Сокрытые чувства [Завершено]

Часть 2

— Ну и хули ты всё ещё делаешь в моей квартире? — Недовольно спросил Чуя, со сложенными на груди руками глядя на развалившегося на диване Дазая. А потом взгляд парня зацепился за не очень толстую чёрную тетрадку. — Ты что это тут творил, пока меня не было?! — Вскрикнул он, пытаясь ударить шатена и надеясь, что волосы прикрывают покрасневшие уши.

— Читал, Чуя-чи, — хитро стрельнув глазами, Осаму перехватил руку Исполнителя, тем самым останавливая и отменяя его способность. — И вычитал много чего интересного, — «уронив» голубоглазого на диван, шатен навис сверху.

— Пусти меня, чёртов ублюдок! — Прошипел Исполнитель, пытаясь вырваться.

— Интересно, Чуя-чи, сколько тебе понадобится времени, чтобы заново влюбиться в меня? — Наклонившись к лицу парня, томно прошептал Осаму.

— Нисколько, — ответил Чуя, а потом, заметив озорной блеск в глазах напротив, поспешил добавить: — потому что этого никогда не случится!

— Как знать, Чуя-чи, — хмыкнул кареглазый, втягивая мафиози в неторопливый поцелуй.

     В первые пару секунд Накахара даже не понял, что его целуют, а когда понял — стал недовольно мычать, ещё грубее вырываться и крутить головой. Дазаю пришлось одной рукой держать запястья рыжего над его же головой, а второй — держать голову. Навалившись на парня всем телом, детектив в прямом смысле обездвижил его. Вот только Чуя всё также не размыкал зубы, так что поцелуй пришлось прервать.

— Отпусти, — на повышенных нотах, но тихо, сказал Исполнитель.

— Знаешь, Чу, я узнал, что под твоё руководство поступил один из новых эсперов Мафии. Мне не нравится, — Акутагава проговорился, — что тот часто пристаёт к тебе. Ты мой, Чуя, запомни это раз и навсегда, — Дазай серьёзно посмотрел в голубые глаза. На щеках Накахары выступил румянец, однако венка на виске вздулась, а глаза выражали гнев.

— Если ты прочёл мой дневник до конца, то должен был понять, что та глупая подростковая влюблённость давно прошла, — прошипел он. — Эй, ты что собрался делать! — Дёрнулся он, когда детектив чуть опустился и стал покрывать шею лёгкими поцелуями.

— Как что? — Хмыкнул Дазай куда-то в область ключиц. — Соблазнять, конечно.

— Пусти, — Чуя и сам не заметил, как в уголках его глаз скопилась непрошеная влага.

— Чуя? — Осаму с удивлением это обнаружил и отпустил «друга», садясь на диване.

    Лёжа на диване с поднятыми вверх руками, покрасневшим от смущения лицом, слезами в уголках глаз, чуть приоткрытым ртом и сбившимся дыханием, Чуя даже не догадывался, сколько усилий сейчас прилагал Дазай, чтобы не сорвать эту ужасную кофту и не пометить парня везде, где можно. Кто-кто, а шатен прекрасно знал, что под этими всеми однотонными кофтами скрывается поджарое тело со столь соблазнительной портупеей и чокером. И Чуя уж точно не догадывался, как при каждой встрече Осаму хочет притянуть рыжеволосого к себе за этот чёкер и целовать. Целовать до потери пульса, а потом выдрать, как нахальную персональную сучку, просунув два пальца в рот «бестии» и слушая его стоны.

— Чего ты от меня хочешь? — Всхлипывая, спросил мафиози. Потом он себя, конечно же, будет ужас как долго корить за такое проявление эмоций. — Информацию? Оружие? Людей?

— Тебя я хочу, — спокойно ответил Осаму, глянув на ещё больше смутившегося мафиози. — И поэтому не смей позволять какому-то там недо-мафиози приставать к себе, — на минуту Накахаре показалось, что перед ним сидит прежний Дазай, которым он так восхищался, и в которого даже умудрился влюбиться. — Пойду сделаю нам перекусить, — и, насвистывая себе что-то под нос, Осаму убежал на кухню.

     Сев на диване, Чуя прикрыл рот тыльной стороной руки и стал глубоко дышать. Какого чёрта это вернулось?! Разве он не думал, что та тупая влюблённость прошла ещё три года назад? Так какого хуя перед глазами пронеслись картинки сна столетней давности, когда парень вроде как безответно сох по напарнику?

— Чёртов бинтованный ублюдок, — скрипнул зубами рыжеволосый и направился на кухню, ведь звон разбившейся кружки ничего хорошего не говорил. — Исчезни с моей кухни, ожившая мумия, пока не разъебал мне тут всё окончательно, — вытолкав не особо сопротивляющуюся «мумию» с кухни, Чуя принялся делать запеканку.