Календарь рассказов: Апрель

Трамвайный город. Ноябрь

LP - All the pretty little horses

Старый звонок. Дребезжание колёс о старые рельсы. Хлопанье крыльев.
Разрезая темноту пыльным светом фар, маленький жёлтый трамвай резво катил по рельсам.
В сотый раз за окнами вагона проносилось Горчичное озеро. Теперь, в выцветших сумерках, оно было цвета сепии, а лёгкая дымка вокруг размывала границы.
В моменты такого тумана, всё  притуплялось, движения, звуки.
Трамвайный город не был живым, но никогда не спал. Каждый день на бледном рассвете вагоны начинали свой цикличный путь и только поздней ночью, ненадолго, уходили спать. Здесь всё было так, бесконечно, по кругу.
Трамвай оказался на распутье, перед иллюзорным выбором. Стре́лку пришлось перевести, и вагон продолжил движение по нужной ленте рельс, на повороте, по привычке, задев ветви рядом растущего клёна. Аккуратные листья поднялись в воздух и, кружась, приземлились на холодный булыжник мостовой. С ветки, возмущённый нарушенным покоем, негромко крикнув и широко взмахнув крыльями, слетел сыч. На смуглом небе летящий силуэт был виден недолго, прежде чем туман поглотил и его.
На самом деле сычи любили трамвайный город.

Остановка. Пассажиры, туманный свет окон и уличных фонарей. Негромкие голоса и далёкое пение старого радио на Вересковой площади.
Хорошо, что теперь носить маски в порядке вещей.
Казалось, что сами люди были цвета  сепии, будто бы сошедшие со старых фотографий. Как там, с остекленевшими глазами и отражением вспышки в лицах.
Опять звонок.
Лёгкий толчок и трамвай вновь в движении. Постукивали старые колёса. Здесь всё было так бесконечно, по кругу.
За окнами проходил примечательный фасад, с вычурными коринфскими колоннами и изощрённой, пусть и древней, лепниной. Это здание старого кукольного театра, кажется, некогда успешного. Так говорили люди, но никто этого времени не застал.
Сейчас свет горел лишь в окнах подвала. Старик-кукольник так и не бросил любимое дело - жаль на его малые постановки некому прийти.
Возможно, старик давно разлюбил свою работу, но привычки сильнее внезапных желаний.

Сумерки сменялись пришедшей бурой ночью. Но света в вагоне не было: одна лампа в салоне перегорела ещё весной, вторую не так давно разбил какой-то хулиган.
Трамвай покачнулся. На этом участке рельс была небольшая погрешность. И это уже стало обычным.

Трамвай въехал в небольшой туннель и темнота стала гуще. В вагоне тихо зазвучала клокочущая мелодия: кажется, кто-то играл на шарманке. Мелодия была простой, а игра не очень-то умелой. Словно играл ребёнок, но точно разглядеть исполнителя было невозможно. В такт стуку трамвайных колёс, неизвестный позволял мелодии наполнять пространство вокруг.
Кто-то из стариков наверняка узнал старую колыбельную, таких уже не поют.

"Засыпай малыш, глазки закрывай.
И пока ты спишь, нас везёт трамвай.
Спи скорей дитя, в дрёме не скучай.
Сны пока летят, позабудь печаль."
- стал подпевать чей-то хипловатый голос из конца вагона.
Впереди появился свет - тоннель заканчивался, и оба - певец и шарманщик затихли.
Темнота, колыбельная и неспешное, убаюкивающее покачивание трамвая. В туннеле все будто бы погрузились в безмятежный детский сон.

Но трамвай не уснул.
Вот и остановка. В вагоне было абсолютно тихо.
На той остановке вышли все, оставив сиденья в одиночестве. Звонок прозвучал, и двери закрылись в последний раз на сегодня.

И вот на улице стемнело полностью. Бурый туман сменился почти ясным небом, цвета крепкого кофе.
Трамвай пришёл в ДЕПО, место ночлега. Ворота закрылись, двери были заперты.

Да, Трамвайный город не был живым, но он никогда не спал. Это было место привычки, где все каждый день ходили по одним и тем же рельсам, маршрутам.
Кто знает, плохо ли это?

Озеро всё так же блестело в своих границах, кукольник придумывал спектакли, люди, бодрствуя, спали,
а старому радио на Вересковой площади тихо подпевала шарманка.
Здесь всё было так, бесконечно, по кругу.