Фридесвида

Цирк

Миссис Аддерли часто плакала. По ночам и не только. Порой она в очередном порыве гнева подзывала к себе слуг и велела их хорошенько выпороть. Слышала, как воют её жертвы - и, закрываясь в своих покоях, ревела сама, подвывая жестокому, резкому ветру Эндерли, который, согласно легенде, родился именно здесь, в поместье Аддерли. Он срывал с деревьев плоды, а если их было мало - начинал обрывать ветви. Так же делала миссис Аддерли, прозванная не иначе, как "ураган Эндерли". Однажды дети служанок придумали ей более подходящее звание - "уродливый и страшный монстр Острова Святого Генриха", тот самый, что вылезает из вод Ирландского моря раз в тысячи лет.

Златоволосая Адель, не иначе, как поцелованная солнцем дочь Бренны Парсон, не дружила с остальными дворовыми ребятами - тем более, что они говорили на ломаном английском, заменяя большую часть слов на однажды неверно расслышанные ими слова кельтских языков. Впрочем, многие из слуг действительно были присланы в подарок миссис Аддерли или выкуплены ею же из земель Ирландии и Шотландии.

Пусть Адель и были свойственны строгость, серьёзность и ответственность, в душе ей всё ещё хотелось жить беззаботно, как жили остальные дети, которых она очень редко видела в небольшую дыру в заборе. Мало кто из взрослых рисковал привозить своих "породистых" отпрысков в такую глушь, но однажды сюда по ошибке загремела семья Уокер - совсем молодой, но уже известный и укрепившийся финансово род. Адель увидела двух женщин: видимо, бабушку и маму семейства; одного мужчину - по всей видимости, отца; и четырёх детей. Старший сын помогал отцу, мать и бабушка развлекали уставших и вдоволь наревевшихся малышей. Среди них была девочка, являющаяся, судя по её росту и внешности, ровесницей Адель. Они были схожи нежными личиками и светлыми глазами, но совершенно отличались поведением и одеждой. Адель никогда прежде не видела таких воздушных, накрахмаленных белых фартуков, высоких рукавов с буфами и аккуратных шляпок с бантами, чистых подолов платьев и белоснежных перчаток. "Наверно, она - самая счастливая девочка на свете", - думала Адель и всё приближалась к дырочке в заборе, чтобы получше разглядеть пуговки на верхнем платье незнакомки. Та вдруг покачнулась, остановившись, и резко повернулась к Адель. Девочки столкнулись взглядами.

Работница смутилась и хотела было убежать, но услышала смех.

- Меня зовут Сандра! А Вас? - проговорила незнакомка на изящном британском английском.

- Адель, - немного погодя, ответила златовласка.

- Будем знакомы, Адель! Знали бы Вы, в какую передрягу мы попали.. Ха-ха! Подумать только, перепутать маршрут... Какое недоразумение.

Адель, смущённая то ли вежливостью в свой адрес, то ли вниманием девочки из богатой семьи, улыбалась и молчала.

- Подумать только! Вы здесь живёте, Адель? - Сандра внимательно оглядела старый забор и неухоженные деревья, ветви которых выпадали прямо на улицу.

- Д-да, работаю, если быть точнее, - попятилась Адель.

- Работаете? Что ж, понятно. Я слышала, здесь живут Аддерли? Про их род написано в моей любимой книге по истории. Кажется, я не видела здесь школы. Где же Вы учитесь?

- Нам совсем не положено учиться, но.. я читаю сама. Кое-чему учусь у матери.

- Бедное дитя! - Сандра вскинула руками. - Неужели Аддерли не обеспечили работников школой?

- Миссис Аддерли.. осталась одна и с тех пор мы терпим не лучшие времена, - вздохнула Адель.

Сандра вдруг замолчала, понимающе закивала головой и опустила взгляд.

