Раффаэлки

Среда, 7 октября

— Останься, — на часах половина первого ночи, а Ксэюн расстроена и изрядно пьяна.

— Что подумают твои родители и Уён если останусь? — Сан не из тех парней, что пользуются состоянием девушки ради воплощения своих желаний, он воспитан иначе и Ксэюн любит искренне; но когда она так смотрит и жалобно просит, тянет за руку к себе на манящую кровать ему трудно контролировать себя. — Тебе рано вставать, и мне тоже, — парень знает, если не уйдёт прямо сейчас, то они оба совершат какую-нибудь глупость. — Я поеду.

— Пожалуйста, оппа... — покрасневшими глазами смотрит, она строит из себя щеночка, которого оставили. — Я не усну, если ты не обнимешь...— запястья сжимает, тащит на себя. — И я хочу... — она приподнимается так, что под острыми коленями мнутся простыни. — Чтобы ты...

— Ксэюн, — Чой мягко девушку отстраняет, но она двумя руками обвивает его талию, сокращая расстояние.

— ...чтобы ты поцеловал меня, — вдруг незаплетающимся языком заканчивает она.

— Перестань, — с одной стороны ему кажется, что им манипулируют, с другой - пытается быть джентельменом и в первую очередь другом её старшего брата.

      Но есть третья сторона.

      Поэтому Сан целует. Горячо и яростно, словно не в первый, а в последний раз; руками крепко держит Чон за поясницу, прижимает к себе и мокро языком проникает в пьяный рот. Девушка улыбается сквозь ласки губ, пальцы запускает в густые чёрные волосы и мычит тихо от удовольствия, пока сама не осознавая, что они творят. Падают на кровать вместе, Ксэюн под Саном вся дрожит от желания, футболку резко стягивает и несколько секунд рассматривает рельефный торс, "красиво" проносится в затуманенном мозгу, а парень еле слышно говорит:

— Нам не нужно этого делать, — а сердце с головой спорят, ругаются.

— Думаешь я пожалею? — девушка за шлёвки хватается и тянет, внутренней стороной бедра проводит по мгновенно возбуждающемуся члену.

— Думаю, что пожалею я, — Сан ещё борется сам с собой, однако телами соприкасаться позволяет, с новой страстью сжимает рукой ягодицу, вторую кладёт на нежную шею.

— Могу обещать, что этого не произойдёт, — они долго целуются, мокро и размазанно, у обоих губы пухнут, и это безумие уже не остановить.