Просвет в тумане

Глава 6. Тучи сгущаются

Самый беспокойный год моей жизни начался как обычно. Несмотря на все мои страхи, обстановка вокруг царила прямо-таки идиллическая, и я почти позволила ложному чувству безопасности убаюкать свою бдительность.

Я знала, что хаос будет нарастать постепенно и неспешно.

И первый шаг к этому, нужно признать, произошёл по моей вине.

Уроки закончились чуть раньше обычного, так что я пошла встречать свою обожаемую Акулу. Кисаме сидеть в классе никогда не нравилось, так что выходил он всегда первым. Стоило ему показаться в дверях, как я тут же повисла у него на шее. Кисаме только вздохнул — к такому он давно уже привык.

— Конеко, — поприветствовал он меня, одновременно пытаясь отцепить.

— Привет, Кисаме, — я сопротивлялась, желая обеспечить Акуле ещё хотя бы секунд десять обнимашек.

А затем я почувствовала чужие взгляды. Думала, из-за того, что мы загородили выход. Я ошиблась — они все просто шокировано глазели на нас, разинув варежки. Все глазели, даже инструктор. Ни в ком из них я, кстати, важных для истории персонажей не узнала.

— А ещё он разрешает мне играть со своими волосами, — не удержалась я. — Они такие мягкие!

— О-он... и она... до сих пор живая? — кто-то из одноклассников Хошигаки был слишком удивлён, чтобы суметь сформулировать предложение целиком.

— Она не раздражает меня. Не то, что вы, — Кисаме вызывающе оскалился.

Тишина.

— Идём, Конеко. Я и забыл, какое тут сборище придурков, — потянул меня за собой акулий ниндзя.

Этот небольшой выпендрёж перед классом быстро забылся. Но именно он оказался первой упавшей костяшкой, потянувшей за собой остальные.

Экзамены Кисаме приближались, и наши тренировки с каждым разом становились всё более хардкорными. На мне было столько синяков, что те сливались воедино, не успевая сходить.

В арсенале Кисаме появилось множество его фирменных техник. Конечно, их нынешняя мощь ни в какое сравнение пока не шла с будущей, но Акула уже превратился в смертоносного противника.

Я была уверена, что он выживет на экзамене, и в то же время до тошноты волновалась при мысли, что могу ошибаться.