой хваткой, и смотрит в глаза. Только сейчас я замечаю ее волчий взгляд охотника. Какой же я наблюдательный! Стискиваю зубы от боли в сжатом месте. Папа медленно подходит следом. Его губы заметно дрожат, а глаза подозрительно темные. Последний раз они были такие, когда я сломал его новенькую дорогую машину. Папа уже приоткрыл рот, собираясь что- то сказать, как мама резко выпалила:
- Мы не можем больше от него скрывать! Надо говорить!- она смотрела мне прямо в глаза. но обращалась не ко мне. Сейчас они как бы соревнуются, кто же будет говорить. Обычно, это продлевается минут двадцать... Сейчас все иначе.
- Сынок, в последнее врем ты стал очень странным.- на одном дыхании произносит папа, вскидывает руки и быстрыми шагами выходит с кухни. Я слышу как хрустят осколки под его ногами. Я тоже хочу уйти. Я ничего не понимаю, но такое уже не в первый раз. На прошлой недели было так же: я вошел, они все сразу накинулись, начали переговариваться сами с собой, а потом заявили, что отбирают у меня машину и ноутбук. ну, это, конечно, не навсегда. На следующей неделе все опять пришло мне в руки. 
Мама делает рывок рукой, вертит меня и сажает на стул. Наконец хватка ослабевает и руки мамы оказываются скрещенными у нее на груди.
- Папа хотел сказать, что твое поведение и отношение к жизни нас очень пугают и мы больше не можем этого выносить. Ты будто сам не свой.- ее голос вздрагивает и она замирает, так и не досказав. Ее взгляд скользит по мне туда сюда. Черт возьми, ну, что опять я сделал!? Когда эти глупые нравоучения прекратятся, когда они перестанут трепать мне нервы... Заебало. 
Я усаживаюсь поудобнее на стуле: вытягиваюсь, скрещивая ноги, подкладываю руки под голову и, со спокойным лицом, жду продолжение этой "божественной трагедии". Интересно, что же на этот раз у меня отберут?
- Мам, не молчи, продолжай. Давай, я опять отдам тебе ноут... Хочешь? Чего ты? Можно мне уже пойти?- я дергаюсь, собираясь встать, и эта женщина начинает продолжать. Да что ж такое.
- Мы решили, что тебе нужно уехать от нас, чтобы вылечиться. Хорошо... чтобы тебе было хорошо. И нам тоже.- ее пальцы пробежались вверх по предплечью и взялись за голову. Я вздрогнул. Что, простите? Лечиться?
- Какого хера, мам? Ты че?- и тут мне показалось, будто моя челюсть отвисла. Нефига себе, заявочка. 
С улицы донеслись знакомые гудки. Папа завел машину и стоит рядом с домом, ожидая кого- то...
- Собирайся... Хотя, нет. Мы потом сами тебе все привезем. Сейчас тебе лучше сразу уехать.- и этот что- то я. 
Папа ждет меня, черт возьми! Меня! Но куда! Я ничего не пойму, что творится!? Это, может быть, сон. Я отвожу глаза от окна, потом от напористого взгляда матери и уставляюсь в пол. Неужели это все... Реальность?
Еще гудки. Они проникают в мозг, зацепляя что- то. Мне становится невыносимо больно, больно от обиды. Я вскакиваю, опрокидывая стул на пол, толкаю маму в плечо и выбегаю на улицу. Чпок! Пуговица на шее слетела и упала на траву, рядом с нашим домом. Я несусь прямо к папиной машине и начинаю яростно колотить кулаками по крыше.
- Вылезай, чертов сукин сын! Что за хуйня тут происходит!? Куда вы собираетесь меня отвезти!? Гады! Сукины дети! Что за подстава!- резкая боль в груди и я сползаю на холодную землю. Сейчас конец августа, но так как лето у нас выдалось не таким уж и теплым, земля холодная, как лед. 
Перед глазами у меня все плывет, подступает рвота, с   неприятным оттенком алкоголя, я хватаю воздух ртом, поднимая голову к верху. Стук двери машины. Отец уже стоит рядом и наблюдает за мной. Почему он стоит и ни чего не делает!? Его глаза... Глаза... Да он вообще не на меня смотрит. Я еле поворачиваю голову в ту сторону, кудо он смотрит. Вижу маму, которая стоит с моим чемоданом. Это не все мои вещи. Может, везут меня на какой- то курорт... Черт возьми, да не похоже это все на обычную поездку на курорт. Особенно там, где я бы смог отдохнуть. Мысли спутываются в огромный темный комок, который я уже не пытаюсь распутать. Тут уже я не в силах сдерживать рвоту. Все выходит из меня на колеса машины, асфальт, и, О, ГОСПОДИ, мои, совсем новенькие, кеды!!!! Этот порыв рвоты не проходит сразу. Я нахожу опору в руках, стоя на коленях, пытаюсь подтянуться. Кто- нибудь вообще видит мое состояние!?
