По ту сторону воспоминаний

Семь

Весь вечер после того, как мы вернулись домой, я обдумывала свой поступок. Вряд ли я поступила разумно, рассказав детям такую историю и зная, как люди недолюбливают магов. Косые взгляды некоторых горожан подтверждали мои мысли. В прочем, это уже не исправить.

По дороге я рассказала Чарльзу о своих переживаниях. Он же только помотал головой, поправляя свой фрак на моих плечах.

– Вам не стоит беспокоиться об этом, это просто история.

Мне стало немного легче от его слов. Я вздохнула и, натянув фрак сильнее на плечи, взяла парня под локоть и продолжила спокойно идти домой.

Признаться, было радостно от того, что смогла попасть на праздник. Мне стало легче впервые за несколько дней, я смогла отдохнуть от своих переживаний и побыть в прекрасной во всех смыслах компании. Ювелир же проявлял ко мне столько внимания, сколько мне, по-моему, не уделяли за всю жизнь. Я была по-настоящему свободна от оков беспокойства и смятения.

Платье, что дала мне милая Изза, ничуть не помешало. В нем было столь же комфортно, как если бы я пошла в привычной себе одежде. Однако меня смущала лишь юбка, от которой я отвыкла и по привычке иногда клала ногу щиколоткой на другую ногу. Но быстро опускала и неловко отводила взгляд.

Пламя свечи едва дрожало, освещая книгу, которую я читала. Время приближались к первому часу ночи, однако спать совсем не хотелось. Прошел целый день с момента Праздника Лета, украшения с площади убраны, а люди уже не сидели на скамейках поздней ночью. Весь город спал, и лишь свет в моём окне показывал признаки жизни.

Не сказать, что эта книга была интересна. Скорее, обычный, ничем не отличающийся роман о любви принца и принцессы. Такие истории не увидеть в жизни, по крайней мере за всё время своих путешествий я такого не встречала. Но отдохнуть и почитать что-то лёгкое сейчас было как раз кстати.

Рука болела меньше, швы не были такими воспаленными, а краснота с кожи вокруг них спала. И все же те ужасные шрамы, которые останутся на месте разорванной на куски плоти, меня приводили в ужас при единой мысли.

«– Сама виновата, полезла без всего.» – в который раз сказала себе я и помотала головой, возвращаясь к чтению.

И, казалось бы, эта ночь пройдет так же спокойно, как и остальные ночи в этом маленьком городке. Пока краем глаза не увидела огоньки ламп по ту сторону площади. Быстро потушив огонь своей свечи и закрыв книгу, я сосредоточенно начала наблюдать за теми, кого, видимо, сон также не хотел забирать в прекрасные грёзы.

По силуэтам я поняла, что это были мужчины. В руках держали, помимо ламп, какие-то палки, длиной не больше руки. Они о чем-то тихо говорили, опасливо оглядываясь назад. Моё любопытство требовало идти за ними, следить и слушать в лучшей манере, однако здравый смысл твердил об обратном, и если я так поступлю, то будет достаточно много подозрений в мою сторону.

Только тяжело выдохнув, я проводила их взглядом. Мужчины повернули на улицу, ведущую к лесу мимо пристани, и огоньки ламп медленно исчезли в тьме ночи.

– Надо бы поспать, – тихо вслух сказала я сама себе и, поднявшись из-за стола, ушла к кровати.

Убрав ткань балдахина, легла под одеяло, но долго не могла сомкнуть глаз. Зачем кому-то посреди ночи, да еще и с палками, идти куда-то в сторону леса? Неужели собираются искать одержимую живность или заколдованные цветы, что могут дать молодость?

Еще немного полежав и посмотрев в потолок, я всё же закрыла глаза и начала размеренно дышать. Постепенно сон должен прийти под покровом тихой ночи и забрать мои мысли и разум в прекрасную даль. И хоть снов у меня не было, я смогла хорошо отдохнуть, даже забыв о боли.

Меня разбудило клацанье когтей по каменной дороге прямо под окном и тяжелое, срывающееся на рык, дыхание. Еще не успев открыть глаза, я всей душой и телом почувствовала, что это он. А может, и не один решил прийти, а со своими сородичами.

