Обещание.

Глава 1.

Непостоянство и игривый нрав. В какой-то мере даже хамское отношение ко всему. Отстраненные взгляды, не выражающие абсолютно ничего. Похоть в его фразах. Жестокость и полное безразличие к чужой жизни. Ветреность и харизма. Тонкое, задевающее за гордость чувство юмора.
И это то, из чего состоял он.

Альтруизм. Чувственность и желание быть услышанной, понятой, любимой. Ненависть. Чувство обиды и вкус разочарования. Умение испепелять взглядом. Страстность и скрытность. Боль. Обожание.
И это то, из чего состояла она.

Казалось бы, обычное проявление стокгольмского синдрома: жертва проникается чувствами к тому, кто взял ее в плен. Жертва пытается понять ход мыслей своего похитителя, поставить себя на его место, проанализировать случившееся и даже защитить его. Она ему сочувствует, она его жалеет... Она в него влюбляется.

— Тебе не удастся сбежать, как бы ты ни пыталась, — тонкие губы растянулись в злорадной улыбке, отчего обнажились небольшие тигриные клыки.

— Если ты считаешь, что я вообще собираюсь что-то делать, — и девушка залилась нервным смехом, — то ты ошибаешься. Мне давно уже плевать на все. Можешь морить голодом, не давать воды. Если сдохну — это даже не станет грузом для твоей грязной души.

Но кто же знал, что у этого мафиози, облаченного во все черное, души не было... Никогда? Да и был ли он обычным лицом, представляющим какую-либо криминальную деятельность? Он занимался насилием, совершал убийства, вымогал деньги и рассекал воздух на дьявольской скорости своего байка. У него черные, как смоль, кудрявые волосы до плеч. Голубые, словно ясный небосвод, глаза. Заостренный нос с небольшой горбинкой: это придавало ему особый шарм. Губы тонкие, обветренные. Он любил, когда его лицо было идеально выбритым — шрам на подбородке не следовало скрывать щетиной.

— Что ж... — проговорил он тихо, — ты неисправима. Через час тебя выпустят из камеры, пойдешь со мной на ужин. Я еще не показывал тебе главный зал в поместье?

Мафиози, казалось, вечно шутил над ней, издевался, унижал, высмеивал.

У пленницы не оставалось никаких сил держаться так больше, но, с другой стороны, не силы ей нужны были, чтобы держаться. Девичье сердце разжигало совсем другое. И часто эта юная леди ловила себя на мысли: возможно, не выкупил бы он ее тогда на аукционе, она давно была бы мертва, и ее тело нашли бы гниющим в какой-то канаве.