Энола Холмс и Маркиз в мышеловке

Глава четвертая.

Я зашла в мамины комнаты вслед за братьями и заметила, что в японской вазе на кофейном столике завяли цветы. Должно быть, мама собрала этот букет накануне своего исчезновения.
Я взяла вазу и прижала ее к груди.
Шерлок стремительно прошел мимо меня. Он отмахнулся от приветствия мистера Лэйна, отказался от чая, предложенного миссис Лэйн, и не пожелал ни на минуту откладывать расследование. Он осмотрелся в светлой, наполненной свежим воздухом гостиной, окинул взглядом мамины акварели и прошел через мастерскую в спальню. И громко ахнул.
— В чем дело? — спросил запоздавший Майкрофт. Он шел медленно, прогулочным шагом, и к тому же перекинулся парой слов с дворецким, когда отдавал ему трость, шляпу и перчатки.
— Ужасно! — воскликнул Шерлок. Я предположила, что его возмутили беспорядок и разбросанное по комнате нижнее белье. — Как непристойно! — Да, однозначно белье. Шерлок вернулся в студию и добавил: — Вероятно, она собиралась в спешке.
«Вероятно», — с сомнением подумала я.
— Или наша матушка со временем стала более неряшливой, — уже спокойнее произнес он. — В конце концов, ей шестьдесят четыре.
От вазы, которую я прижимала к груди, исходил неприятный запах застоявшейся воды и подгнивших стеблей. Должно быть, свежим этот букет пах великолепно. Я отметила, что он собран из душистого горошка.
И чертополоха.
— Душистый горошек с чертополохом? — удивилась я. — Странно.
Братья обернулись и хмуро посмотрели на меня.
— Твоя мать сама была странной, — отрезал Шерлок.
— Полагаю, не была, а есть до сих пор, — примирительно добавил Майкрофт и осуждающе покосился на брата.
Так, значит, они тоже подозревают, что мама... Умерла.
— Судя по ее комнатам, наша матушка перешла от странностей к старческому слабоумию, — грубо заявил Шерлок.
Какая разница, герой он или нет? Его поведение начинало меня раздражать. И расстраивать. Ведь это и его мать тоже; как он может так холодно о ней отзываться?!
Тогда я еще не знала — откуда мне? — что жизнь Шерлока Холмса в те времена проходила в гнетущем мраке. Он страдал от меланхолии, и порой тоска накатывала на него с такой силой, что великий сыщик неделями не вставал с постели.
— Слабоумию? — повторил Майкрофт. — Ты не мог прийти к более разумному умозаключению?
— К примеру?
— Ты же сыщик. Доставай лупу. Ищи.
— Я уже все осмотрел. Здесь искать больше нечего.
— А на улице?
— После вчерашнего ливня? Он смыл все следы. Мы уже не узнаем, куда она ушла. Глупая женщина.
Меня так опечалили его слова, что я вышла в коридор и спустилась на первый этаж, не забыв захватить с собой вазу.
На кухне я увидела миссис Лэйн. Она стояла на четвереньках и драила пол жесткой щеткой, так усердно оттирая дубовые доски, что несложно было догадаться: кухарка тоже возмущена поведением моих братьев.
Я выбросила увядший букет в деревянное мусорное ведро, прямо на овощные очистки.
Миссис Лэйн проворчала, обращаясь к полу:
— А я так радовалась, что снова увижусь с мистером Майкрофтом и мистером Шерлоком!
Я поставила позеленевшую изнутри вазу на покрытую свинцом деревянную раковину и пустила воду из крана.
Миссис Лэйн прошептала жесткой щетке:
— Но ничего не изменилось — все та же глупая обида, и ни слова доброго о матери не скажут, а она, быть может, лежит где бездыханная...
Кухарка осеклась и всхлипнула. Я промолчала, боясь сделать только хуже.
Миссис Лэйн продолжила тереть пол, тихонько всхлипывая, а затем добавила:
— Неудивительно, что они холостяки. У них ведь все в жизни есть, и они это принимают как данность. И не могут смириться с тем, что и у женщин бывает стержень.
На стене над печкой зазвенел колокольчик, соединенный проводами с колокольчиками в других комнатах.