- Там тебя исправят.- ровный голос отца пронзает пространство и застревает у меня в голове. Исправят. Исправят... Исправят от чего? От взросления?!
Я че, опять что- то не правильно понял? Поры рвоты и я уже лежу на спине, на асфальте. Мама подошла ближе. Она взяла папу за руку и подняла глаза к небу.
- Пусть его там вылечат!- в один голос произносят родители.
Блядь, да это просто не выносимо. Будто попал в семью каких- то сатанистов. 
В тот момент, когда я лежал на асфальте, мои глаза были открыты и смотрели в небо, такое голубое, безоблачное, тихое. Только сейчас я заметил, как это прекрасно. Прекрасно наблюдать за этим. А потом опять понял, что все это романтичное говно только для гомогеев и скривил губы. ФУУУУУ!!! 
И тут (неужели сам Бог пожалел меня?) крепкие руки отца помогли мне вновь встать на руки. Я уже в надежде на него посмотрел. Но его взгляд был таким же печальным. Он сразу опустил глаза и развернул меня к двери.
- Приведи себя в порядок. В одиннадцать ты едешь в особое место. Ты должен выглядеть хорошо, а не как свинья.
ООООООООО, НЕЕЕЕЕТ! Лучше бы я остался лежать на асфальте в собственной блевотине! А вообще, мне уже все похер. Я, будто зомби, иду к дому. Мои глаза в зеркале пустые, тело обмякшее, грязное и я воняю. Куда уж мне быть униженным... А я думал об этом? ВСЕ произошло слишком неожиданно для меня. Родители проводили меня безразличными взглядами. Они просто претворяются. 
Я сам не замечаю, как перестаю думать обо всем, тупо стою под холодными струями воды и пялюсь в стену. Меня шатает и, кажется, сейчас я опять блевану. Говнодень. Так бы, возможно, ответили мои друзья. Ну, если бы знали об этом. После душа, когда я уже более менее пришел в себя, войдя в комнату я не обнаружил у себя на столе не ноутбука, не телефона, даже часов моих не было негде! Бред. Этот точно плохой сон. Я с разбегу прыгаю на кровать, на мою, еще неубранную, кровать, закрываю глаза и напеваю Рамштайн- Райс Райс.
С низу раздается звонкий голос мамы. Она хлопает холодильником.
- Я приготовила тебе в дорогу тосты! Спускайся, живо! Ты же не хочешь опоздать на прием к своему личному врачу!- она забыла сказать УЖЕ!
Я замираю и припрднимаюсь на локтях. Нет. Это не сон. И как бы мне этого не хотелось, все уже никогда не станет преждним. 
Покрно поднимаюсь, надеваю чистую одежду (да, я все это время лежал голый) и спуускаюсь вниз, последний раз смотря на свой дом. Мой бывший дом. И откуда я так быстро стал дипрессивным... Спускаясь, вижу маму. У меня язык не поворачивается что- то спрашивать, в горле сушняк, а в голове творится черт знает что. Она дает мне в руки пакетик с, якобы ее, бутербродами и выходит из дома, становясь, словно охранник, рядом с выходом. 
Молча, я иду к машине. Она провожает меня странным взглядом, который я еще никогда не видел, и уходит в дом. Я вижу, как она закрывает шторы, будто в доме траур. Я пытаюсь сглотныть комок напряжения в горле, но бесполезно. Садясь в машину, я подвергаюсь пронзающему взгляду отца.
- Садись на второе.- приказывает он мне. Да, это звучало как приказ. Я лишь хмыкаю. Ну не могу я сейчас вообще ничего! Я слабый! Я никчемный! 
Так о чем я? Папа, как только я  силой захлопнул дверь, заводит мотор и отьезжает от дома. Я кладу еду на переднее сиденье и, не пристегиваясь сижу, тупо пялясь в окно, около десяти минут. Наконец, все, так давящее на меня, заставляет свернуться в комок и провалиться в зыбучий песок сна. Я ловлю себя на том, что во всем разберусь позже и погружаюсь в темноту.