- Только не говорите никому, Адель, но я Вас очень понимаю, - вздохнула девочка, придвинувшись поближе к Адель, и быстро зашептала ей на ухо. Так же быстро отодвинувшись, Сандра улыбнулась и сделала реверанс.

- Простите, меня ждут родители, - она отвернулась и быстро повернулась обратно. - Это Вам, не потеряйте! Надеюсь, свидимся, - Сандра подмигнула и, наконец, ушла.

Адель ещё долго смотрела ей вслед, пока не решилась разомкнуть руку. У неё на ладони лежали обыкновенная голубая ленточка и маленькая цепочка с закрытой стеклянной капсулой, в которой лежал засушенный цветок. Девочка подняла глаза к небу и помолилась.

Тем же вечером маленькая работница, зашивая свой старенький, потрёпанный временем и трудом фартучек, услышала гул снаружи. Она выглянула в окно и увидела сыновей Катарины - с такими же родимыми пятнами, как у их матери, только чуть меньше, и старшую дочь Эдвены - нищей старухи, что работала в поместье вместе со своими детьми. Спрятав подарки от Сандры под подушку, Адель выбежала из дома, загоревшись желанием сыграть со своими сверстниками, а не заниматься скучной работой весь день.

- Привет! Что вы делаете?

Компания с интересом посмотрела в сторону Адель. Мальчики переглянулись. Старшая дочь Эдвены подозвала девочку жестом.

- Тише! Иначе нас услышат.

- Что такое? Что услышат? Разве вы занимаетесь чем-то плохим?

- Тшш! - прошипели мальчики. Адель испуганно нахмурила брови.

- Никто не должен слышать. Уловила? Слушай сюда.

Дочь Эдвены начала свой рассказ.

- Моей матери платят втрое меньше. У матери мальчиков изъяли всё имущество. Аддерли обеднела. И скоро она начнёт сокращать количество проживающих здесь людей. Каким образом, спросишь ты? Тебя продадут в другую семью или сразу отдадут замуж, а мать лишат жилья. Меня выкинут на улицу, потому что я уродлива. Мальчиков, может, продадут - в другой дом или на органы, кто знает! - девочка явно утрировала. Мальчики, слушая её рассказ, вжались друг в друга. Адель удивлённо смотрела на рассказчицу. Та продолжала.

- Тебе повезло. У тебя милое личико и золотые руки. Ты сможешь нам помочь. Миссис Аддерли доверяет тебе и твоей матери. Мы собираемся устроить бунт.

- Что значит "бунт"? - ужаснулась Адель. - Разве можно..

- Я так и знала, что ты струсишь! - фыркнула рассказчица. - Что ж, ты так же слаба, как и твоя мать. Уверена, репутацию себе вы укрепили не работой, а подлизыванием! Мы же молчать не собираемся. Мы не крысы, чтобы так с нами обращаться.

- Постой.. Я знаю, миссис Аддерли - очень тяжёлый человек. Но разве можно нам бунтовать? Разве это разумно? Мы же не имеем даже собственного жилья и денег на еду. Здесь нам дают крышу над головой и пропитание.

- Ну ты и уродина! - дочь старухи Эдвены поднялась со своего места. - Не мы, а ты! - чем больше девочка кричала, тем больше сгибались её морщинки по всему лицу, вздувались щёки, будто огромные жабры, и округлялись и без того огромные глаза. Вид у неё был весьма болезненный: ходили слухи, что девочку с раннего детства хватали сильнейшие эпилептические припадки. - Пусть чудище Святого Генриха узнает, кого на самом деле нужно есть!

Адель поднялась и подошла к девочке. Погладив её по плечу, работница опустила голову и посмотрела рассказчице в глаза.

- Я знаю, я знаю, что такое голод, - успокаивающим голосом прошептала Адель. - Мы все знаем. Мы одной крови.

