Целый мир без меня

8

Цинхуа оцепенел. Он неловко улыбнулся и склонился в поклоне.

— Ваше Высочество, — в его голове был целый рой разъяренных пчел, собраться с мыслями и придумать весомую отговорку казалось невозможным. — Этот слуга выполнял приказ Ее Величества.

Отчасти, это было так. Он ведь не соврал, верно? Мо Бэй задумчиво склонил голову: повадки от матушки, внешность отца, а холодная отстраненность от дяди, — так бы его описал Цинхуа. И, все-таки, было видно, что из всех родственников молодой принц отдает предпочтение матери, так что ее упоминание должно было возыметь какое-никакое действие.

— Ваше Высочество, здесь может быть небезопасно, — вспомнил Самолет. — Вам бы лучше вернуться, позвольте этому слуге сопроводить вас.

Он тронулся, не дождавшись позволения: как никак, недалеко отсюда шло сражение и обнаружение двух всадников было вопросом времени. Молодой принц быстро нагнал заклинателя и задал еще один, не менее странный для ребенка вопрос или, скорее, утверждение:

— Ты служишь Мобэй-цзюню, но он даже не знает, где ты.

То, что это вопрос Самолет догадался по ожидающему взгляду, украдкой брошенному молодым принцем. Сначала Цинхуа хотел сжаться от неловкости ситуации, а затем и вовсе удивился: да кто в таком возрасте вообще станет интересоваться политикой? Ведь даже в этой жизни у него находилось время на детскую беготню, так сколько же учителей наняли этому бедному ребенку?

— Важно не то, кому я служу, а чьи интересы поддерживаю, — наконец, ответил Цинхуа, стараясь говорить вкрадчиво, чем еще больше ввел в замешательство молодого принца. — Этот слуга всегда был и будет верен Ее Величеству.

Мо Бэй многозначительно хмыкнул и обогнал заклинателя. С чего вдруг этот допрос?
Как бы то ни было, вернулись они следом за королевой, точно в оговорённое время.

Цинхуа сразу же заприметил Тан Лао, петляющую между сторонниками Ее Величества. Он жестом поманил старую гувернантку на что та быстро среагировала и, как ему показалось, облегчённо прикрыла глаза, заприметив молодого принца рядом с заклинателем. Их удача, что никто ничего не заметил.

Самолет уже принялся распрягать волков, когда почувствовал возрастающее напряжение. Слуги мгновенно очистили аллею у псарни от своего присутствия — появление Мобэй-цзюня всегда было таким. Собственные слуги его боялись, а приближенные Мо Сюин просто не желали видеть. Цинхуа хотел бы сбежать вместе с ними, но работа сковала его в цепи, так что он просто отвернулся, полностью отдаваясь своему занятию. Он знал, что будет дальше и больше всего сейчас хотелось зажмуриться и закрыть уши. Что угодно, лишь бы не слушать очередную ссору. Даже так он бы смог в точности воспроизвести каждое брошенное оскорбление и все их слова были об одном лишь наследнике северных земель. Закрывая глаза, Цинхуа чувствовал, как неприятно сдавливало грудь от учащенного дыхания. Почему он был так жесток, прописывая невинному дитя свою участь?

Вместо королевских супругов он видел своих родителей, еще до развода, когда каждое необдуманное слово воспринималось на свой счет. И правда, начало его писательского пути пришлось на студенческие будни, как раз после разрыва семьи. Когда он начал прописывать историю лорда-демона, склонившего голову перед главным героем, он необдуманно бросил того в бездну ненависти и непонимания. Иногда он вспоминал себя, маленького плаксивого и слабого мальчишку, мир для которого был огромным и до тошноты жестоким и несправедливым, и думал, что же происходит в голове наследника севера, эмоции которого были сокрыты от чужих глаз уже в столь раннем возрасте.Самолет не мог выносить этого. Порой он непроизвольно дергался, когда кто-то повышал голос, ему вновь казалось, что каждое оскорбление принадлежало ему одному. Что попаданство в собственный роман — это кара за его неоправданную жестокость и погоню за читательской любовью. Смотреть на все это со стороны и не иметь ни малейшего понятия, как все изменить, для него было невыносимым наказанием.