Кладбище тестов 2

[Haikyuu] the story of one boy...by itikawa

Akiteru Tsukishima

Когда ты уходила, оставила у меня мерзкий осадок на душе, плюшевого медведя, запах своих любимых духов на смятой простыне и зубную щётку. Прокричала что-то, хлопнув дверью, захлёбываясь слезами. Ушла. А я сидел в кухне, допивал очередную порцию виски и вдруг внезапно понял, что люблю тебя. Даже не верится, что нам пришел конец. «Ну, и черт с этим!», - подумал я, доставая почти опустевшую пачку сигарет из кармана, затем закурил, наполняя комнату одиночеством и табачным дымом. Почувствовал себя так (хотя, я себя вообще, по-моему, не чувствовал), как будто моё тело рассыпалось на миллиарды частиц, потому что из него вырывали нутро, словно гнилой зуб. Я отказывался принимать то, что ты завтра с утра не поцелуешь меня в щеку, не приготовишь яичницу с беконом, не поставишь закипать чайник. Мне вовсе не хотелось кричать, рыдать, гневно биться руками и головой о стены.... Этой ночью я желал лишь найти останки себя, обмякшие на виселице, или чтобы меня навсегда усыпили как никому не нужного бродячего пса. Наверняка это единственное, чего я действительно заслужил своими поступками.

В пыльном свечении гаснущих ламп иногда мелькают фильмы воспоминаний, связанные с тобой, снятые на мои глаза. Удивительно, столько времени прошло, на улице уже лето, а у меня в сердце -30 градусов по Цельсию и ты. Посмотри на кого я стал похож, взгляни, что ты сотворила со мной: полумертвые онемевшие руки в порезах и ссадинах, попытки утопить боль на дне бутылки крепкого дешевого алкоголя, печальная песня, играющая на повторе 576-ой раз. Мой разум поглотили отчаяние и мысли, наполненные тобой. Я отключил телефон, купил в икее шторы, которые не пропускают свет, закрылся в квартире и в себе на десять замков по четыре оборота ключа, не выхожу из дома уже несколько дней, недель, месяцев (сколько? давно потерял счет времени).

Key Tsukishima

Сейчас десятые числа месяца, если, конечно, верить календарю. Знак зодиака уже сменился на скорпиона, осень когтищами ободрала с деревьев листья и похоронила их в грязи, затопив слякотью. Ноябрь, орошая землю бесконечными слезами, смыл прежние яркие краски, кажется, с целого мира. Зеленые, оранжевые, красные, желтые оттенки смешались между собой, и на полотне природы получился грязно-коричневый цвет. Наверное, скоро небесной перхотью просыплется снег. В приоткрытую форточку брызгали потоки холодного воздуха, капли по стеклу барабанной дробью отбивали незамысловатые ритмы. Печаль вуалью накрыла рассудок. И на душе эфемерными линиями вырисовывался пугающий лик одиночества. Едва ли кому-то удалось бы разглядеть его силуэт, лишь только зловеще-дикие глаза фосфором нелепо сияли во тьме. От такого чудовища хотелось убежать и исчезнуть далеко на границе существования или, в крайнем случае, как в детстве спрятаться с головой под одеялом. Жаль, что и там он всякого настигнет. Стены давили, чайник мерзко свистел на газовой старой плите, пробуждая от назойливых мыслей, веревками обвязывающих нутро. В прихожей накурено, пахло вселенской апатией. Я ловко нырнула в изношенное пальто, завязала шарф (а лучше бы петлю) и флегматичным взором невольно посмотрела в зияющее зеркало. Всё еще возникла навязчивая идея его разбить от ненависти к собственному отражению. «Убей себя», - прошептала я ему и ехидно ухмыльнулась.