Я узнаю это дыхание и клацанье зубами теперь везде. Этот горловой рык, шерсть кольями, виднеющаяся в окне. И от одного только воспоминания об этой встрече по моей коже бежали табуны мурашек. Демонические, одержимые лисы.

– Уже выслеживают меня, – прошипела я сквозь зубы с отвращением и злобой, лежа на животе и смотря на спины трёх тварей.

И лишь надежда на то, что они не смогут точно уловить мой след, который был такой блеклый и туманный, тлела в душе маленьким мерцающим огоньком. И это было единственное, что хоть немного, но успокаивало меня, и то, почему я могла сейчас снова лечь спать.

Я надеялась, что за те несколько часов до рассвета, эти твари уйдут от дома врачевательницы или, в крайнем случае, потеряют мой след. В противном случае, это может плачевно обернуться не только для меня, но и для остальных людей. Я перевернулась на спину и закрыла глаза. Глубокий вдох, затем выдох.

«– Успокойся, Маргарет, всё будет хорошо.»

Я повторила это несколько раз, прежде чем мой сонный ум снова погрузился в небытие без сновидений.

Среди ночной тишины и тиканья часов на стене я больше не слышала ничего, кроме стука своего сердца в ушах. Оно билось ровно, в привычном ритме, и было тем, что могло меня успокоить. Оно бьётся, и это значит, что я еще жива.

Я вошла в столовую в восьмом часу утра. На столе стоял еще горячий завтрак из каши с фруктами и кофе, запах которого я теперь узнаю точно. Мне довелось в одном из городов во время своего путешествия попробовать его. Вкус оказался приятный, хотя сначала я подумала, что будет хуже.

Из кухни выглянул Чарльз. На нем был фартук.

– Маргарет! – радостно сказал он и вышел в столовую, вытирая руки полотенцем. – Доброе утро, как вам спалось?

– Благодарю, хорошо, – ответила я с некоторым смятением.

– А я вот решил приготовить завтрак. Попробуйте плод моих стараний, – это было сказано с улыбкой, что озаряла его светлое худое лицо.

– Что ж… – задумчиво протянула я.

Он в несколько быстрых шагов подошел к столу и отодвинул стул.

– Прошу вас.

Я села на место; парень пододвинул стул обратно к столу, а сам на пару минут покинул столовую и скрылся на кухне. Вернулся уже без фартука и полотенца, поправляя закатанные рукава чистой белой рубашки.

Большая часть завтрака прошла в тишине. Я наслаждалась новым прекрасным днем и отодвинула все свои размышления на задний план. Делать всё приходилось левой рукой по причине того, что правая не в силах была выполнять многие действия. Поэтому, дабы не терзать себя ужасной болью, я решила перейти на другую руку. Чарльз, конечно, предложил свою помочь, однако я решительно оттолкнула его предложение, сочтя себя достаточно самостоятельной.

Он сделал глоток кофе и поднял взгляд на меня, пока я отодвигала от себя пустую тарелку.

– Маргарет, – начал он решительно, переведя взгляд на мою перевязанную руку. – Я понимаю, что прошло уже достаточно времени, но всё же… Почему вы пошли одни? Со мной вы бы так не пострадали.

Я прикусила губу и, тяжко вздохнув, улыбнулась какой-то кривой и неохотной улыбкой.

– Я не хотела, чтобы вы пострадали, мистер Джонстон. Это было необходимо для меня. И это решение, которое я приняла в здравом и трезвом уме. И прошу вас уже забыть эту ситуацию.

Кажется, мои слова не удовлетворили его. Он оперся ладонями на столешницу и привстал.

– Но зачем? Зачем вам это было нужно? – он едва ли не срывался на повышенный тон.

– А это уже не ваша забота. Закончим этот бессмысленный разговор, – отрезала я холодно и прикусила язык.

Да, будь я на его месте, также не отставала бы с расспросами, пока не дошла до истины. Однако подвергать опасности невинного было последним делом, которое я могла совершить.

