Ночная дорога{Кристин Ханна}

29

Джуд стояла рядом с каталкой, держа руку Мии. Она сознавала, что вокруг нее суетятся люди: кто-то приходит, кто-то уходит, медики обсуждают «урожай», словно Джуд глухая. Одному мальчику, всего на год младше ее дочери, срочно требовалось сильное любящее сердце Мии, а другой мальчишка мечтал играть в бейсбол, матери четырех малышей, умиравшей от почечной недостаточности, нужно было выжить, чтобы растить своих детей. Все истории душераздирающие и могли бы служить утешением Джуд, она всегда остро воспринимала такие вещи. Но только не сейчас.

Пусть Майлс находит утешение в этих жертвах. Только не она. Они ее не огорчали, не оскорбляли. Ей было все равно.

Внутри ничего не осталось, кроме боли; она не выпускала ее наружу, плотно сжав губы. И да поможет ей Бог, если она начнет кричать.

За ее спиной открылась дверь, и она сразу поняла, кто это. Майлс привел Зака попрощаться с сестрой-двойняшкой. Дверь тихо закрылась.

Теперь их было в палате четверо, вся семья. Врачи и специалисты остались снаружи, ожидая.

— С Мией что-то не так, — сказал Зак. — Я ее не чувствую.

Майлс от этих слов побледнел.

— Миа… не выжила, Зак, — наконец выговорил он.

Джуд понимала, что нужно подойти к сыну, быть рядом с ним, но она никак не могла отпустить руку Мии, двинуться с места. Если бы она ее отпустила, то рассталась бы с Мией навсегда, а мысль о подобной потере была невыносима, поэтому она гнала ее прочь.

— Она… умерла? — спросил Зак.

— Врачи сделали все, что могли. Повреждения оказались слишком серьезные.

Зак начал срывать с глаз повязки.

— Мне нужно ее увидеть…

Майлс крепко обнял сына.

— Не делай этого, — сказал он, и оба заплакали. — Она здесь. Мы знали, что ты захочешь попрощаться. — Он подвел своего обожженного, перебинтованного сына к каталке, где лежала его сестра, стянутая бинтами, укрытая белой простыней, подключенная к аппаратуре на колесиках.

Зак ощупью нашел руку сестры. Как всегда, их руки подошли друг другу, словно детали пазла. Он наклонился вперед, коснувшись забинтованной головой тела сестры, и прошептал ее детское прозвище «Мышка», сказав еще что-то, чего Джуд не поняла; наверное, это было слово из далекого прошлого, до сих пор позабытое, слово из их языка, на котором говорили только эти двойняшки. В детстве болтал только один Зак, и за себя, и за сестру, и вот теперь все повторялось.

В дверь постучали.

Майлс, взяв сына за плечи, оторвал его от каталки.

— Ее сейчас увезут, сынок.

— Не оставляйте ее в темноте, — прохрипел Зак. — Это не я боялся темноты. Это она боялась. — Голос его дрогнул. — Просто не хотела признаваться.

При этом напоминании о том, кем они были — двойняшками, — Джуд лишилась последних крох смелости.

Не оставляйте ее в темноте!

Джуд крепко сжала руку Мии, удерживая дочь столько, сколько ей позволили.

Майлс и Зак обступили ее с двух сторон, поддержали. Вся семья, сколько их осталось.

Снова раздался стук в дверь.

— Джуд, — сказал Майлс, повернув к ней мокрое от слез лицо. — Пора. Ее больше нет.

Джуд знала, что должна делать, знала, чего они все ждут. Она бы скорее вырвала свое сердце, но выбора у нее не было. Она выпустила руку дочери и отступила.