Фридесвида

Мечты и сожаления

Клара попала в поместье Аддерли ещё тогда, когда Марлей не совсем сошла с ума. Госпожа взяла её в дом не столько из-за странной внешности, сколько из-за жалости. Лицо, по приказу молодости обязанное быть сияющим и подтянутым, было будто наказано горькой жизнью глубокими, грубыми морщинами, хранившими в себе какую-то тайну. Тогда, когда миссис Аддерли нашла Клару, будущей жительнице поместья было всего лишь около 13 лет. Её длинные русые волосы струились по маленьким хрупким плечикам. В глазах застыл "бедный восторг" — так говорил Амфибрахий про то необъяснимое счастье от самых простых вещей у людей, которые не видели в жизни ничего краше огненного диска во главе небосклона, медленно уходящего под землю. Клара была нежна и мила на первый взгляд, но в душе её струилась горькая боль, вырастившая на своей почве хитрость и ненависть ко всему живому. Когда миссис Аддерли заметила пятно крови на грязно-белом изорванном сарафанчике, она всё поняла. И тут же приказала выкупить Клару.

Марлей первое время не могла отойти от новой жительницы. Клара постоянно по приказу госпожи собирала свои волосы в конский хвост, да так, чтобы ни одна русая прядка не закрывала её лицо. С самого начала своего проживания в поместье девушка пыталась взбунтоваться, устроить голодовку и подговорить остальных жителей на восстание, но никто не слушал сумасшедшую Клару. Так её и прозвали. Клара. Клара, сошедшая с ума.

— Кто сходит, так это Афродита. Клара же с ума спешилась, — поправлял Амфибрахий.

Клара всё же была неглупой и определённо заслуживала уважения, поэтому никто не пытался её обижать. Когда девушка это поняла, она тут же, будто по волшебству, приучилась к привычному режиму в поместье — трудной работе и службе миссис Аддерли. Марлей хвалила Клару, отмечая в ней необыкновенные изменения, однако вскоре для похвалы причин не осталось. Пока все думали, что девушке стало лучше, та лишь на виду перестала убиваться. Стоило Кларе освободиться от работы, как она тут же возвращалась в свою старую небольшую комнатку, закрывала покрепче дверь и заходилась в долгой ночной истерике. С каждой такой ночью морщины на её лице становились всё глубже и грубее, будто бы перед сном Клара вырисовывала чёткие чёрные линии на своих щёках.

Марлей иногда думала над чудной болезнью этой девушки, но ни к какому ответу так и не приходила. Сама Клара молчала. Она была сиротой и своих родителей не знала даже в лицо. Больше родных у неё не было. Так говорила сама Клара. Только тогда, когда она говорила об этом, на глазах у неё почему-то выступали слёзы. Но это поначалу. С годами Клара только смеялась. Хохотала во весь голос даже тогда, когда всем остальным было страшно. Фридесвида, только появившись в поместье, порой просыпалась от жуткого смеха за стеной. Это Клара снова спешилась с ума.

Иногда девушка всё-таки всхлипывала по ночам. Например, тогда, когда её очередного ребёнка миссис Аддерли продавала для того, чтобы прокормить себя. Клара казалась со стороны кукушкой, неотёсанной, слишком грубой женщиной, не способной справиться с ролью настоящей матери. Фридесвида думала так же, пока однажды не нашла спешившуюся с ума девушку, в порыве любви расцеловывающую лицо своего ребёнка, при этом быстро нашёптывающую что-то ему на ухо: "Ты.. я.. запомнил? Мама твоя — Клара.."

Сейчас же Фридесвида очнулась в комнате, затонувшей в мраке. Это было особенное место, куда отправляли провинившихся слуг. Девушка хорошо его знала. Две хромые, будто горбатые кровати из самого дешёвого, хлипкого материала стояли друг напротив друга. На соседней лежала Клара. Впервые за долгое время она лежала и молчала, совершенно не смеясь и даже не улыбаясь. Повернув голову на шорох, Клара заметила очнувшуюся Фридесвиду и приподнялась.

— Фрида.. Как спалось? — сказала она удивительно спокойным голосом, монотонно и очень медленно.

— Спалось? Ты не иначе как шутишь, Клара.

— Шутишь? — на лице Клары появилась еле заметная, тонкая улыбка. — Да если бы я умела шутить, разве бы я лежала сейчас при смерти в свои молодые годы? Шутишь, верно, ты, — девушка вздохнула, не переставая улыбаться.