«– Ходишь по самому краю, Маргарет, слишком много подозрений и вопросов. Остепенись, не позволяй чувствам к нему тебя обезглавить. Не время, не сейчас.»

– Сегодня я до вечера буду вне города, – ювелир произнёс это на выдохе и невзначай, между делом, разрушая появившуюся неловкость. – Мне нужно встретиться с поставщиком, к трём часам, думаю, вернусь, – затем поднял взгляд на меня. – Не заскучаете?

Я только усмехнулась и помотала головой.

Моё нутро чувствовало, что сегодня что-то должно произойти, поэтому отъезд Чарльза из города мог обезопасить его. Но может быть, это просто моё чрезмерное волнение, и я лишь придумываю то, чего боюсь.

– Всё будет в порядке, не беспокойтесь, – мне пришлось изобразить натянутую и хоть немного правдоподобную улыбку.

Я встала из-за стола, поблагодарила Чарльза за завтрак и покинула столовую, скрывшись в своей комнате.

Меч стоял в ножнах между шкафом и столом так, что даже я иногда забывала о его существовании. И, закрыв дверь на защёлку изнутри, достала меч и села на кровать. Белые ножны, украшенные золотом и выкованными вензелями, отражали меня, а удобная рукоять заканчивалась выплавленным гербом моей семьи.

«– И кто бы мог подумать, что такая, как я, окажется в обычном доме и будет жить как обычный человек.»

Я вытащила меч из ножен и проверила лезвие. Всё такое же острое, как было годы назад после моего ухода из дома. А после, закрепив ножны на поясе, поправила свою повязку на руке и вышла из комнаты. Думаю, я смогу к обеду зайти к врачевательнице на перевязку. На кухне было слышно, как Чарльз всё еще моет посуду.

И вновь я видела, как жизнь шла своим чередом. Ничего не менялось, что даже радовало меня: такая размеренная жизнь успокаивала, внушала чувство внутреннего умиротворения, которое ничто не разрушало. Ты снова просыпаешься, снова смотришь на чистое небо и понимаешь, что новый день будет таким же спокойным, как и прошлый. Наверное, это и есть та жизнь, к которой я стремлюсь.

Стрелки часов, скорее всего, уже перешли за третий час дня. К этому времени я успела вернуться домой на обед, а также зайти в лавку к Иззе на перевязку.
Врачевательница приняла меня хоть и по очереди, но бесплатно. После осмотра меня порадовали слова о том, что раны быстро затягиваются и, возможно, через несколько дней можно будет снять швы.

– Вечером я принесу тебе настойку, которую ты выпьешь перед сном. А после каждый день, вплоть до снятия швов.

Я понимающе кивнула, хоть и жмурилась. Перевязка всё же доставляла неприятные ощущения, но нужно терпеть.

«– Всё в этой жизни придется вытерпеть.»

Я спокойно шла в направлении рынка, чтобы посмотреть что-то лёгкое, чем можно было бы перекусить. Однако после того, что я там увидела, меня передернуло. Юные леди, высокомерно смотрящие на всех вокруг и с ядовитым писклявым голоском, в количестве трех человек гуляли – да, именно гуляли, а не смотрели продукты – по рынку. Их пышные розоватые платья были накрахмалены до хруста, а зонтики едва ли защищали их бледную кожу от палящего солнца и жара летнего дня.

Домой поворачивать уже поздно. Я сжала руки в кулаки, стиснула челюсти и продолжила идти между двух рядов прилавков, рассматривая лежащие на них продукты. Но кожей почувствовала приближение и этот высокомерный взгляд. Они были одного роста со мной, однако дорогие туфельки на каблуках делали их выше.

– Ох, да это же та сказительница! – сказала девушка чуть позади.

Они преградили мне путь, так что пришлось поднять взгляд и посмотреть. О да, эти напудренные, как тесто мукой, лица, яркие губы и завитые в неестественные кудри волосы. Мои длинные и прямые, завязанные в низкий хвост лентой, безусловно, были лучше.

