Соло для флейты

1. Человек без точки

У Жизни для каждого припасена История, нужно лишь быть достаточно смелым, чтобы в нее ввязаться — или достаточно мудрым, чтобы обойти ее стороной.

О том, что действительно красиво, хочется говорить просто — эти истории не требуют лишнего, может, лишь пары рассыпанных тут и там пригоршней тусклых снежных блесток; о том, в чем нет красоты, хочется рассуждать пространно, непременно метафорично, в надежде, что это скроет бедность содержания.

Я буду говорить красиво.

* * *

Осень на излете — птица, сдавшаяся урагану. Он бросает ее куда вздумается, она широко раскрывает крылья и ничего не боится, потому что бояться уже поздно, нужно — как там говорят? — расслабиться и постараться получить максимум удовольствия.

Мое удовольствие заключено в нечастых встречах в коридорах школы, в том, как он громко смеется — я бы даже назвал его смех неприлично громким, но кто я такой, чтобы первым бросать в него камень? — в том, что я научился чувствовать его присутствие кожей, а потом уже видеть глазами. Он мог бы стать астрономом, политиком, рок-звездой, может, жонглером или шпионом, мог бы управлять космическим кораблем, бороздящем просторы вселенной, но, когда он заполнял стандартный для всех поступающих в наш колледж опросник, его ответом на “кем вы видите себя через десять лет” было: “Человеком” — именно так, с большой буквы, без точки в конце. Я тогда даже спросил его, куда она делась, а он без промедления выдал:

— Человек не должен быть ничем ограничен. Даже точкой.

Вот так. Его к нам, конечно, взяли, хотя история с его отчислением из прошлого места учебы была туманной — то ли особо жестокая драка, то ли наркотики, то ли разврат, кто его разберет. Личное дело пришло к нам с пометкой “Отчислен за вопиющие неоднократные нарушения режима учебного заведения”, а это никогда не сулило ничего хорошего. Но он блестяще прошел все тесты, и стало понятно, что голова у него пусть и бедовая, но ясная, и мы с коллегами решили рискнуть.

Риск оправдался. Поттер слился со стенами и высокими сводами, ничем не выделялся из толпы — мальчишка и мальчишка, что с него возьмешь? Первые пару месяцев я едва замечал его у себя в классе, а потом рассмотрел и уже не мог оторваться — в дни практических занятий он наблюдал за реакциями в пробирках и колбах, как за магическим ритуалом, его глаза загорались, пальцы цеплялись за край стола, он… Хотя, я, конечно, тогда еще так о нем не думал, нет, я лишь отмечал его увлеченность, непохожесть; это потом я стал отыскивать в памяти эти крошечные драгоценности, огранял их, вставлял в оправу минувшего и любовался. Теперь же мои сокровища пылятся в самом темном углу подсознания, и я достаю их на свет лишь в исключительных случаях — когда игнорировать больше нет сил.