За спиной дочери Эдвены резко поднялся шум. Из дома кто-то вышел прямо навстречу детям. Адель лишь повернулась, чтобы убедиться, что это кто-то из слуг, но увидела перед собой разъярённую миссис Аддерли, по всей видимости, только что вскочившую с постели после обеденного сна. Женщина схватила девочек за волосы.

- Я слыш-шала противный детский голос! Признавайтесь, кто посмел обозвать меня чудищем?!

Адель вскрикнула от неожиданности и боли. Дочь Эдвены скривилась и, сквозь сжатые зубы, еле разборчиво прошептала:

- Адель.

Миссис Аддерли отпустила старшую девочку. Та упала в совершенно неестественной позе. Задыхаясь, она дрожала. Её настиг новый припадок.

- Миссис Аддерли.. - женщина сжала волосы Адель ещё сильнее.

- Хватит слов, ты достаточно наговорилась, жалкое отродье, - с этими словами Марлей толкнула девочку в сторону дома и скрылась вместе с ней и прежде не разгаданной никем историей. Чёрт знает, что творилось с Адель в то время, но вернулась она к своей матери только через два дня с огромной кровавой раной на ноге и бесконечно глубокой пустотой внутри.

Фридесвида, как обычно, готовила завтрак миссис Аддерли. Сегодня был особенный день: раз в три недели или на особенно крупные праздники несколько слуг в экипаже с хозяйкой поместья покидали свой дом, чтобы подзаработать денег. Разумеется, не трудом, а своей уникальной, уродливой внешностью. Обычно миссис Аддерли наряжала своих слуг в контрастно приятные платья, чтобы показать, что она ещё не совсем обеднела. Сегодня Марлей, перетерпев несколько дней голода, решила ходить козырями и готовила к выступлению в цирке уродов Клару, Эми, саму Фридесвиду и недавно избитую Катарину.

Адель, стоя на коленях перед стулом, положила голову на подушку и чуть посапывала для виду, пытаясь уснуть. Она особенно любила дни, когда миссис Аддерли уезжала из поместья. Во-первых, в такие дни Фридесвида готовила хороший питательный завтрак всем слугам, во-вторых, Адель было дозволено сидеть вместе с ней на кухне и помогать ей с готовкой. Однако Фридесвида позволяла ребёнку высыпаться и работала одна. Вместе с ними часто сидел Амфибрахий Порфеевич, который рассказывал сказки на русском, польском и французском, если дать ему немного горячего шоколада - самого главного деликатеса в поместье.

- Не спится, Аделли? - протянул сонный Амфибрахий, сидящий в специально отведённом для него кресле-качалке. - Плохо.

- Пусть хотя бы подремлет. Как можно так избить ребёнка? Ума не приложу, - тихо, чтобы Адель не отрывалась от сонного состояния, проговорила Фридесвида.

- В аду не без ангелов, - проговорил Амфибрахий.

- Что же, получается, тогда и в раю не без демонов?

- А кто же, по-Вашему, нас создал? Разве одно лишь добро в нас воплотили?

Фридесвида вздохнула и ничего не ответила.

Адель приподнялась с подушки и оглядела кухню. Подойдя к Фридесвиде, девочка приобняла её за талию.

- Фридесвида, милая, скажите, что Вы вернётесь.

- Что это за размышления у тебя с утра пораньше? Будто можно оттуда не вернуться.

- Дочь Эдвены говорила, что нас всех могут продать...

Амфибрахий закашлялся. Фридесвида рассмеялась.

- О, милая, если кого и продадут, то точно не меня. Как же миссис Аддерли будет без своих любимых блинов? Она ведь и каши сама не сварит. Продают красивых или умных. А я ни к тем, ни к тем никакого отношения, к сожалению, не имею, - отшутилась девушка.

- Что Вы? Вы очень красивая. Вы ведь не виноваты, что..

Фридесвида тяжело вздохнула и кратко кивнула.

- Зови всех завтракать. Пора собираться.