– Чем обязана, девушки? – холодно и равнодушно спросила я, положив ладонь левой руки на рукоять меча. Правая же просто была опущена.

– Абсолютно ничем, – ответила самая «важная» девушка в центре их процессии.

«– Будто хоронить кого-то идут.» – мысленно усмехнулась я, но лицо оставалось безэмоциональным.

– Только вот… – она наигранно опустила взгляд, а затем снова посмотрела на меня с мерзкой улыбкой.

«– Началось.»

– У вас так принято? – она окинула меня взглядом.

– Принято – что?

– Ну, как бы тебе по-мягче сказать…

– «Тебе»?

– Быть как мужчина? Эта одежда, хоть и дорогая, но мужская, причёска… Как же твоя женственность?
Ее подруги, стоящие чуть позади, тихо захихикали. Я скрипнула зубами; она продолжала.

– Девушка должна быть элегантной, ходить в платьях и вести светские беседы. А ты…

– Договаривай, – процедила я сквозь зубы с закипающим в жилах гневом.

– Ты такая грубая. Мужская одежда, эта причёска… Хоть и дорого, но так не подходит тебе. Ты девушка! – она уже весело повышала тон.

– Заткнись.

Большим пальцем левой руки я приподняла рукоять от ножен, обнажив малую часть меча. Это ее припугнуло, я видела по глазам, однако отойти она не захотела. Расстояние между нами было примерно с вытянутую руку, поэтому я решила его сократить и сделала маленький шаг вперед.

Я впилась в нее взглядом, прожигая душу через глаза. И видела ее смятение и даже ужас. Пожалуй, после этого я не могу себя причислить к свету. Эта тьма, оставшаяся в моей крови после укуса одержимым лисом… Он, видимо, решил меня пометить своей силой, дабы найти после. И я не придавала значения странному чувству в груди. До этого момента.

– Так ты смеешь говорить с человеком, который старше тебя, на «ты»? Тебя не воспитывали, дорогуша?

На рынке начали собираться люди. Девушка молчала.

– И мало того, что ты обращаешься неуважительно к старшему, так еще и к тому, кто выше тебя по статусу, хоть и не в этом королевстве.

Я видела мир алеющим, и это не на шутку пугало саму меня. Но отступать сейчас не время. Я должна поставить эту выскочку, возомнившую себя кем-то важным, на место.

– И кроме того, – томно сказала я, чуть склонив голову. – Ты еще и смеешь меня упрекать. Может, тебе стоит преподать урок, дорогуша?

Я чувствовала всем своим существом ужасный всплеск энергии в себе, борьбу двух сущностей в одном теле. Вены на шее будто горели самым жгучим пламенем в моей жизни.

– В… ве…

Ее глаза слезились от страха и трепещущего в жилах ужаса. Я улыбнулась с оскалом.

– Что такое? Страшно увидеть того, кто может поставить тебя на место, дорогуша?

– В-ведьма… Вы самая настоящая ведьма!

По толпе, уже успевшей собраться, прошла волна негодования и обсуждений. Мне не хотелось двигаться с места, отступать, а хотелось ждать, пока она отступит и признает ошибку.

– Ведьма?

– Она назвала ее ведьмой?

– Но она не пользуется магией…

– У нее меч!

– Я знал, что она странная!

– Шпионка!

Я не слышала этих слов. Я слышала только бешеный стук сердца в груди, и кровь, которая как волны моря билась в венах. Обезумевший взгляд моих глаз видела через зрачки бедняжки, которая уже дрожала, как последний жёлтый лист осенью.

И вот она, сломленная бешеным натиском, уважительно поклонилась, уже срываясь на плач.

– Прошу, простите меня! Я не хотела вас обидеть своим неуважительным отношением!

Но только я собиралась ответить…

За спиной послышалось ужасное булькающее рычание и клацанье пасти. Вся площадь замерла и затихла на долгую секунду, в которую каждый из присутствующих понял, что к чему. Я медленно повернулась назад и увидела их. Ладонь сжала рукоять меча, а сердце оборвалось в пропасть.

«– Пришли-таки по мою душу.»