Освобождение

ГЛАВА X

С моих губ так часто слетало «неудачница», что хотелось составить частотный словарь своей жизни и узнать, сколько раз я успела произнести это манящее своей печалью слово.

Думать в пессимистичном ключе давно превратилось в любимую привычку, поэтому, когда меня с силой развернули, чтобы дать мне возможность собственными глазами увидеть чужое осуждение, я даже не попыталась вырваться. Ничто не могло сломить мою уверенность в том, что я встретила очередной конец.

Темноволосый незнакомец в брюках с подтяжками, светло-голубой рубашке и с букетом в свободной руке оказался молодым парнем, едва ли старше меня, с охапкой белых пионов, что я по ошибке приняла за розы. Но зато теперь, держась одной рукой за кирпичную стену дома, который крепко стоял на земле уже как минимум несколько веков, я могла лучше ознакомиться с образом моего первого итальянского врага. Его красивые кучерявые черные волосы показались мне немного грязными, и я тут же вспомнила потенциального сына раненой продавщицы. К счастью, итальянец был все-таки посимпатичнее, хотя бы за счет отсутствия синяка под глазом, однако его густые брови вселяли в меня некоторую долю ужаса. Из-за них я даже не сразу рассмотрела его карие с искорками глаза, похожие на солнечную полянку с ромашками, васильками и клевером. Хотя, возможно, мне это только показалось. От резких движений в моих собственных глазах взрывался фейерверк из разноцветных пятен. Ещё одна чудесная привычка, из-за которой я однажды чуть не позвонила в скорую, испугавшись, что окончательно лишилась зрения.

Парень с искренним удивлением уставился на меня, будто я потребовала что-то запредельное или вовсе неприемлемое. Картину у меня он отобрал, и я с грустью подумала о бессмысленно исчезнувших из моего кармана пятидесяти евро.

— Ты нехороший человек, — незнакомец попытался пристыдить меня на английском, и я могла притвориться, что это сработало, но мое настроение укатилось слишком далеко, так что я могла выдать только один ответ:

— Будь у меня выбор, я бы не была человеком.

Тогда он на полной серьезности спросил:

— А кем бы ты хотела быть?

Завершила я философскую тему самой удручающей фразой:

— Я бы хотела не быть вообще.

Ведь какой смысл в существовании, когда любые попытки совершить что-то необычное, рискнуть и удивить оборачиваются таким жалким провалом? Казалось, что сама Вселенная настаивала на том, чтобы я не выходила за установленные рамки банальности, и лишала меня возможности самостоятельно определять границы дозволенности.