𝐁𝐥𝐨𝐨𝐝 𝐈𝐧𝐤

52: Сдайся

В течение долгого времени вы оба остаетесь там.

Его рука остается неподвижной и мягкой на твоем бедре, большой палец проводит вверх и вниз по той же длине кожи в ошеломляюще-нежном движении.

Его лоб соприкасается с твоим.

Вы вместе сидите с закрытыми глазами, наслаждаясь моментом мирной безмятежности между вами. С закрытыми глазами все, что ты можешь чувствовать, - это мягкое тепло его кожи. Твой разум разбивает это чувство в абстрактное витражное окно золотой мягкости и сливочной сладости шалфея.

В конце концов, атмосфера должна расколоться.

И ты тот, кто должен это сделать.

-Вода, - бормочешь ты, толкая Чонгука в грудь. Твой голос разбивает разноцветное стекло тишины в ничто, его хрупкость так
контрастирует с силой груди Чонгука под твоими пальцами. Она твердая и теплая под его теперь уже влажной футболкой, не поддается ничтожной силе твоего толчка. - Выключи его. У меня такое чувство, будто варюсь в супе.

Пар от горячей воды, стучащей о холодные плиты, теперь полностью охватил комнату, цепляясь за поверхность каждого
прохладного, гладкого предмета. Под тобой мраморная столешница, на которой ты сидишь, пропитывает твою одежду, придавая коже то неприятное влажное ощущение, которое прилипает, как пластиковая пленка.

Сморщив нос, Чонгук делает шаг назад, чтобы стряхнуть воду, и сразу же возвращается в твои объятия. Он обхватывает тебя руками за талию, тянет вперед, чтобы ты соскользнуть со стола
на пол.

Ловишь его взгляд и слегка улыбаешься.

-Фу,- говорит он. - Ты выглядишь так, словно тебя топили. Почему твои волосы выглядят так?

Оглянувшись через плечо, ты с ужасом видишь, что волосы начали сохнуть узловатым, пушистым кустом вокруг головы.

Одной рукой ты держишь полотенце, закрепленное вокруг ключиц, а другую сжимаешь, прежде чем ударить Чонгука в живот.

Он сгибается от удара, хрипя.

-Я могу привести в порядок свои уродливые волосы,-небрежно комментируешь ты, наматывая на палец полотенце, лежащее рядом с раковиной. Ты набираешь немного воды и все
стекает по шее сбоку. - Но можешь ли ты исправить свою уродливую душу?