Затерянный аэродром

Неужели конец?

Меня проводят два телохранителя по длинному темному коридору с кремового цвета стенами, в конце которого виден яркий белый свет и редкие вспышки от фотоаппаратов. Меня сопровождали двое мужчин, что обеспечила мне компания BBC, в распоряжении которой и было здание, где сейчас будет проходить интервью. Я поправляю галстук на своем черном строгом костюме перед выходом "в свет". Как только моё лицо попадает в объектив камер, так журналисты начинают поднимать шум, кто-то даже аплодирует моему появлению, что активно подхватывают остальные. Выдохнув, я с огромным трудом заставляю себя улыбнуться, ступая по белой плитке пола к черному широкому столу, который предназначен для человек четырех, но сегодня только я виновник этого торжества. От белых стен небольшого размера комнаты отражались звуки ещё никак не скончавшихся аплодисментов щёлканье кнопок камер, фотоаппаратов, что в совокупности образовало громкий шум, бьющий по ушам. В нескольких метрах впереди меня стояли пять рядов черных стульев, на которых и расположились журналисты и репортёры.

- Здравствуйте, Соединённые Штаты Америки. Для нас огромная честь, что Вы всё-таки согласились ответить на пару вопросов репортёров газет Великобритании, - улыбаясь, приветствует меня молодой худенький парень, сидевший недалеко от меня, после тот поворачивается лицом к камерам и фотоаппаратам, вводит всех в курс дела больше для официальности, ведь все и так понимают, зачем они здесь. Скрепив руки в замок и положив их на стол, я смотрел на толпу. Если бы на мне не было новых темных очков, что, благо, были найдены в такое-то дефицитное время, то вся бы толпа людей узрела пустыне глаза, в которых вы скорее разглядите вернувшуюся ненависть к всему живому. Если быть честным, после  узнавания информации касательно России, я совсем не хочу выходить на публику, а запереться в комнате номера, напиться и дать волю слезам, чувствуя, как боль в груди прожигает всё оставшееся в тебе живое. Хотя рыдать у меня уже не получится, я так устал от всего, что уже нет сил лить слезы. Но интервью, что вот-вот должно начаться, нужно мне для завершения слухов и ложных новостей, коих развелось уже огромное количество. Так что, если бы не выгода, то сидел бы я в номере и нос свой оттуда не высовывал. В одном помещении со мной находились журналисты пяти моих любимых газет, которым я позволил явиться сюда. Настроения говорить с кем-либо у меня напрочь отсутствует. Думаю информации, что те напечатают у себя на страницах, будет достаточно.