Миссис Аддерли с самого утра была в странном для себя хорошем расположении духа. Она даже не стала пересчитывать яйца, которые потратила Фридесвида и не ругала Адель за то, что она сидела на кухне без фартука. Сложив перед собой приборы, Марлей послушно ждала завтрака, и, оглядев собравшихся слуг, вдруг сказала:

- Как вы себя чувствуете? - дрожащим, неуверенным голосом произнесла миссис Аддерли. Гул за столом затих. Никто не нашёл, что ответить.

- Хорошо, миссис Аддерли, - улыбнулась Фридесвида, заметив смущение на лице хозяйки поместья. - Приятного аппетита нам всем.

Слуги растерянно кивнули. Миссис Аддерли кивнула не менее смущённо и приступила к трапезе.

- Я думаю, сегодня все наши затраты за последние два месяца окупятся. Подумать только, целых два месяца выступление переносили из-за болезни мистера Линдсея. Говорят, он заразился чем-то от своих слуг, будем надеяться, что это на выступлении не отразится, - размышляла миссис Аддерли. Некоторые слуги своевременно поддакивали ей, надеясь, что миссис Аддерли, будучи женщиной вспыльчивой, будет с ними нежнее. Несмотря на то, что поместье беднело с каждым днём, Марлей не теряла надежды справиться с убытками. Она была по-настоящему оптимистично настроена на предстоящую поездку.

Когда пришло время уезжать, Адель никак не могла отлипнуть от Фридесвиды. Ей всё время казалось, что в этот день что-то обязательно случится, и единственный человек, который действительно всегда понимал и поддерживал девочку, может исчезнуть из её жизни навсегда. Фридесвида, хоть этого и не показывала, но разделяла страх Адель. Адель никогда не боялась просто так. Но было поздно - уроды уже ехали на очередное выступление на смех публики.

Эми, кажется, сточила оба ряда зубов от волнения, пока выбиралась из экипажа. Она была одета в нежное голубое платьице с кружевами и рюшами. Её поседевшие волосы были собраны в аккуратный пучок, украшенный шляпкой с кружевами, которые падали на её лицо, прикрывая уродливый рот. Когда зритель подходил к ней, она приподнимала шляпку и кланялась, обнажая рот. Это был её коронный номер и стоил он, пожалуй, дороже всего - но сегодня в цирк привезли мужчину с двумя ртами, полными чёрных зубов, и он значительно перевёл на себя внимание. Господа кроме миссис Аддерли тоже готовились к выступлению - в "семье" того самого Линдсея появилось порядка десяти новых уродов, и каждый из них был страшнее другого. Здесь были безликая женщина с одним ухом, мужчина с четырьмя ногами, маленькая девочка, у которой был совершенно плоский нос, и совсем крошечный мальчик с внушительным хвостом.

- Ну и уроды! - кричала толпа уродов. - Ну и уроды! - и тыкали в каждый живой экспонат.

Атмосфера в цирке была если не доводящей до сердечного приступа, то уж точно ужасной и нагнетающей. В этот раз местом назначения был выкупленный семьёй Линдсей музей, когда-то носящий характер народного достояния. Уроды, имеющие одного хозяина, сбивались в кучу и подбадривали друг друга. По крайней мере, те, кто умел говорить - здесь были и младенцы с патологиями, и взрослые люди, которые не получили совершенно никакого образования, и всё, что им оставалось - мычать. Если мычали долго - это значило "да". Если кратко и много - "нет". Но кто бы ещё внимал их мнению? Зрители ходили между живыми экспонатами, разглядывали сплошь и всюду, имея право за хорошую сумму даже раздеть бедное существо, чтобы как следует обсмеять его уродливость.

Фридесвида стояла на уже знакомом ей месте в толпе таких же чудовищ с ожогами. Она всё пыталась выглядеть свою давнюю знакомую, Криссис, девушку с шестью пальцами. По всей видимости, сегодня её не взяли. "Вдруг заболела? Миссис Аддерли не зря упомянула какую-то болезнь"..

- Фридесвида, собрала что-нибудь? Дают?

Девушка повернулась на звук. Перед ней стояла заплаканная Эми.

- Ну.. Мало. Лучше скажи, что стряслось?

- Ничерта. Ничерта, Фридесвида! Она выгонит меня.

- Что ты? Что ты, Эми? Как же? Она никогда не выгонит нас просто так. В конце-концов, мы - её последняя надежда. Разве можно продать последнюю надежду?

- Поверь моим словам, она может всё! - расплакалась Эми. Зрители недоумённо посмотрели на них и отошли от девушек.

- Что же ты.. - Фридесвида посмотрела на отошедших зрителей. - Не расклеивайся! У таких, как мы, на роду написано руки не складывать! Может, мало у меня ума, чтоб об этом рассуждать, но со стороны миссис Аддерли это будет совершенно неразумно. Ведь детей Клары..

- Она их выгнала на мороз! Выставила с пустыми кошельками! Приказала вернуться мёртвыми, но с деньгами, - пуще прежнего зарыдала Эми.

- Разве она не отправила их в хорошие семьи?

- Отправила. Но до этого хорошенько поиздевалась. Деньги с детей Клары закончились - теперь спрос с нас.

Фридесвида тяжело вздохнула и посмотрела на монеты, лежащие на её ладони. Их количество не сильно увеличивалось с каждым часом. Может быть, этого хватило бы на первое время... Девушка вздохнула. Не стоило себя обманывать. Миссис Аддерли придёт в ярость, когда узнает, что её уродцы снова ей ничего не принесли.

Таков бизнес - зрителям часто надоедают уроды, которые ещё несколько лет назад казались им вопиющими созданиями зла. Со временем они хотят видеть что-то новое. Зубы Эми, как и ужасные ожоги Фридесвиды, мало кого могли теперь впечатлить.

Одна лишь Катарина собрала приличную сумму, потому что её пятно снова поменяло форму - и люди нашли в нём лицо Венеры. Какой-то пьяница закричал, что был сыном Венеры и обычного человека, и отдал весь свой кошёлек, неплохо набитый деньгами, бедной девушке. Но и этого было недостаточно, чтобы прокормить всё поместье. Может быть, Катарину не тронут сегодня и позволят ей спать без ощущения боли во всём теле. Может быть. Никто не знал, какой реакции ждать от миссис Аддерли. Она могла истерически плакать, затем - истерически смеяться, потом - швыряться дорогим сервизом в своих слуг и кухарок, и, в конце-концов, лечь на пол, держа в руках портрет своего погибшего мужа, и плакать от боли, что пронзила её сердце. Она могла кричать, что любит каждую служанку и подарит каждой по новой ленточке. Могла обещать, что выпорет каждого жильца по первое число. Могла и вовсе ничего не говорить, неделями не выходя из своей комнаты - а потом, как ни в чём не бывало, собрать экипаж и снова поехать в цирк.

Обычно миссис Аддерли останавливалась в хорошем доме на последние деньги, чтобы доказать остальным хозяевам, что она никогда не потеряет своего статуса. Мистер Линдсей приходил к ней в комнату, чтобы испробовать с ней новое хорошее вино. К слову, ещё с того момента, как Марлей вышла замуж за Бенедикта, мистер Линдсей был заинтересован женщиной, но начал ухаживать за ней лишь после смерти её супруга. У него самого были трое детей и некрасивая, сварливая, но очень богатая жена, однако он был любителем поразвлечься и с другими женщинами, чтобы утолить свою жажду. Миссис Аддерли каждый раз выводила мистера Линдсея из своей комнаты, как только вино заканчивалось - ей всё время чудилось, что за ней следит Бенедикт, и если она изменит своему мужу хоть раз, то не сможет быть вместе с ним в раю. Ей была присуща некоторая псевдорелигиозность, но она проявлялась только в паранойе и каких-то домыслах.

На сей раз выступление заканчивалось раньше на два дня, поэтому вдоволь наработавшиеся уроды с нетерпением и предвкушением хорошей взбучки ждали свою хозяйку. Фридесвида грызла пальцы. Раньше так делали её младшие сёстры - и она очень ругала их за это. Порой ей чудилось, что по музею бродят силуэты Жаклин и Джорджины. Ей хотелось подбежать к ним, обняться с ними и расспросить своих девочек о том, что пришлось им пережить без любимой старшей сестры. Однако Фридесвида понятия не имела о том, куда увезли её сестёр и где и как они живут сейчас. Если вдруг у них уже родились дети, то какими они могли бы быть?.. Верно, очень красивыми... И, верно, очень удачливыми, потому что все неудачи семьи Меррик уже приняла на свою долю Фридесвида.

Только Катарина выглядела спокойной, хотя в её душе на самом деле метались молнии. Больше всего на свете ей хотелось знать, что её дети будут в безопасности в ближайшее время - поэтому она то закрашивала, то раскрашивала своё пятно, меняя его форму, тем самым развлекая народ. Никто, кроме Фридесвиды, об этом не догадывался.

Миссис Аддерли по привычке никогда не спрашивала у своих слуг, сколько они заработали, прежде чем возвращалась домой. Дорога была самым длинным испытанием в жизни каждого урода, который хотя бы однажды выступал в цирке. Фридесвида переглядывалась с Эми и крепко держала её руки. На немой вопрос миссис Аддерли девушка шептала, что Эми, верно, простудилась, когда ночью спала на одной лишь клеёнке. Клара всю дорогу истерично смеялась и шутила без особых на то причин - её морщины не принесли ей ни монеты. Катарина впервые спокойно спала, во снах встречаясь со своими детьми - там, в поместье, их воспитанием уже занималась старшая дочь Эдвены и сама старуха. Кто бы знал, к чему может привести бесконечная, слепая любовь матери. С другой стороны: кто бы ещё, кроме Катарины, смог любить этих надоедливых мальчишек?

Фридесвида думала о жизни каждого жителя поместья и совсем не заметила, как быстро пролетело время. Миссис Аддерли подгоняла слуг, обмеряя каждого приезжего пытливым взглядом.

- Не зря я высекла тебя, Катарина. Молодец, мамаша, - надеясь на то, что и все остальные заработали столько же, миссис Аддерли ехидно улыбалась.

Эми, подойдя к хозяйке, сразу же упала на колени.

- Что происходит? - выпалила миссис Аддерли.

- Прошу, не троньте.. - завыла Эми под истеричный то ли смех, то ли плач Клары, которая знала, что на её долю сегодня вновь выпадет боль. Миссис Аддерли замахнулась на Эми. Та прижалась к её ногам, будто ребёнок, не желающий видеть гнева своей матери; и если при жизни Бенедикта молодая Марлей ещё пыталась любить и жалеть каждого своего слугу, сейчас из неё вместе со слезами будто вытащили человеческое нутро.

Фридесвида упала рядом с Эми, пытаясь оттащить её от кричащей миссис Аддерли, приказывающей своим слугам отнести Эми в подвал - там бы ей пришлось не сладко. Ревущую девушку, находящуюся в полуобморочном состоянии, наконец внесли в дом. Миссис Аддерли отдышалась - и, обведя взглядом всех собравшихся во дворе людей - а на крики сбежалась вся толпа - остановилась на Фридесвиде. Приподняв её подбородок и поднеся к своему лицу, женщина закричала.

- Выворачивай карманы!

На дорогу упало немного монет. Пошатывающаяся от переполняющего её гнева миссис Аддерли прикусила свою губу, смотря на свою кухарку жутким взглядом, будто лишённым всякого сознания.

Фридесвида почувствовала удар по лицу. В толпе раздались крики.