— Это из маленькой столовой, — сказала кухарка. — Видимо, господа изволили проголодаться, а я тут по локоть в грязи.
Я не успела поесть с утра и сама не отказалась бы от второго завтрака. К тому же мне интересно было узнать, как продвигается расследование. Я оставила вазу на кухне и отправилась в маленькую столовую.
Братья сидели за небольшим столиком напротив друг друга. Шерлок курил трубку и хмуро смотрел на Майкрофта.
— Лучшие умы Англии, без сомнения, разберутся в этом запутанном деле, — говорил Майкрофт. — Итак, добровольно ли ушла мать? Собиралась ли она вернуться? В спальне беспорядок, а это значит...
— ...что она покинула дом в спешке, повинуясь внезапной прихоти, — перебил его Шерлок. — Или в голове у матушки царил такой же хаос, как и в ее комнате. Разве женщина способна поступать логически, особенно в пожилом возрасте?!
Когда я зашла в столовую, они уставились на меня с таким видом, будто все еще надеялись, что на самом деле я всего лишь горничная, хоть и знали уже, что горничных у нас в доме нет.
— Нам подадут второй завтрак? — спросил Майкрофт.
— Как знать, — ответила я и тоже села за стол. — Миссис Лэйн сейчас не в лучшем настроении.
— И правда.
Я посмотрела на моих высоких, красивых (по крайней мере, на мой вкус) братьев блистательного ума. Я ими восхищалась. Мне хотелось с ними поладить. Хотелось, чтобы они...
«Глупости! Ты и одна прекрасно справишься, Энола».
А они больше не обращали на меня внимания.
— Уверяю тебя, мать не впала в старческий маразм и не страдает от слабоумия, — обратился Майкрофт к Шерлоку. — Маразматик не способен безупречно подделывать кипы документов, которые она присылала мне все эти годы, детально описывать необходимые расходы на ванную комнату...
— ...которой не существует, — едко вставил Шерлок.
— ... туалетную комнату...
— Аналогично.
— ...растущие зарплаты лакеев, горничных, судомоек, приходящей прислуги...
— Воображаемых.
— ...садовника, помощника садовника, мастера на все руки...
— Также воображаемых, если только не считать Дика.
— Если кривые руки тебя устраивают, можно посчитать и Дика, — пошутил Майкрофт, но я заметила, что ни он, ни Шерлок не улыбнулись. — Даже удивительно, почему в списке прислуги не числился пес породы колли! В конце концов, его тоже можно посчитать. Мать писала мне о выдуманных лошадях, пони, экипажах, кучерах, конюхах, их подручных...
— Ничего не скажешь — она обвела нас вокруг пальца. Как это ни прискорбно.
— ...об учителях музыки и танцев для Энолы, о гувернантке... — продолжал Майкрофт.
Братья встревоженно переглянулись, очевидно столкнувшись с новой неувязкой, которая обещала быть особенно неприятной. Они развернулись, словно по команде, и впились в меня взглядом.
— Энола, — спросил Шерлок, — у тебя есть хотя бы гувернантка?
Никакой гувернантки у меня, конечно, не было. Я посещала школу вместе с деревенскими ребятишками, а когда окончила все классы, мама сказала: «Дальше ты и сама справишься, Энола», и я с ней согласилась. И прочла все книги из библиотеки Фернделл-холла, от «Детского цветника стихов» до «Британской энциклопедии».
Заметив мое замешательство, Майкрофт перефразировал вопрос:
— Ты получила образование, достойное юной леди?
— Я читала Шекспира. А еще Аристотеля, Локка, романы Теккерея и эссе Мэри Уолстонкрафт [«Эссе в защиту Прав женщин», 1732 г. Мэри Уолстонкрафт (1759–1797) — предтеча суфражисток. Упомянутое эссе принесло ей скандальную известность.].
Они помрачнели. Пожалуй, если бы я сказала, что училась выступать в цирке, это их ужаснуло бы и то меньше.
Шерлок повернулся к Майкрофту и тихо произнес:
— Это я виноват. Разве можно довериться женщине, пускай это и наша мать! Мне следовало навещать их каждый год, не реже, не важно, сколь неприятными были бы эти визиты.
Майкрофт ответил ему точно таким же печальным, слабым голосом: