На лезвии ножа

Эпилог

Заведение мадам Розмерты в рождественские дни пользовалось особой популярностью. Здесь всех ждал хороший прием, горячее вино, сливочное пиво и огневиски, что особенно было популярно в такую морозную зиму, как эта. Розмерта любила всех своих посетителей, ей нравилось смотреть, как лица довольно расплываются, когда гости устраиваются за столом, вытягивают усталые ноги и пьют первый глоток, возвращающий их к жизни. Ведьма достаточно давно содержала свое заведение, чтобы знать не только местных жителей, но и большинство выпускников Хогвартса. Она была рада узнавать в лицах гостей знакомые черты бывших студентов. Ей льстило, когда юные маги, появившись в Хогсмиде, первым делом направлялись в «Три метлы». Но были гости, которые интриговали более всего.
Двое из таких уже обживали одну из комнат наверху. Если бы одним из них не был директор Хогвартса, она бы сказала, что они ищут уединения вполне определенного характера. Но ни старый, ни молодой маги не были похожи на тех, кто жаждет приключений в рождественский вечер. Вот уже несколько лет подряд они поднимались в снятую заранее комнату, заказывали что-то из выпивки и ждали. Ждали своего третьего собеседника, наиболее загадочного из них. Розмерта часто всматривалась в лицо этого незнакомца, пытаясь понять, кого оно ей напоминает, но обычно хорошая память на этот раз ее подводила. Так что и в этот раз она только кивнула таинственному гостю и снова с любопытством стала ждать, когда он будет возвращаться, убеждая себя, на этот раз все получится и в голове всплывет долгожданное имя. А тем временем закутанный в черную мантию человек поднялся на второй этаж и взялся за ручку уже знакомой двери. Она распахнулась, и его взгляду предстала небольшая комната. Минимум мебели, диван, явно трансфигурированный из кровати, столик, заставленный разнокалиберной посудой. Но в первую очередь внимание приковывали к себе два человека: оба одетые в черное, оба с темными глубокими глазами и со схожими выражениями лиц. Единственное их отличие было в возрасте, но и оно не так уж явно бросалось в глаза. Последний гость сделал шаг вперед, закрыл дверь и только после этого поздоровался. — Северус, Оливьер, рад вас видеть. — Мы тебя тоже, Гарри, — ответил за двоих Оливьер. — Сколько раз нужно говорить, что мне не нравится это обращение, — спокойно заметил молодой мужчина, в котором было практически невозможно узнать Гарри Поттера. Он выглядел много старше, его знаменитый шрам был почти не заметен на матово-белой коже, а довольно длинные волосы не давали рассмотреть лицо. От прежнего мальчика остались только глаза, все такие же зеленые, как весенняя листва, правда, теперь их не скрывали уродливые очки. — Вы не должны забывать своих корней, милорд, — так же спокойно парировал Оливьер. — И как вам не надоел этот спор? — поинтересовался Снейп, продолжая глядеть на пламя, бьющееся в камине. — Мой лорд, вы опять решили поиграть в обычного человека и пришли сюда пешком? — Иногда приятно прогуляться среди живых, — улыбнулся Темный Лорд, устраиваясь в кресле напротив своих собеседников. — И раз уж мы собрались здесь такой теплой компанией, предлагаю выпить в честь наступающего Рождества. — Поттер, откуда в вас столько патетики, или сказываются Гриффиндорские корни? — язвительно ответил Снейп, тем не менее поднимая свой стакан с огневиски. — А вы хотите, чтобы в моем положении решающую роль играла только слизеринская сущность? — не менее саркастично ответил Гарри. Хрустальный звон возвестил о солидарности, не то с тостом, не то с риторическими вопросами. Наконец, присутствующие смогли расслабиться и поговорить о насущном. — Ну, что происходит в мире? — поинтересовался Гарри. — Как дела в Хогвартсе, господин директор? Лицо Снейпа явило собой образ страдающего демона. — Без Золотого Трио, все же, спокойнее и, думаю, так будет продолжаться до тех пор, пока очередные Уизли не начнут обживать гриффиндорские спальни. — Ну, у вас есть еще, по крайней мере, лет пять передышки до этого благостного момента, — улыбнулся Гарри и добавил: — А если считать Джимми, то все десять. — Неужели есть еще кто-то, с кем вы поддерживаете регулярные отношения? — деланно удивился Снейп. — Они все же мои друзья, во всяком случае, когда-то были ими. — И как поживает мистер Уизли? — Рон делает карьеру профессионального игрока в квиддич, вы могли бы это и знать. — Я не увлекаюсь квиддичем, — резко ответил Снейп, тряхнув головой, в черноте волос которой уже поблескивала седина. — Меня больше интересует миссис Уизли, она уже закончила учебу? — Гермиона учится заочно, даже маленький ребенок не может ее остановить, как бы ни протестовали Рон и Молли. — Улыбка по-прежнему делала Гарри моложе, словно он снова становился тем мальчишкой, каким некогда был. — Меня больше интересует: когда она закончит обучение, не захочет ли она занять пост профессора Трансфигурации? — Неужели МакГонагалл уходит? — забеспокоился Гарри. — Она говорит, что ей трудно смириться с новыми порядками. — Ее можно понять, — вставил свое слово в разговор Оливьер. — Если я правильно понимаю, такого строгого и вместе с тем нелюбимого директора еще не было за всю историю Хогвартса. — Меня не должны любить, а уважать и слушаться, — заявил Снейп и налил себе еще виски. — А что происходит на политико-административном фронте, ты еще не желаешь стать Министром? — взялся Лорд за Оливьера. — Нет, меня вполне устраивает должность его зама, во всяком случае, так я могу контролировать ситуацию и не слишком выделяться. И без того Вилманту никогда еще не играли в политику настолько открыто. — Убедил, — согласился Лорд. — Но мы еще вернемся к этому разговору. — Как пожелаете, милорд, но не лучше ли продвигать вперед Драко, он делает такую успешную и быструю карьеру. — Я очень рад за него, но, к сожалению, большая часть людей не поверят Министру с фамилией Малфой. — Да уж, папочка немало всем кровушки попортил, — согласился с этим утверждением Снейп и поинтересовался: — А где он сейчас? — В Штатах. Правда, зовут его теперь не Малфой, но фамильного гонора он не растерял. Активно занимается бизнесом, не чурается криминала, поговаривает о политике, но явно побаивается предпринимать активные шаги и домой тоже не стремится. Думаю, не хочет злить одного Темного Лорда. — Оливьер буквально лучился удовольствием, рассказывая эти новости. — Что ж, не скажу, что сильно расстроен известием, что его больше не увижу, — удовлетворенно кивнул Снейп. — Еще бы, если бы Нарцисса еще и развелась, то у нас был бы шанс погулять на свадьбе, — заметил Оливьер. — И это говорит тот, чьи родные никогда не женятся, — сверкнул глазами несостоявшийся жених. — А нам и так неплохо, по крайней мере, это никого доселе не смущало. — Так вот нас это тоже не смущает. Тем более что она занимается сыном, имением, исследованиями, а я школой, и встречаемся мы крайне редко. — Гарри, теперь твоя очередь рассказывать. Видишь, с нами все ясно, один — бобыль, и второй не лучше. А когда ты Северуса осчастливишь новым поколением Поттеров? Снейп поморщился от такой перспективы, но промолчал, слушая, что скажет молодой мужчина. — Нет, мне нет места в этом мире, — спокойно и слегка печально сказал Темный Лорд. — Я выбрал такую судьбу, или, если точнее, она выбрала меня. Мне трудно находиться среди живых очень долго, да и сам я не совсем живой, так что мало найдется женщин, которые смогут вынести такое соседство. — Можно найти, если есть желание, — заметил старший некромаг, а молодой лишь кивнул головой в знак согласия.

— Нарцисса — единственная, кого я знаю, способна на это. Но она уже занята, — попытался пошутить Гарри. — Если дело в детях… — предпринял еще одну попытку Снейп. — Нет, Северус, — перебил его Лорд. — Дело не только в детях. Порой во мне просыпается тот мальчик-сирота, который мечтал о большой и дружной семье. Так что я не могу даже представить, что мне придется жить вдали от нее. Но, кроме того, это значило бы привнести страдания еще в чью-то жизнь, а мне хватит Сириуса. — Он не смирился? — прозвучал тихий голос. На такой вопрос мог решиться только один из собеседников. И Гарри неожиданно для себя ответил Оливьеру: — Он никогда не смирится и никогда не поймет. Его печаль очень больно бьет по мне. Если бы не Ремус, все могло обстоять еще хуже. Эти двое поддерживают друг друга, насколько это вообще возможно. — Но ты все еще с ним, — не вопрос, а скорее утверждение. — Да, мы не можем иначе. Он мой Страж, наверное, этим все сказано. Может это все и объясняет. — Наверное, — согласился Оливьер, и настала очередь Снейпа кивать. — А что думает по этому поводу сам Люпин? — поинтересовался Северус. — Он меня удивляет, — честно ответил Гарри. — Он еще тогда принял все на удивление легко, словно все уже знал и не сомневался в выборе. — Люпин всегда был умнее своих дружков, — проворчал Снейп. — Ремус — оборотень, а они лучше понимают в трансформации и переменах, чем люди, — высказал свою версию Вилманту. Гарри промолчал о том, что считает себя виноватым в переменах, произошедших в старшем друге. Он приручал человека, как зверя, так стоило ли теперь удивляться, что обе эти ипостаси так верны ему… Больше говорить было не о чем, да и не хотелось. Было грустно, но это была легкая печаль людей, которые сами, с открытыми глазами, выбрали собственную судьбу. Завтра все вернется на круги своя, а пока можно просто сидеть и смотреть на пламя жарко полыхающего камина, слушать доносящийся снизу шум веселой толпы и думать о своем, а потом встать и разойтись, чтобы увидеться только через год.